Дружеская теплота встречи и приема нашей много-численной группы перенесла нас мыслями на Родину, и мы чувствовали себя в доме миссии СССР в Монтевидео, как в родной семье.

Уходим с рейда в полной темноте. Капитан не сходит с мостика, пока не остаются позади мачты «Адмирала Шпее». В 1939 году здесь в водах Ла-Платы был затоплен этот немецкий линкор. Устье Ла-Платы мелкое, и мачты линкора торчат из воды как раз на проходе кораблей из Монтевидео в открытое море. Не повезло немецкому адмиралу: его эскадра была уничтожена в 1914 году в Атлантическом океане у Фольклендских островов, а линкор его имени затоплен «по соседству» в том же океане.

Еще долго я брожу по палубе, посматривая назад, как медленно погружаются в океан огни порта. Наконец, огни исчезают уже совсем, но на низких тучах еще долго виден отсвет уличных фонарей и реклам этой третьей южноамериканской столицы, которую нам пришлось посетить.

Вот уже почувствовался океан-крупная зыбь плавно подхватывает наш корабль и мягко опускает вниз. Свечения моря не видно, и только на востоке, где уже расчистилась широкая полоса неба, видны яркие звезды, и на грани с ним океан серебрится от скрытого тучами лунного сияния.

25 июня. Бразильское правительство снова не пустило «Грибоедова» в Рио, откуда мы хотели взять приготовленные к отправке в Ленинград живые растения. Посольство СССР организовало срочную переброску растений на автомашинах через горы в дождь и по плохим дорогам в Ангра-дос-Рейс. По радио мы получили извещение об этом, и вот сегодня снова, в третий раз, «Грибоедов» стоит у стенки этого маленького порта и принимает необычайный для его «практики» груз — ящики с восемью сотнями живых растений. Сам капитан Владимир Семенович следил за тем, чтобы растения были хорошо размещены и надежно закреплены на средней палубе, которая неожиданно превратилась в маленький ботанический сад.

Теперь я иногда захожу в оранжереи, где стоят наши заатлантические тропические «зеленые друзья». Их не узнать теперь, так они выросли, так прекрасно развиваются в искусственных тропиках наших оранжерей.

А наши мастера-садоводы, Семен Николаевич Колмин и его помощники, сумели от многих растений получить десятки отводков и вырастили сотни других видов из собранных нами семян. Наш труд не пропал даром, ленинградцы уже могут любоваться растениями из тропиков Южного полушария.

Вот кокосовая пальма. У нее уже несколько вполне развитых, типичных для этой пальмы, листьев и начал формироваться ствол, а мы привезли ее маленьким про-ростком, еще соединенным с орехом.

Пальма денде (та самая, что дает масло) была выращена из семян, и теперь она есть у нас во многих экземплярах.

Бананы в этом году пересадили во вновь восстановленную оранжерею. Они раскинули вверх и вширь свои громадные листья (в прежней, менее высокой, оранжерее их листья упирались в крышу и летом страдали от ожогов, а зимой от обмораживания при соприкосновении с холодным стеклом).

Умбу имеет высоту более двухметров, и уже появилось характерное для него разрастание ствола в нижней части. Много деревцев умбу удалось вырастить из семян.

Ваниль, которую мы привезли в виде отрезка ее ползучего стебля, разрослась так, что ее все время черенкую и каждый раз она разрастается и дает все новые побеги. Ванили у нас уже более десятка экземпляров.

Из семян мамон-дынного дерева легко были выращены многие деревца. Вот сейчас, в феврале, дынное дерево цвело. Очень интересно: завяжутся ли у него плоды и какие они вырастут?

А вот с бразильскими орехами оказалось очень трудно работать: они чрезвычайно медленно прорастают. Некоторые семена проросли только через четыре года. Мне по-казали крохотный, нежный, еще розоватый проросток. Глядя на него, так трудно представить, что бертоллетия — одно из крупнейших деревьев амазонской гилеи.

В маленьких горшочках мы привезли несколько штук годовалых сеянцев араукарии. У них было по одной мутовке их зонтиковидно раскинутых веточек. Теперь же это вполне оформившиеся деревца, высотой до двух метров и с ветвями, распростертыми на полтора метра.

Кофейное дерево уже выше человеческого роста и отлично плодоносит. Оболочка его плодов такая же красноватая, как в природе. Выяснилось кроме того, что кофейное дерево хорошо себя чувствует и успешно развивается в домашней, комнатной культуре.

Разрослись и жакаранда, и паумулато (то самое дерево, что раз в году сбрасывает кору), и манго, и мармеладный плод, и многие-многие другие. За истекшее время многие растения цвели и дали зрелые плоды; часть их законсервировали для пополнения музейной коллекции, а часть пошла для дегустации.

Да не перечислить здесь всех растений, которые у нас выставлены для обозрения из числа тех, что мы привезли из нашей поездки.

Спустилась ночь, когда эхо троекратного прощального гудка отразилось от гор, побежало, затихая, по извилинам бухты и умолкло где-то за дальними островками.

Долго мы видели две фигуры сотрудников нашего посольства, провожавших «Грибоедова», — единственных людей, проводивших нас отсюда в путь домой. Мы уже потеряли их в сумраке ночи, а они, вероятно, все еще смотрели, как движутся, удаляясь, огни советского корабля.

29 июня. Под вечер прошли острова Фернандо-де-Норонья — последний кусок Южной Америки. Перед нами открытый океан.

Радиорубка* теперь стала самым «любимым» уголком корабля: все стремились почаще посылать радиограммы домой и, волнуясь, ждали ответа. В связи с возросшим спросом пришлось даже ввести «нормирование»: не более такого-то количества слов в неделю.

5 июля. Перед рассветом, после восьми склянок, про-шли острова Зеленого Мыса. Вершины гор на них в обла-ках.

Весь день над океаном густая дымка. После захода солнца попали в полосу шквалистого ветра. Стало сильно качать.

«Грибоедов» с полным грузом сидит глубоко, и волны часто перекатываются через верхнюю палубу, огражденную только поручнями. А перед носом взлетают столбы пены, и в ней высоко над форштевнем вспыхивают искорки светящихся существ.

9 июля. Между часом и двумя сегодня ночью прошли остров Мадейру. Был виден лишь огонь маяка и силуэт гористого острова на фоне звездного неба.

Весь день солнце закрыто тучами, ветер северный, слабый. Температура днем 22,5°.

10 июля. Ночью проснулись от грохота: разгулялась волна, в каюте все попадало на пол, и из угла в угол раскатывались кокосовые орехи (я купил целую «гроздь» орехов-18 штук на одной кисти, весившей более 40 кг, для нашего музея, но почти все плоды оторвались от плодоножек).

11 июля. В 16 часов 30 минут короткое время с капитанского мостика были видны в бинокль две горные вершины западных отрогов Пиренеев.

Пиренеи… Испания… От этих берегов ушли первые корабли, открывшие Новый Свет… Героический свободолюбивый народ до сих пор сопротивляется фашистскому режиму «пекеньо» (коротышка, так испанцы прозвали Франко), пыжащегося диктатора, которого взяли на прокорм и в услужение правители США.

Фашистский режим Франко довел страну до массовой нищеты населения.

В испанской фашистской газете «Арриба» была помещена статья о нищенстве в этой стране: «Милостыню просят всюду, — писала газета, — по домам, в барах, в тавернах, в кафе… Милостыню просят на папертях церквей, у входов и выходов кино. Руку за подаянием протягивают на лестницах метро… Такое положение нетерпимо… Учитывая, что туризм сейчас расширяется и страну посещает много иностранцев, следует избавиться от этой проказы-нищенства».

И «пекеньо» начал борьбу, но не с нищетой, а с нищими: просящих подаяние арестовывают и сажают в тюрьмы. Нищим запрещено собирать милостыню на цен-тральных улицах и в общественных местах. Но это не уменьшило числа бедняков и количество нищих продолжало расти. Тогда франкистские власти решили предпринять более радикальные меры: решено освободиться от безработных и разоренных ремесленников и крестьян. В феврале 1950 года была заключена испано-аргентинская конвенция о поставке миллиона испанцев для заселения трудно осваиваемых и нездоровых районов Аргентины.