- Позже поговорим. - шепотом оборвал я его. А вдруг хозяин не спит и слушает наш разговор? Нет, нам совсем не нужно, что бы он что-то заподозрил. Антон все порывался продолжить разговор, но я жестом прервал его и многозначительно кивнул на спящего лесника. Только тогда Антон все понял и замолчал.

  Когда начало светать, я, первым делом разбудив остальных членов своего отряда, растолкал лесника.

  - Вставай Богдан. - осторожно потормошив его за плечо я быстро отошел назад. - Пора идти.

  Лесник сел и непонимающе посмотрел на нас. Через несколько мгновений в его глазах промелькнул огонек узнавания и он, помотав головой, встал и потянулся. Наскоро позавтракав, мы вышли из дома - впереди Ян с ребятами, потом лесник, а за ним - мы с Антоном. Выйдя из дома, мы пустили Богдана вперед и пошли за ним.

  Путь к месту, где, по словам лесника, мы могли разжиться оружием, занял несколько часов. Следуя за Богданом утреннему лесу, я все думал о том, не обманет ли он нас и не заведет ли в засаду. Хотя, не мог же он организовать эту засаду, находясь под постоянным присмотром. С другой стороны, вывести нас на отряд немцев или полицаев - это он вполне мог. Но раздобыть оружие было необходимо и приходилось рисковать. А что делать с лесником после того как выйдем на место? Отпустить или все же не рисковать? Этот вопрос мучил меня больше всего. Риск, конечно, есть, но и стрелять его особо не за что... Просто для профилактики? Типа, 'ничего личного - только бизнес'? Я представил себе, как всаживаю Богдану пулю в спину после того как он станет уже не нужен... Нет, я не отморозок. Если честно выведет нас к оружию - отпущу его. Не знаю, может я идиот, но стрелять в спину безоружному, не сделавшему мне ничего плохого, человеку не буду. А вот если попытается предать, то с чистой совестью можно будет от него избавиться.

  - Следи за ним. - шепнул я идущему рядом Антону. - Глаз не спускай. Если что-то заподозришь - стреляй.

  То, что Богдан нас все же ведет к обещанному месту боя, а не в засаду, я понял по запаху. По моим прикидкам, идти было еще около километра, а я уже почувствовал, пока слабый, но явственный запах разложения. Вскоре мы вышли к небольшой лесной дороге.

  - Туда, - махнул вправо рукой Богдан, - еще минут пять ходьбы.

  - Так пошли! Чего стоять? - сказал Антон.

  - Я ж говорю, шо мне там дурно. - лесник повернулся ко мне. - Тут уже ком к горлу подступает, а там вообще дышать не могу!

  - Ну, не оставлять же тебя здесь. - парировал я. - Сам понимаешь, вдруг ты сбежишь и наведешь на нас кого-то. Придется тебе потерпеть.

  С горестным вздохом Богдан развернулся и пошел вдоль дороги. Запах все усиливался и, в конце концов, стал настолько сильным, что я еле сдерживал рвоту.

  - Зря только завтракали... - сдавленно выдохнул Антон, но договорить не успел. Мы вышли за поворот дороги и нашим глазам открылась картина произошедшего здесь боя. Антон, судя по звукам, все же проиграл схватку с тошнотой. Я тоже, быстро прижав к нижней части лица рукав, чувствовал, что скоро присоединюсь к нему.

  На обочине дороги, метрах в десяти от нас, стоял обгоревший немецкий танк. Чуть дальше, на небольшой, изрытой воронками, полянке слева от дороги, виднелся ряд наскоро вырытых ячеек, в которых лежали трупы бойцов Красной Армии. Бойцы лежали и на дороге, и на самой полянке. Всего, на первый взгляд - около полусотни тел. Большинство из них были изрядно погрызены зверьем. Да что там погрызены - скорее разорваны на куски так, что от некоторых остались только бесхорменных холмики, едва напоминующие человека. Рядом из кустов торчал ствол разбитой сорокапятки. И дополняла это зрелище целая туча мух, с жужжанием кружившая над поляной. Немецких трупов я не увидел. Что здесь произошло? Еще в будущем, до переноса во времени, я старался по расположению найденных гильз и прочего железа определить примерный ход боя. Кто и откуда наступал, кто оборонялся... Здесь, похоже, отступающими частями Красной Армии был оставлен заслон, задачей которого было задержать преследующего их противника. Справились ли они с задачей? Судя по тому, что вокруг были трупы только наших солдат... Впрочем, судя по количеству воронок, бой был долгий и бойцы, как минимум, задержали немцев. Да и урон нанесли, наверно, серьезный - танк, вот, подбитый. Но, все же, уничтожить противника заслон не смог - немцы собрали своих убитых и раненных. Поэтому и нет немецких трупов. А почему не пособирали оружие? Спешили и оставили это дело на тыловые части или просто не захотели? Вроде бы в начале войны у них был приказ продвигаться как можно быстрее, не отвлекаясь на подобные мелочи. Значит спешили... Все эти мысли закрутились в моей голове скорее как защитная реакция - что б как-то отвлечь внимание от раздутых, пролежавших здесь уже наверно месяца полтора, трупов. Однако, размышления могли прогнать только мысли о вони, но не саму вонь.

  Махнув рукой своим спутникам следовать за собой, не в силах сказать ни слова, я отбежал метров на двадцать назад. Когда трупы исчезли из виду, а запах чуть-чуть ослабел, немного отступила и тошнота. Я дождался пока ко мне присоединятся остальные. Хуже всех выглядели Славко и Казик. Зеленые, со слезами на глазах... Пацанов стало действительно жалко.

  - Славко, Казик, - обратился я к ним. - Остаетесь здесь и будете сторожить Богдана. Славко, держи пистолет. Богдан, извини, но мне придется связать тебе руки пока не вернемся. Сними-ка ремень.

  Лесник встрепенулся и хотел было возразить, но на него уже были направлены два ствола. Снова вздохнув, он выполнил приказ и протянул мне свой ремень. Хороший, надо сказать, ремень. Кожаный, с большой пряжкой. Как раз то, что надо. Когда-то в детстве, мне показывали как просто и надежно связать руки таким ремнем. Вроде бы этот метод использовался еще с русско-японской войны. Впрочем, точно о происхождении этого способа я сказать не могу. Связать таким ремнем очень просто - надо сложить противоположный от пряжки конец вдвое и пропустить его через пряжку так, что бы получилось как бы две петли, одна в другой, а оставшаяся часть ремня торчала из пряжки. Потом эта конструкция одевается на руки и, потянув за свободный конец, просто затягивается. В итоге, выходит, что внешняя петля сдерживает внутреннюю и, если кожа ремня нормальная, освободиться очень проблематично. А, для верности, можно еще и закрепить свободный конец в пряжке.

  - Только сиди спокойно, - предупредил я лесника, закончив его связывать, - ребят не нервируй. И не бойся - мы, как закончим, сразу тебя отпустим. Не обманем. Антон, Ян, пошли.

  Мы снова вернулись к месту боя. Не скажу, что впечатление оно произвело менее гнетущее чем в первый раз. Даже наоборот. Тогда мы смотрели на погибших бойцов с расстояния, а сейчас пришлось подходить к ним вплотную. Мы собирали все, что находили. То и дело кто-то из нас сгибался в новом приступе рвоты - сухой, потому что все что можно было из себя извергнуть уже было извергнуто. Подобранные карабины мы относили к тому месту, где оставили ребят и лесника. Особенно трудно было собирать патроны и гранаты. Приходилось расстегивать подсумки, висящие на ремнях полуразложившихся трупов. Впервые столкнувшись с этим делом, я сказал Антону и Яну собирать боезапас только с тех бойцов, которые лежали на спине - переворачивать лежащих на животе мы были уже не в силах, тем более, что при попытке перевернуть бойца одежда на нем расползалась вместе с плотью.

  Так мы промучались почти час. Работа шла медленно, но, в конце концов, у нас скопилась целая гора оружия - два нагана, почти сорок карабинов Мосина, две СВТ, два ДП и два маузеровских карабина, валявшихся в кустах и, очевидно, не замеченных немцами, когда те собирали своих. Ко всему этому мы собрали много патронов - я их даже не считал. Патроны, в обоймах и россыпью, мы просто сбрасывали в найденный вещмешок и набили его почти полностью. Отдельно сложили четыре диска к ДП, из которых только один был полон. Кроме того, нашей добычей стали почти два десятка гранат - три Ф-1, а остальные - РГД-33. Вдобавок к оружию и боеприпасам, мы захватили с собой еще несколько саперных лопаток.