Приобретя больше навыков в науке управления новыми кораблями, пираты Берберии расширили свое поле деятельности до Гибралтарского пролива. Выйдя из Алжира 15 июля 1617 года с эскадрой их восьми хорошо вооруженных кораблей, они причалили к острову Мадейра, принадлежавшему испанской короне. Высадив здесь 800 турок, пираты опустошили весь остров, забрали все украшения и сокровища церквей, утащили колокола и взяли в плен 1200 человек всех возрастов и общественных положений.
Год 1627, три алжирских корабля под командованием германского ренегата, прозванного Карамора, проникли даже к берегам Дании, где пираты разграбили множество хозяйств, далеко разбросанных друг от друга, и взяли в плен 400 человек. В 1631 году фламандский ренегат по имени Мора-раис решился высадиться в Балтиморе, в Ирландии, откуда он привез 237 человек — мужчин, женщин и детей, которых силой заставил следовать за ним в Алжир, где они были проданы как рабы. На них было жалко смотреть, когда их всех выставили на рынке для продажи. Я узнал об этом от многих свидетелей этой страшной и жалкой сцены, и все они уверяли меня, что не было ни одного христианина на рынке, который бы не заливался слезами и не испытывал крайней жалости к этим честным женщинам и девушкам, видя их во власти диких варваров.
Что касается количества берберских кораблей, то число их достигает 120; я могу уверенно утверждать это, потому что часть их видел собственными глазами, а о других мне рассказывали мои знакомые моряки. В Алжире их насчитывается 70, в основном это небольшие корабли, которые все принадлежат корсарам и имеют на борту 25, 35 и даже 40 пушек. Все эти корабли были отобраны в боях у европейских торговцев, и корсары пользуются ими уже давно, так как не умеют сделать себе новые, но тем не менее они ломают и разбивают те из них, которые не обладают хорошей парусностью, то есть не полностью надуваются ветром или медленно продвигаются вперед с точки зрения берберов.
7 августа 1634 года я был свидетелем отплытия из Алжира флота из 28 этих кораблей, самых красивых и мощно вооруженных, какие мне приходилось здесь видеть. Они взяли курс к берегам Гибралтара, чтобы там ожидать прихода бретонских, нормандских и английских судов, которые обычно в это время спешат в Испанию за вином, маслом и бакалейными товарами. Примерно через восемь дней из порта вышла еще одна эскадра из 5 кораблей, которые направились в сторону Ближнего Востока. Все остальные корабли уже давно находились в море.
В Тунисе флот состоит только из 14 полакр, готовых выйти за добычей на поля морских сражений.
Корсары Сале в настоящее время имеют 30 кораблей, очень легких, таких как плоскодонные парусники и португальские каравеллы; они не могут держать здесь более тяжелые корабли из-за небольшой глубины моря в этом порту.
В Триполи когда-то находилось до 25 корсарских судов, но сейчас их осталось только 7 или 8; остальные были разбиты бурями или захвачены в море рыцарями Мальты. Раньше корсары использовали только бригантины или галеры, но греческий ренегат Мами-раис, усилил их флот современными кораблями.
В сумме число кораблей, стоящих в берберских портах, достигает 122, причем речь идет о больших парусных кораблях, сюда не входят галеры, которых насчитывается примерно двадцать пять».
ВЕСКИЕ ДОВОДЫ
Аргументы, которые выдвигают христиане, не признавая за берберами статус корсаров на постоянной службе, можно разделить на три части.
— Прежде всего они нападают на корабли любой страны, даже если нет никакой войны. Но это просто смешно: для мусульман в то время любой «руми» (христианин) уже был врагом, а «священная война» велась постоянно. Но если быть точными, то самое любопытное это то, что они все-таки делали различие между флагами: Франциск I, заключив союз с Сулейманом (что само по себе нам кажется странным), обеспечил французским кораблям с этого момента и на достаточно длительное время относительную неприкосновенность со стороны берберских корсаров.
— Затем, капитаны в своем большинстве являются не арабами, а европейскими ренегатами. Это позволяет, безусловно, повесить или сжечь на костре этих отступников веры, если они будут схвачены; но эти печальные обстоятельства никак не влияют на вопрос принадлежности к корсарам остальных членов экипажа: во всех государствах давно существует практика вербовать иностранных моряков и капитанов.
Тем не менее мы еще раз поговорим позже об этих ренегатах, которые действительно составляли в XVII веке чуть ли не весь командный состав мусульманского флота.
— Наконец, берберы превращали в рабов своих пленников.
Это самое серьезное обвинение. Корсары всех европейских стран требуют выкуп за захваченных пленных, большой выкуп — за знатного человека, совсем маленький (несколько солей) — за простого матроса; очень часто последнего освобождают, чтобы не тратить на него еду, а чаще всего ему предлагают службу на корабле страны противника: ведь для матроса нет другой родины, кроме моря. Но никогда во время корсарских морских набегов стран-метрополий (мы видели, что испанцы на Антильских островах поступали по-другому) никто никого не брал в рабство; пленников убивали (все меньше и меньше по мере того, как проходили века, кроме случаев бунтов) или держали в тюрьме, но никому не было позволено заставлять их работать на себя, по крайней мере, это касалось белых людей.
Но это отличие не является особенностью именно корсаров: христиане отменили рабство по отношению к представителям своей веры и даже фактически (в том числе и на галерах) в отношении изменников; мусульмане, наоборот, ввели его, опираясь на Коран.
Эти противоположные мировоззрения, в основе которых лежат разные религии, станут глубокой причиной разногласий между христианами и мусульманами в частном случае ведения войны на море; они не позволят применять в войне что-то вроде «джентльменского соглашения», характерного для настоящих законных корсаров, а именно: уважать флаги обеих воюющих сторон и рассматривать пленников как военнопленных, которых нельзя повесить без суда.
Итак, подводя итог, можно сказать, что братья Барбаросса, Драгут, Хамид, моряки Сале, раисы-ренегаты — грек Ибрагим-паша, мальтиец Амурат-раис, сицилиец Сципион Сигал-паша, калабриец Лючиали, родосец Антуан Милигаби, грек Юсуф, англичане Вард и Джордж-раис, корсиканец Эли, фламандец Симон Данскер, или Дансер, знаменитый «капитан Дьявол», который впоследствии снова принял христианскую веру, и сотни других действительно являлись корсарами и никогда не теряли связи со своими доверителями, иначе их можно было бы считать просто пиратами.
Вот почему, вместо того, чтобы рассказывать об их подвигах, которые выходят за рамки данной книги, нам кажется более интересным воспроизвести здесь малоизвестные сведения, предоставленные отцом Даном, о том, как мусульмане обращались со своими пленниками и заставляли их отречься от христианства и принять веру Магомета.
ВЫБОР ПЛЕННИКОВ
«Мучения наших христиан начинаются с того момента, как они попадают в руки своих захватчиков; и нет такой хитрости, такого лицемерия, такого обмана, к каким бы не прибегали пираты, чтобы узнать имущественное положение своих новых рабов; это могло бы помочь при назначении цены на каждого раба в случае его продажи или перекупки. Они хорошо знают, что их жертвы, желая быть проданными по самой низкой цене, обычно прикидываются бедными и принадлежащими к низшим слоям общества, больными и не способными выполнять какую-либо работу; если им удастся хорошо сыграть свою роль и им поверят на слово, то у них появится надежда попасть в больницу или, вообще, быть освобожденными вместо того, чтобы быть выставленными на публичном рынке.
Ясное понимание того, что их ожидает в рабстве, делает их порой настолько ловкими и красноречивыми, что их слова и поведение могут тронуть сердца людей, менее затвердевшие, чем сердца их новых хозяев. Некоторые рабы даже доходят до того, что прикидываются калеками, в качестве подтверждения возьмем раба, уроженца Тулона, названного Таксилом, которого я сам перекупил. В течение двух лет, которые он провел в Берберии, он так ловко прикидывался хромым, передвигаясь с помощью палки в полусогнутом состоянии, что его хозяин ему верил и не так нагружал работой, как других своих рабов; в конце концов, он его продал дешевле, чем обычно, по причине его хромоты, но когда позднее упомянутый раб ступил на землю в марсельском порту, он шел твердо и прямо, как ни один из его товарищей.