Катары

Манихеи и катары. — Согласно традиции, донесенной до нас хронистом Альбериком де Труафонтеном, манихей Фортунат, бежавший из Гиппона, нашел убежище в Галлии, где встретил других адептов Мани. Больше всего сторонников Мани оказалось в Шампани, где замок Монвимер стал признанным очагом манихейства. Исторический факт или легенда? К сожалению, однозначного ответа на этот вопрос нет. В 563 г. собор в Браге (Испания) издал ряд статей против манихейства. К 800 г. анафема, составленная на латыни, свидетельствует о том, что на западе манихеи всегда подвергались преследованиям. В 1060 г. Папа Николай II предписал священникам Систерона не приобщать церковных таинств взыскующих выходцев из Африки, ибо среди них много манихеев. Начиная с XI в. в Западной Европе то тут, то там появляются еретики, которых, по свидетельствам современников, большинство населения без колебаний называет «манихеями».

С тех пор удалось внушить, что термин «манихей» является общим для еретиков-дуалистов, издавна вызывавших у Церкви панический ужас, однако употребление его нисколько не указывало на существование преемственности между учениками Мани и новыми еретиками. Хотя, если бы нам вручили список манихеев с их символом веры, начиная от последователей Мани и до альбигойского епископа Гилаберта де Кастра, мы бы охотно отыскали свидетельства этой преемственности. Но средневековые хронисты и толкователи спорных пунктов веры видели вещи в совершенно ином свете, нежели видим их мы, и, проанализировав ситуацию, можно прийти к выводу, что современники интересующей нас ереси, не обладая критическим разумом, тем не менее сумели проявить достаточно здравого смысла в подходе к вопросу. Им было ясно, что они имеют дело с дуалистами, а для них дуализм был прочно связан с учением Мани как наиболее значимой, наиболее распространенной и наиболее влиятельной дуалистической доктриной. Однако при возникновении движения в Европе не видно ни одной крупной фигуры ересиарха, а поверить в стихийный всплеск коллективной воли люди, без сомнения, не могли. Наконец, в те времена люди гораздо более остро, чем мы, воспринимали борьбу, которую вела Церковь, мечтавшая окончательно удавить манихейство. Напомним, что определение «манихей» не применялось огульно ко всем еретикам. Например, во времена Карла Великого испанские епископы отделяли манихеев от ариан или присциллиан. В сущности, называть неоманихеев «еретиками» отчасти даже ошибочно, однако употребление термина оправдано тенденцией, замеченной уже у павликиан, а именно стремлением приспособить Писание к дуализму. Этим неоманихеям дали иное наименование, оказавшееся более удачным, а потому закрепившимся: их стали называть катарами, от греческого слова «катарос», означающего «чистый». Говоря о катарах Прирейнской области, ректор Кельнского собора бенедиктинец Экберт отмечает, что они устроили праздник в честь Мани. Епископ Шалона Рожер в письме к епископу Льежскому сообщал, что катары из его диоцеза, получая путем наложения рук Святой Дух, были уверены, что этим Духом был сам Мани.

Очевидно, идеи манихейства в Западной Европе, и в частности, во Франции, не умерли окончательно. Мы не знаем, каким образом они сохранялись, но ясно, что, когда в эти края пришли проповедники-богомилы, они столкнулись с уже готовыми адептами дуализма. Из слияния богомильства и неоманихейских идей родилась новая форма дуалистической традиции — катаризм.

Распространение катаризма в Западной Европе. — В 1017 году в Орлеане среди каноников собора Святого Креста обнаружили катаров. Собор епископов в присутствии короля Робера Благочестивого и королевы Констанции приговорил их к сожжению. В 1022 г. катаров отправили на костер в Тулузе. В 1030 г. в Монтефорте, неподалеку от Асти, существовала коммуна еретиков, которых именовали «катарами». Еретиков схватили и истребили всех до одного. В 1045 г. сторонники катаризма объявляются в Шалоне; в 1052 г., германский император Генрих Черный, будучи в Госларе, приказал повесить нескольких катаров. Однако в XII в. катаризм, подобно нефтяному пятну, распространяется все шире и шире. Присутствие катаров зафиксировано в Суассоне, во Фландрии, в Швейцарии, Льеже, Реймсе, Везеле, Артуа. В 1145 г. катаров сжигают в Кельне, а немногим позднее — в Бонне.

Северная Италия, расположенная на пути болгарских миссионеров, стала, благодаря своему географическому положению, страной, где катаризм распространился наиболее широко. Милан вполне мог считаться основным центром ереси. В 1125 г. сторонники катаризма сумели захватить власть в Орвьето. В 1173 г. еретики подняли мятеж в Конкореццо. В Римини они не позволили применить санкции, принятые на соборе в Вероне, а в 1205 г. в Витербо представители еретиков одержали внушительную победу на муниципальных выборах. Потребовались вся энергия и упорство Папы Иннокентия III, чтобы приостановить распространение катаризма; об уничтожении его речи быть не могло. На всей территории южной Франции, от Альп до Атлантики, катары добились поистине впечатляющих успехов. Используя исключительно благоприятные социальные и политические условия, они вели поистине широкомасштабную пропаганду и сумели привлечь на свою сторону значительное число сторонников. В результате в конце XII в. неоманихейство повсюду пустило свои корни, и ничто не предвещало скорого его искоренения. Эпидемия катаризма перекинулась в Испанию, и, принимая во внимание, что от Атлантики до Адриатики еретики зачастую несли с собой не только слово, но и оружие, есть основания полагать, что катаризм имел все шансы через некоторое время вытеснить католическую веру.

Катарские церкви. — В религии катаров также можно выделить два течения: как и богомилы, они делятся на дуалистов абсолютных и умеренных. К первым причисляется церковь Дезенцано на озере Гарда, а ко вторым — церковь Конкореццо в Ломбарди. В драгуницкой церкови Дезенцано самостоятельно выделилось два течения — одно именуемое Балазинанским, от имени катарского епископа Вероны, и течение, возглавленное Джиованни ди Луджио из Бергамо. Однако «раскол» среди абсолютных дуалистов произошел довольно поздно, около 1235 г. И есть впечатление, что он не затронул другие катарские церкви. Монархианская церковь в Конкореццо, похоже, сначала обратила Лангедок, а потом, несмотря на уже имевшуюся у нее власть, принялась укреплять свое влияние в Ломбардии. Как следствие, под влиянием Никиты, прибывшего из драгуницкой церкви Константинополя, юг Франции обратился к абсолютному дуализму. Здесь уместно отметить, что катары Лангедока поддерживали контакты главным образом со своими единоверцами из Ломбардии, иными словами, из области, где преобладала церковь Конкореццо. Например, катары из Кремоны состояли в переписке с катарами Монсегюра.

Современные авторы, рассматривающие доктринальные расхождения между церквами катаров, исходят в основном из положений известного трактата Ренье Саккони «Summa de Catharis et Leonistis» («Сумма о катарах и лионцах»). Лионцы, именуемые также «лионскими бедняками» или вальденсами, были еретиками, однако учение их отличалось от неоманихейской доктрины. Сам Ренье Саккони на протяжении семнадцати лет исповедовал катаризм. В своей общине он даже выдвинулся на первый план, но в 1245 г. отрекся от своей веры. Впоследствии он стал инквизитором и написал трактат, получивший, судя по большому количеству — почти пять десятков — сохранившихся экземпляров, широкое распространение. «Сумма» Ренье Саккони является одним из основных источников изучения катаризма, так как именно в нем вычленяются различия между его течениями. На уровне повседневной жизни катаров различия эти нисколько не сказывались. Напротив, доктрина еретиков казалась на удивление монолитной. Никакого следа раскола, никаких спорных постулатов, которыми могла бы воспользоваться католическая Церковь. Примеры вероотступничества, каковым явился поступок Ренье Саккони, крайне редки, особенно когда речь идет о совершенных. Словом, если доктринальные расхождения и были, сами катары считали их несущественными, а потому они мало кого заботили. Указывая на единственное замеченное им проявление противоречий, Саккони пишет, что церкви Дезенцано и Конкореццо взаимно предали друг друга анафеме. Как известно, катарские синоды, и прежде всего те, которые проводились на юге Франции, обсуждали главным образом организационные вопросы еретической церкви. О теоретических расхождениях речи не шло никогда.