Я почувствовал, как кровь прилила к моему лицу. Я испытал стыд и ярость, потому что он обращался со мной как с нищим. А кроме того — панический страх. В страхе я чуть не вышел из игры, потому что таких денег у меня действительно не было. Но я сделал над собой усилие, и уверено произнес:

— С собой таких денег у меня нет. Я же сказал.

— Подпишешь мне вексель.

— Если проиграю, подпишу, конечно. — И чуть не добавил: «А если проиграешь ты? Расплатишься векселем или наличными? А может, выпишешь мне чек?» Но я ничего не сказал, испугавшись, что он насторожится и выйдет из игры.

— Хорошо. Миллион и еще миллион сверху.

Этот ублюдок со своим каре десяток так свято верил в то, что выиграет! Я не спешил сказать «вскрываемся». После его последней ставки я неожиданно обрел абсолютное спокойствие. На меня накатилось что-то вроде тихого, яростного ликования, и я хотел насладиться им сполна. Я обвел взглядом комнату и, кажется, уловил легкую улыбку на губах Франческо.

— Открываю, — произнес я наконец.

— У меня четыре десятки! Так что если только ты не припас четвертую даму…

Я перевернул карту и только потом сказал:

— У меня есть четвертая дама.

Он замер, уставившись на мою карту. Он не мог в это поверить. Два каре в одной партии стад-покера — так не бывает.

Мне и самому не верилось, что я все-таки выиграл.

— Отличная игра, — весело сказал Франческо, и блондин посмотрел на него с ненавистью. Я старался сохранить на лице выражение невозмутимости, а сам думал о том, как он заплатит мне все эти деньги. Я сгреб все, что лежало в банке, а потом мы зачеркнули цифру с огромной суммой моего кредита, которой, кстати, я обладал только на словах.

Когда оговоренное время истекло, мы подвели итоги. Блондину удалось кое-что отыграть, но все равно он просадил несколько миллионов. В выигрыше оказался только я. Я сделал красивый жест и предложил продолжить игру. Прежде чем Роберто ответил, вмешался Франческо. Ему очень жаль, но он не может засиживаться допоздна — утром у него дела. Тогда и нам пришлось бросить игру, потому что втроем играть невозможно.

Блондин выписал мне чек на три миллиона семьсот тысяч, Франческо отсчитал двести тысяч наличными. Примерно столько же заплатил Массаро.

Перед уходом я, как воспитанный юноша, поблагодарил блондина за гостеприимство. И, только сказав это, понял, что хватил через край. Мало того, что я раздел его на кругленькую сумму, выходило, что я еще напоследок вздумал над ним поиздеваться.

Однако ж, если хорошенько поразмыслить, я хотел над ними поиздеваться.

Роберто ничего не сказал. Массаро тоже, но он весь вечер рта не раскрывал. У обоих были бледные, злобные лица. Казалось, они до сих пор еще толком не осознали, что произошло. Франческо пообещал организовать им возможность отыграться, и мы ушли.

Было два часа ночи, но я знал, что не смогу заснуть, и, когда Франческо предложил выпить что-нибудь в баре, я согласился. Кроме того, настала моя очередь платить — после того, как я столько выиграл.

— И правда, теперь твоя очередь, — сказал он, как-то странно улыбаясь.

Глава 6

Мы пошли в заведение наподобие пианобара под названием Dirty Moon: там играла живая музыка, и оно не закрывалось до рассвета. Мы взяли два капуччино, только что доставленные из кондитерской горячие круассаны с шоколадом и сели за столик в глубине заведения.

— Ну что, это был твой вечер, да? — спросил Франческо с какой-то трудно определимой интонацией.

— Да уж. Такого со мной больше никогда не случится. Подумать только, два каре за партию! И мое сильнейшее!

— А почему ты уверен, что это не повторится?

— Ну, мне кажется, такая удача два раза не выпадает.

— Знаешь, жизнь полна сюрпризов, — сказал он загадочно. Затем встал и сходил к стойке бара за колодой карт. Отбросив мелочь, он сдал карты на четверых как для партии в покер. Когда передо мной легли все пять карт, он попросил открыть их.

— Что это значит?

— Посмотри свои карты. Ну, представь себе, что мы играем.

Я посмотрел. Четыре дамы и туз червей. Но главное потрясение ждало меня, когда он открыл карты несуществующих игроков и у одного из них я увидел каре десяток.

— Что это? Черт возьми, что это означает? — тихо пробормотал я, оглядевшись по сторонам.

— Удача — особа переменчивая. И гибкая. Если знаешь, как надо просить, она будет к тебе благосклонна.

— Ты хочешь сказать, что сегодня мухлевал?

— Мне не нравится слово «мухлевать». Давай лучше скажем…

— Что скажем? Что вообще ты несешь? Ты мухлевал и дал мне выиграть все эти деньги!

— Я немножко помог тебе. У тебя хватило мужества продолжить игру, хотя ты понимал, что это опасно. Считай это своего рода экспериментом.

— Ты хочешь сказать, что ставил эксперимент, в результате которого у меня в кармане оказалась куча ворованных денег? Ты мне это пытаешься объяснить? Ты псих. Ты втихаря втянул меня в преступление. В настоящее преступление, будь оно неладно. Твою мать, я предпочитаю сам решать, становиться мне шулером или нет.

Я говорил шепотом, но яростно. Он не занервничал и вообще никак не реагировал на мою тираду. С его лица сползла ироничная улыбка, и оно приняло очень серьезное выражение. И честное. Я знаю, звучит абсурдно, но именно так я подумал тогда.

— Извини. Но должен же я объяснить тебе, откуда эти деньги. То есть, как ты их заработал. Если ты считаешь, что это аморально, можешь вернуть их или не обналичивать чек. Согласен, он достался тебе в результате обмана. Но если ты не хочешь иметь к обману никакого отношения, просто вынь его из бумажника и порви. Решать тебе.

Я обалдел. В своем яростном негодовании я совсем забыл о возможности вернуть деньги. Или просто уничтожить чек, а вместе с ним и нечестный выигрыш. А ведь правда, что мне мешало сделать так, как он говорил? Но, черт побери, эти деньги уже лежали у меня в кармане! Я попробовал взглянуть на дело с другой стороны. Пока я отчаянно и безуспешно пытался найти выход, заговорил Франческо:

— Чтобы ты полностью представлял себе картину, я должен рассказать тебе еще кое-что. Те двое — Роберто и Массаро — шулера.

— Шулера… В каком смысле?

— Грошовые шулера. Блондин знает один дешевый трюк. Когда он сдает в стад-покере, он знает, какие карты выходят втемную. Но чтобы трюк удался, их нельзя мешать. Массаро сидел справа от него и не снимал, а просто делал вид, что снимает, и тогда Роберто раздавал такие же карты, как в предыдущую партию.

Я пришел в ужас. Я ведь даже ничего не заметил. Франческо продолжал:

— Еще у них есть система знаков, с помощью которых они общаются во время игры. Ты меня слушаешь?

Я слушал. Еще как слушал!

— Они мелкие жулики, но с помощью этой системы обчистили многих. Теперь ты знаешь все и можешь свободно решать.

В таком свете дело принимало другой оборот. Речь больше не шла о подлом обмане двух невинных жертв — честных, полноценных партнеров по покеру. Теперь мой выигрыш приобретал вид торжества высшей справедливости, а сам я из пособника шулера превращался в адепта Робин Гуда.

А следовательно, мог оставить себе деньги.

Потом меня осенила мысль о том, что, очевидно, я должен разделить выигрыш с Франческо.

— Если я решу оставить деньги себе, — начал я осторожно, — мы поделим их?

Он расхохотался. С явным удовольствием.

— Я бы сказал, что да. Ты мыслишь правильно, приятель. Мы отобрали деньги у двух настоящих ублюдков. Это все равно что ограбить наркоторговца.

В тот момент я подумал, что Франческо, вполне вероятно, уже ограбил не одного наркоторговца.

— Как тебе это удалось?

— Я знаю пару фокусов.

— Это я уже понял. Я хочу знать, как ты их делаешь.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы иллюзионисты раскрывали свои секреты? Так никто не делает, это против правил.

Он весело улыбнулся, но почти сразу заговорил снова.