Но ответить я не успела: стоило ей произнести эти слова, как храп прекратился, мужской голос проворчал что-то невнятное, и из пещеры послышался вопрос:

— Кто здесь?

Глава четвертая

Мы перепугались насмерть, даже дрожать перестали. Шарлотта стиснула мою руку, словно примерзла к ней, а мне уже мерещились разбойники, грабители, головорезы, которые, сверкая глазами и размахивая ножами и пистолетами, несутся к нам. Мы так и застыли на месте, точно каменные изваяния.

Через некоторое время в пещере кто-то завозился, шурша подстилкой из сухих листьев, и еще один мужской голос спросил:

— Ну, что там еще случилось, дубина ты стоеросовая? — Голос был ясный, звучный, так обычно говорят актеры со сцены. В общем, очень выразительный голос. И довольно добродушный, в нем даже слышался затаенный смех. — Тебя что, блохи заели? Чтобы справиться с блохой, дорогой мой Макс, ее нужно всего лишь раздавить ногтями. И она тут же беззвучно отбудет в мир иной. Даже надгробных речей произносить не потребуется. Так что не стоит вызывать блох на поединок или грозить им арестом.

— Но, доктор, я слышал чей-то голос, — возразил его собеседник. — Там кто-то есть, кто-то крадется к нашей пещере!

— Чепуха! Я уже несколько часов лежу без сна и размышляю о собственной судьбе, но ничего за это время не слышал, кроме твоего мелодичного храпа, похожего, кстати, на звуки тромбона. Тебе, видно, снились аплодисменты, крики «браво» и «бис», которыми завершится завтра наше представление? Ложись-ка лучше снова спать, Макс, да похрапи еще немного.

— Что ж, возможно, вы и правы, доктор, но я действительно слышал, как…

И в пещере вновь стало тихо, затем опять послышался громкий храп, и мы вздохнули с облегчением. На цыпочках мы убрались с поляны и вернулись на тропу у водопада. Там мы уселись на здоровенный (хотя и совершенно ледяной) валун и принялись шепотом обсуждать сложившееся положение.

— Что же нам теперь делать? — спросила Люси.

— Кто они такие? — спросила Шарлотта.

— Откуда же Хильди знать, кто они такие, глупышка? — возразила сестре Люси. — Очевидно, разбойники.

— А второй говорил о каком-то представлении, — заметила Шарлотта. — Так, может, они просто актеры? Тогда они не причинят нам вреда и даже, возможно, позволят остаться вместе с ними в пещере!

Я тоже так думала. Но разве можно знать заранее? Да и актеры, странствующие комедианты, циркачи — народ ненадежный; у них все сплошные фокусы и смена обличий. Они у нас часто останавливались в «Веселом охотнике» и порой платили нам фальшивыми монетами, с которых слезала вся позолота, стоило повозке этих трюкачей скрыться из виду. А иной раз мы обнаруживали, что наши добротные льняные простыни в результате какого-то ловкого фокуса за одну ночь превратились в латаные ситцевые тряпки. Нет, голоса тех людей в пещере звучали вполне безобидно, но я им все равно не доверяла.

— Придется нам подняться в хижину горных егерей, мисс Люси, — сказала я. — Это еще час ходьбы… Зато там значительно выше, а значит, и безопаснее.

— Еще целый час идти? — в ужасе переспросила Шарлотта.

Она и правда чуть не падала от усталости. Все возбуждение прошло, и, по-моему, сейчас она предпочла бы встретиться лицом к лицу даже с самим Диким Охотником, лишь бы снова оказаться в мягкой, теплой кроватке.

— Ничего не поделаешь, придется потерпеть, — с нарочитой суровостью заявила я ей. — И вам, и мисс Люси. Не забудьте: мне-то завтра утром обязательно нужно быть в замке и сделать вид, будто я понятия не имею, что вы куда-то пропали. А вам можно хоть весь день валяться в хижине и спать сколько угодно. Ладно, пошли, а то уже совсем поздно.

Я рывком поставила Шарлотту на ноги, и мы снова принялись карабкаться по склону горы, продираясь сквозь заросли кустарника и спутанную жесткую траву, росшую вдоль ручья, пока не вышли на совершенно голый каменистый участок значительно выше пещеры. За все это время мы не сказали друг другу ни слова, но не потому, что так уж необходимо было хранить молчание, нет. Мы настолько устали, что у нас просто не хватало дыхания, чтобы вытолкнуть слова изо рта.

Наконец мы добрались до хижины горных егерей. Она, как и всегда, стояла незапертой. У очага лежала охапка сухих дров (совершенно, впрочем, для нас бесполезных, потому что трутницы у нас с собой не было), а на деревянных кроватях имелись даже соломенные тюфяки, на которых вполне мог отдохнуть любой путник, случайно застигнутый в горах пургой. Люси даже вскрикнула от восторга, такой уютной показалась ей эта хижина, а вот Шарлотта ни слова вымолвить не смогла, настолько она была измотана, бедная девочка. Я поскорее уложила ее на одну из кроватей, сняла с нее башмаки и чулки (которые так и не успели высохнуть после нашей ходьбы по ледяной воде), как следует растерла ей ноги и надела сухие чулочки. Потом я накрыла ее сверху еще одним тюфяком, и теперь она стала похожа на небольшой холм шуршащей соломы. Но она об этом и не подозревала: сразу заснула, а через минуту спала и Люси. Потом заснула и я, сперва заставив себя представить, сколько драгоценных мгновений сна мне будет отпущено, прежде чем наступит рассвет и разбудит меня.

Казалось, я спала не более пяти минут. Было все еще темно, но в воздухе уже чувствовалось некое нетерпение, как обычно перед рассветом. Уже самозабвенно распевала снаружи какая-то птица. Я еще минутку полежала неподвижно. Потом журчание ручья и сонное дыхание девочек окончательно разбудили меня. Я совершенно проснулась, словно у меня над ухом кто-то хлопнул в ладоши, и села. «Который же теперь час? — думала я. — Успею ли я вернуться в замок до того, как все встанут?»

Я обулась, поплотнее закуталась в свой старый, драный плащ, чтобы как можно лучше защитить себя от ледяного дыхания гор, и тихонько тряхнула Люси за плечо.

— Мисс Люси! Мисс Люси! Мне пора идти! Надо успеть вернуться в замок. Но потом я обязательно приду, если смогу!

— Ой, только ты обязательно приходи! Хорошо, Хильди?.. — Люси тоже почти проснулась, но ей явно не хватало моей бодрости и решительности. Она все еще зевала, терла глаза, а лицо ее было бледным от тревоги. — Ты должна вернуться, слышишь? Иначе я просто не знаю, что мы будем делать…

— Я постараюсь! — шепнула я тихо, чтобы не разбудить Шарлотту, которая вдруг завозилась, подтянула повыше свое соломенное «одеяло» и совсем скрылась под ним. — Я, честное слово, очень-очень постараюсь! Хотя сбежать от нашей бдительной фрау Мюллер, которая мне спуску не дает, не так-то просто… — Но тут в голову мне пришла одна мысль: — Знаете, что я вам скажу, мисс Люси, если я сама не смогу прийти, то обязательно пришлю кого-нибудь, чтобы отнес вам еду и трутницу. Хорошо?

— А как мы узнаем, что этого человека именно ты прислала? Вдруг это окажется ловушкой? — И Люси попыталась выбраться из-под тюфяка и сесть. — Нам нужен пароль!

— Да, верно… Только мне уходить пора…

— Погоди, дай подумать… Ох, что бы такое выбрать? — От волнения она даже руками замахала, потом прижала пальцы к губам, широко открыла заспанные глаза и выпалила: — Челтнем!

Я такого слова даже не знала и попыталась произнести его вслух, чтобы не забыть.

— А что это такое? — спросила я.

И Люси сказала, что это название одного местечка в Англии, где они с Шарлоттой ходили в школу для девочек[2].

Я пообещала, что пароль не забуду и кто-нибудь — либо я, либо кто-то другой (хоть я и не представляла себе, кто бы это мог быть, если только я не уговорю своего братца Петера вылезти из подвала) — непременно доберется до горной хижины и принесет еду, питье и трутницу, чтобы можно было разжечь огонь. Люси кивнула и, снова нырнув под свой тюфяк, свернулась клубком и мгновенно уснула.

Небо быстро светлело. Надо было торопиться, пока кто-нибудь не обнаружил, что меня всю ночь не было к замке. Я бегом сбежала по склону горы, ломясь сквозь заросли, и помчалась по дороге с такой скоростью, словно за мной гнался сам Замиэль. В замок я влетела (снова пройдя через конюшни и чувствуя теплое дыхание лошадей, беспокойно переступавших с ноги на ногу и удивленно взиравших на мокрое, дрожащее, задыхающееся существо, которое на цыпочках пробиралось меж стойлами и опасливо высматривало, нет ли кого во дворе), когда колокол на башне пробил шесть. Что ж, лучше и быть не могло: как раз в это время я обычно вставала.