Однако это была не просто бестактность, а один из актов антирусской внешней политики, которую проводило политическое руководство СССР. Вслед за выводом 40-й армии Горбачев сводит к минимуму и фактически прекращает материальную поддержку дружественному СССР афганскому правительству. В условиях, когда тайная помощь из США продолжала поступать моджахедам, одностороннее прекращение советских поставок неизбежно вело к поражению нашего союзника, практически полной потере российского влияния в этом регионе и замещению его американским.

ГЛАВА 27

Первым шагом на пути к «перестройке» стало так называемое «ускорение», рожденное шарлатанским духом советской экономической науки.

Идеологами «ускорения» стали академики Абалкин, Аганбегян и Заславская. Первый сразу после прихода Горбачева выпускает книгу «Курсом ускорения» (1986), где горячо доказывает необходимость наращивания темпов роста экономики; второй «обосновывает» конкретную цифру ускорения — ежегодно в 4,7%. Как впоследствии было установлено, полученная цифра являлась результатом элементарного расчета. Совершенно произвольно «ученый» Аганбегян предположил, что за 1 5 лет национальный доход и промышленное производство должны удвоиться. Чтобы обеспечить это мифическое удвоение, требуемая сумма общего прироста делилась на 15 методом цепных индексов. По своей сути расчет был чистой воды шарлатанством. Однако за это «открытие» Аганбегян стал академиком — секретарем Отделения экономики СССР, т. е. возглавил всю экономическую науку, а Абалкин получил пост директора Института экономики АН СССР. В результате их «творчества» в августе 1985 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР о неотложном развитии машиностроения как основы научно-технического прогресса в двенадцатой пятилетке и в перспективе до 2000 года. В этом постановлении без серьезного научного обоснования и изменений хозяйственного механизма были директивно заложены выдуманные этими «академиками» фантастические темпы прироста, по своим масштабам близкие хлестаковским планам Хрущева догнать и перегнать Америку. Следует отметить, что и в этом случае ориентирами планирования служили не реальные возможности советской экономики, а показатели экономического развития США, которых предполагалось достичь к 2000 году. Как позднее признавался один из руководителей программы «ускорения» Н. И. Рыжков: «Мы заложили на пятилетку увеличение капитальных вложений в машиностроение в 1,8 раза. Цифра огромна — ускорять так ускорять! Но в стартовом захлебе не сообразили, что отрасль просто не переварит таких денег, говоря казенно — не освоит, что в итоге и произошло»[383].

Чтобы повысить дисциплину труда, Горбачев начинает кампанию борьбы с пьянством, руководство которой поручил Е. Лигачеву и М. Соломенцеву. Они подготовили специальное постановление, содержавшее и один секретный пункт, предусматривавший постепенное принудительное сокращение производства алкогольных напитков до минимума, включая и виноградное вино и пиво. В первый год антиалкогольной кампании производство водки и ликероводочных изделий снизилось в 2 раза, виноградного вина — в 3 раза, пива — примерно в 1,7—1,8 раза. Доходы государственного бюджета по этой статье сократились на огромную сумму — 67 млрд. руб.[384] Однако, как и многие другие «благие намерения» Горбачева, антиалкогольная кампания велась непродуманно и непоследовательно, и через некоторое время была незаметно свернута.

Экономическая деятельность правительства осуществлялась как серия экспромтов и экспериментов, многие из которых носили дилетантский или даже шарлатанский характер. Не имея обоснованного плана действия на будущее и новых механизмов, Рыжков и его команда тем не менее со смелостью необыкновенной предпринимают ряд мер, которые сразу же разбалансировали сложившуюся к тому времени систему хозяйствования.

Стремясь популистски завоевать симпатии населения, Горбачев и его соратники практически безо всякой подготовки ломают установленную структуру связей и народно-хозяйственных пропорций и отпускают рычаги регулирования денежных доходов и произведенного продукта. Денежные доходы населения за 1986—1990 годы неоправданно возрастают в 7 раз быстрее темпов увеличения произведенного национального дохода и производительности общественного труда[385]. Темпы роста реальной товарной массы более чем в два раза отставали от темпов роста количества денег на руках. Естественно, этот процесс осуществлялся за счет неоправданной эмиссии денег, не имевших товарного обеспечения. Только за 1985—1989 годы сумма ежегодной эмиссии возросла с 4 до 18 млрд. руб., т. е. в 4,5 раза[386], а розничный товарооборот — не более чем на 40%. Ежегодное превышение доходов над расходами возросло за 1986—1990 годы с 28 млрд. руб. до 90 млрд. руб. Вклады населения в учреждениях сбербанка увеличились с 221 млрд. до 381 млрд. руб.[387], а неудовлетворенный спрос населения на товары и услуги достиг к концу 1990 года 233 млрд. руб.[388] Неотоваренные деньги легли тяжелой ношей на экономику и дали старт быстрой инфляции.

Одновременно правительство также непродуманно производит торможение развития предприятий, связанных с созданием средств производства (группа «А»), и искусственно подстегивает рост продукции предприятий, выпускавших предметы потребления (группа «Б»), а так как настоящая структурная перестройка не была произведена, в обеих группах происходят кризисные процессы: группе «А» — за счет внезапного торможения, в группе «Б» — за счет необоснованного подхлестывания. Если в предыдущие десятилетия рост группы «А» значительно опережал рост группы «Б», то в 1986—1990 гг. темпы роста производства предметов потребления в 2,5 раза опережают рост средств производства. В то же время деятельность предприятий, производящих средства производства, была заторможена введением налога на фонд оплаты труда, который облагался в случае роста свыше 3% ставками по прогрессивной шкале. Налог этот распространялся только на предприятия группы «А» и ставил их в крайне невыгодное положение по сравнению с предприятиями, производящими потребительские товары.

Если до Горбачева прирост национального дохода всегда опережал прирост расходов государственного бюджета, то уже в первые два года его правления стал значительно отставать. Только за 1986—1987 годы расходы стали резко обгонять доходы бюджета, составив разницу в несколько десятков миллиардов рублей и таким образом создав основу грядущего финансового кризиса и огромного дефицита государственного бюджета, достигшего в 1989 году 92 млрд. руб. Для финансирования расходов бюджета в объемах, превышающих доходы, осуществляется, как я уже отмечал, неоправданно высокая кредитная эмиссия. Государственный внутренний долг возрос со 141,6 млрд. руб. в 1985 году до 398,2 млд. руб. в 1989[389].

Как справедливо отмечал бывший председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков, одни руководители экономики эпохи перестройки «торопились сразу увидеть результаты своей реформаторской деятельности, а другие, желая угодить, поддакивали, соглашаясь со всеми нововведениями по ускорению перестройки. В результате быстрого роста зарплаты и отставания производства товаров народного потребления эмиссия денег из года в год нарастала»[390]. К концу 80-х годов печатный станок стал главным средством правительства сводить концы с концами. Масштабы денежных средств, не обеспеченных товарами, достигли десятков миллиардов рублей. Они в конце концов и перевернули корабль советской экономики.