Он заплатил первому целителю. Ра'хотеп дал мне пустой свиток, несколько камышовых перьев и коробочку с чернильным порошком, но взамен не взял ничего, сказав, что ничем не помог. Я предложил ему свой меч, потому что ничего другого у меня нет. Но он сказал мне, что это я солдат, а не он. И не взял меч. Когда представится возможность, я должен буду опять поговорить с ним и сделать ему такой подарок, какой смогу.

Муслак и я пошли обратно на корабль. Муслак сказал, что сегодня вечером нам надо сходить в храм Хатхор. — Она добрая богиня, — сказал он мне, — и в состоянии помочь тебе. Раз уж мы здесь, почему бы не попробовать?

— Да, конечно, — ответил я.

— Договорились. Кроме того я хочу нанять поющую девушку и там это можно сделать.

Я спросил, не собирается ли он дать обед кому-нибудь.

Он засмеялся. — Я хочу жену на все путешествие вверх по реке. А теперь ты должен спросить, почему я не взял твою жену, когда она хотела идти с тобой.

Я сказал, что помню то, что он сказал лекарю об этом.

— Я сказал правду. Но одно дело — взять поющую девушку для путешествия вверх по реке, и совсем другое — везти порядочную женщину через Великое Море. Если кто-нибудь из моей команды захочет эту поющую девушку, не велика беда. Я накажу его, и на этом все кончится. Кроме того мы будем спать не на корабле. Я буду снимать на берегу комнату для нее и меня.

Около склада нас уже ждали купцы, дородные серьезные люди, с кольцами на руках и масленой кожей. По приказы Муслака матросы вынесли по три-четыре образца каждого сорта шкур. И все отличного качества. Тогда купцы вошли внутрь склада, выбрали другие, вынесли наружу и придирчиво осмотрели при свете солнца, настолько ярком, что почти ослеплял. Я помогал, и эти шкуру оказались ничем не хуже. Некоторые купцы сделали предложения, которые очень позабавили Муслака.

Он объяснил им, что может получить намного лучшую цену в больших южных городах. Здесь, в Саисе, купцы предложат минимальную цену, почему то думая, что он хочет их быстро продать и купить новый товар.

Через какое время, когда мы ели, появился персидский солдат с письмом для Муслака. Я внимательно осмотрел его, и мне показалось, что когда-то и я был солдатом Великого Царя. Он был среднего роста, бородатый, и казался очень сильным. У него был колчан, легкий топор на длинной ручке и кинжал. И больше одежды, чем на большинстве местных жителей.

Сначала Муслак сопел, читая письмо, потом улыбнулся. Закончив, он перечитал свиток, свернул его и спрятал на груди.

Как я понял из слов Муслака, это письмо было от сатрапа Кемета. Трое из нас нашли писца и Муслак приказал написать, что его корабль достаточно велик, исправен, а экипаж очень силен. И еще он велел написать, что немедленно подчиняется приказу сатрапа. Воин ушел вместе с письмом Муслака, хотя я очень хотел бы с ним поболтать.

— Левкис, ты еще увидишь тысячи таких. Мы собираемся к Белой Стене, самой большой крепости этой страны.

— И увидим сатрапа?

Муслак кивнул. — Да, своими глазами увидим Князя Ахемена. У него есть для нас работа.

Я спросил, заплатит ли нам Ахемен за эту работу, потому что желал заработать деньги.

— Он говорит, что достойно вознаградит нас. — Муслак задумчиво погладил свою бороду. — Он один из самых богатых людей в мире.

Подошли другие купцы, но от жары мне захотелось спать. Во дворе нашей гостиницы я нашел тенистый уголок под деревом, и заснул.

2

ВЕЧЕРОМ Муслак разбудил меня и мы пошли в храм. Он спросил меня, что я помню, и я рассказал ему все.

— Хорошо. Завтра, боюсь, ты почти все забудешь, но может быть вспомнишь то, что только что рассказал мне. Неси вот это.

Это была баранья шкура, выкрашенная в красный свет. Очень красивая. — Мы принесем ее в дар богине, — объяснил Муслак, — и ее можно продать за намного большие деньги чем те, которые я хочу заплатить за поющую девушку.

Жрец заулыбался, когда я протянул ему наш замечательный дар, и изящно принял его. Это был спокойный человек среднего роста и средних лет, с выбритой головой. Я воспользовался моментом и спросил о Хатхор, объяснив, что я иностранец и знаю только то, что она великая богиня.

Он торжественно кивнул. — Я скорее учил бы тебя, юноша, чем тех, кто чувствует, что и так знает больше, чем достаточно, и кого я должен учить в Доме Жизни. Но сначала разреши мне уверить тебя, что ни один смертный не знает больше, чем достаточно, но, скорее, намного меньше, чем нужно. Ты видел ее образ?

Я покачал головой.

— Тогда пойдем со мной. Мы вместе вступим во внешний двор.

Двор оказался обширным зданием, и даже колонны, поддерживавшие балки, были выше, чем дома бедняков и такие же высокие, как деревья. Внутри мигали лампы, одинокие желтые точки во мгле. За ними находились широкие двери внутреннего храма, полуоткрытые. Через щель я увидел образ богини.

Статуя представляла ее женщиной с головой коровы. Очень высокой женщиной, выше любого частного дома, который мы видели. Ее богатая одежда сверкала от множества драгоценных камней.

— Хатхор была кормилицей Осириса, — объяснил жрец. — Мы даем головы животным многим из наших богов, чтобы продемонстрировать их честь и авторитет. Вы, иностранцы, чаще всего поражаетесь этому, ибо желаете видеть своих богов похожими на вас самих. Хатхор вовсе не похожа на нас, ибо это могущественное божество, которое кормит мертвых, управляет делами любви и семьи…

Больше я ничего не слышал. Женщина с рогами, выше любого человека, вышла из статуи богини. Пока она шла к нам, мне показалось, что кто-то держит за ней лампу, потому что вся ее фигура была очерчена светом, хотя улыбающееся лицо оставалось в тени. — Ты в большой опасности, иностранец, — сказала она. — Но хочешь ли ты моей помощи? Ведь за все надо платить.

Мне захотелось встать перед ней на колени, но я не мог. Мое тело все еще стояло рядом с Муслаком. — Мне очень нужна твоя помощь, Великая Богиня, но мне нечего дать тебе, за исключением меча.

— Ты не должен использовать меч, как дар. Ты — сильный воин, мужчина, который может отдать свою любовь и защиту тем, кого ты любишь. Отдашь ли ты это, если я помогу тебе?

— Охотно, — сказал я.

— Очень хорошо. Тогда я пошлю к тебе мою кошечку. Ты будешь любить и охранять ее ради меня. Согласен?

— Клянусь жизнью, Великая Богиня. Где она?

— Здесь. Она придет и потрется об тебя. И ты должен будешь принять ее и считать своей.

В то же мгновение богиня исчезла, как будто ее и не было. Жрец продолжал бубнить: — … и есть семь Хатхор вдоль реки, и все они Хатхор. Встречаясь, они принимают решение. И то, что они решили, должно исполниться, что бы не говорили люди и не делали другие боги.

Я спросил:

— А если они решат, что у меня должна быть память как у всех остальных людей, это исполнится?

Жрец кивнул, с еще более торжественным видом, чем обычно: — Как я уже говорил тебе, их решения исполняются всегда.

— Мне нечего предложить, — сказал я, и тут же вспомнил то, что сама богиня сказал мне мгновение назад, и добавил, — кроме любви и защиты.

— Юноша, молись ей, одного этого будет вполне достаточно. Что касается любви… Любовь — это суть Великой Богини, и любящие вполне могут рассчитывать на ее покровительство. Но не все, что делается во имя любви — настоящая любовь. Ты понимаешь?

Я кивнул.

— Что касается защиты… Знай, что многим семьям требуется защита. Защищай их, особенно детей, и ты добьешься ее благосклонности. Богатые дары приятно принимать от богатых, но любой может дать то, что богиня желает больше всего.

Муслак спросил:

— Будешь ли ты молиться за Левкиса, Святой Человек?

— Буду.

— А за меня и мой корабль?

— Да, и за тебя тоже, Человек Пурпура.

Муслак прочистил горло. — Отлично. И еще я хотел бы нанять поющую девушку, которая сопровождала бы меня вплоть до Меннуфера. Сатрап просит моей помощи.