Командир «Питерсона» вызвал на связь по УКВ командира русской подлодки и предложил ему помощь в освобождении от намотавшегося троса. Терехин отказался. Он не мог допустить на борт своего корабля специалистов вероятного противника. К-324 принадлежала к новейшему проекту советских подводных лодок и была насыщена секретной техникой. Один противолодочный комплекс «Шквал» чего стоил! Сверхскоростная подводная ракета, которой была вооружена К-324, развивала в океанской толщи скорость в 200 узлов и настигала субмарину противника на дистанции 11 километров. Это достигалось за счет двигателя на перекиси водорода и оригинальной системы снижения трения воды о корпус снаряд летел в газовой оболочке, образованной пузырьками сжатого воздуха. Аналогов этому комплексу, обладающему почти абсолютной вероятностью поражения цели, не существует и поныне.

Кроме того, как сообщают морские справочники, «АПЛ несла специальные диверсионные управляемые снаряды “Сирена” и другие средства “спецназначения”, многим из которых мог бы позавидовать и суперагент 007 Джеймс Бонд, рожденный воображением Яна Флеминга. В частности, в 1975 году в ОКБ им. Н. Камова был создан складной одноместный вертолет Ка-56, предназначенный для транспортировки диверсантов и способный вместе со своим пилотом выстреливаться из 533-миллиметрового торпедного аппарата погруженной подводной лодки».

Но американцам нужно было вернуть во что бы то ни стало свои секреты, и они проявляли все нарастающую настойчивость: «Давайте мы вам поможем!» Терехин прекрасно понимал, что если американцы решатся взять лодку на абордаж, а дело шло именно к этому, то не поможет и великолепный «Шквал» — офицерскими же пистолетами и автоматами Калашникова эсминцы не отгонишь. И тогда он приказал командиру минно-торпедной боевой части, капитан-лейтенанту Зарембовскому подготовить атомоход к взрыву, о чем и сообщил своим назойливым соседям.

— Командир турбинной группы, капитан-лейтенант Букин, — вспоминает те тревожные дни старший мичман Сергей Блажков, — предложил сформировать аварийную партию, чтобы освободиться от троса. Однако все попытки ни к чему не привели: трос был слишком плотно намотан на винт, к тому же был сделан из такого прочного материала, что его не брал ни один инструмент. Американские корабли нашим тщетным усилиям не мешали, хотя опасно маневрировали вокруг, пытаясь обрубить своими винтами злополучную антенну. В диком напряжении прошли сутки. Неожиданно эсминцы успокоились и отошли на приемлемую дистанцию. Лишь много позже выяснилось, что они повторили тот же трюк, что и мы с их «Макклоем»: под К-324 подошла атомная подводная лодка «Филадельфия»…

В книге «История подводного шпионажа против СССР», выпущенной в США, этот драматический эпизод описан так: «Подлодка (К-324) всплыла и попыталась освободить трос, который намотался на ее винт. Она оказалась без движения, захватив свой трофей… Подлодка “Филадельфия” маневрировала около лодки типа “Виктор” и подошла вплотную снизу, чтобы получше рассмотреть ее. И снова неожиданно для всех часть троса с гидролокатором зацепилась за что-то уже на корпусе подлодки “Филадельфия”…»

Ситуация трагикомическая: две враждующие атомарины «скованы одной цепью», точнее, связаны одним тросом. Перетягивание каната — любимое развлечение моряков на всех флотах мира. Но когда канат тянут две атомные подводные лодки, дело пахнет не просто порохом, а оружейным плутонием… По счастью (в который раз «по счастью»?), бронированный кабель-шланг лопнул, и «Филадельфия» унесла капсулу с гидролокатором на своем корпусе. Инцидент был бы исчерпан, если бы на винтах К-324 не оставалось свыше 400 метров низкочастотной антенны…

На десятые сутки вынужденного совместного плавания с игрой мускулов и поединком амбиций к месту конфликта подошло наконец спасательное судно «Алдан» и стало заводить на К-324 буксирный трос Вот тут-то и загремели выстрелы.

— Американцы стреляли из пистолетов по буйкам троса, — рассказывает бывший старпом К-324, ныне капитан 1-го ранга запаса Александр Кузьмин. — Стреляли в бессильной злобе, стараясь разбить их вдребезги, утопить трос А может, просто развлекались с горя.» Однако начинать из-за «куска шланга» пусть и с секретной начинкой третью мировую войну никто не захотел. «Алдан» прикрывал нас своим корпусом от наседавших эсминцев, а затем оттащил лодку «за ноздрю» на Кубу. Там в бухте Нипе кубинские моряки помогли освободить нам винт от троса, который тут же затребовала Москва.

— Видимо, там наш трофей оценили, — продолжает рассказ старпома Блажков, — нам даже предоставили четверо суток внепланового отдыха на курорте. Но Вадим Александрович Терехин, взяв в толк обостряющуюся международную обстановку, отказался от этого заманчивого предложения. И мы с рассветом 13 ноября 1983 года снова вышли в море До точки погружения нас провожали кубинские ракетные катера…

Спустя два года К-324 снова вернулась в Саргассово море и снова переполошила Пентагон. Правда, не одна, а в компании с еще четырьмя атомными подлодками. Но это уже другая история, вошедшая в хронику холодной войны как операция «Апорт».

В 1996 году из-за банальной нехватки средств на ремонт «Черный принц» был выведен в отстой. Он и сейчас доживает свой век на плаву, ожидая очереди на разделку.

Это моряк Юрий Курганский написал «Песню о “Черном принце”».

А давнее «перетягивание каната» в Саргассовом море обретает сегодня вполне счастливый финал Бывший старпом К-324, капитан 1-го ранга Александр Кузьмин, глава Союза подводников Украины, принимает в Киеве былых недругов, ныне ветеранов подводного флота США. Все вместе отправляются в Одессу, где пройдет 43-й Международный конгресс подводников. Кто старое помянет, тому глаз юн, а кто забудет — тому оба. Впрочем, у американцев нет аналога этой русской пословицы. А поминать будут тех, кто навсегда остался в море.

Кроме атомных ракетных подводных крейсеров стратегического назначения, участвовали в том Великом цикле и многоцелевые торпедные подводные лодки.

О приключениях одной из них — камчатской К-360 — и пойдет этот рассказ. Рассказ, записанный из первых уст — тогдашнего командира К-360, капитана 2-го ранга Григория Бутакова, старшего штурмана (командира БЧ-1), капитана 3-го ранга Юрия Еремина и командира вычислительной группы, старшего лейтенанта Евгения Симонова

Контр-адмирал запаса Григорий Лукич Бутаков:

— В начале августа 1984 года меня, молодого командира, вызвал командующий нашей 2-й камчатской флотилией, Герой Советского Союза, вице-адмирал Эдуард Дмитриевич Балтин. Я не ожидал увидеть в его кабинете начальника штаба Тихоокеанского флота вице-адмирала Хватова. Но именно он, Геннадий Александрович Хватов, поставил мне эту непростую задачу. Смысл ее заключался в том, чтобы скрытно подойти ко входу в крупнейшую военно-морскую базу США Бангор — там базировались атомные подводные лодки с баллистическими ракетами типа «Огайо» — и записать шумы только что вошедшего в состав Тихоокеанского флота США — четвертый корпус — стратега-ракетоносца «Мичиган». Задача более чем непростая, ведь подходы к этой базе — проливу Хуан де Фука охранялись всей мощью противолодочных сил, начиная от патрульных самолетов типа «Орион», кончая совместными действиями американских и канадских кораблей. Нашим подводникам это место было хорошо известно, замечу, так же, как и американским подходы к нашей Авачинской губе. Мы называли его «горячей сковородкой» из-за слишком интенсивного судоходства в том районе и малых глубин. Ровное, как столешница, каменистое дно так же мало способствовало решению нашей главной задачи — записи шумов, поскольку оно многократно отражало звук и возникала так называемая донная реверберация. Шансов сохранить скрытность и вернуться незамеченными было ничтожно мало. Но приказ есть приказ, и 5 августа 1984 года мы оставили свой родной причал в поселке Рыбачьем…