– Мы уже пробыли тут слишком долго, – сказал он и застегнул штаны – что было не так-то просто сделать – оставив рубашку навыпуск. Он вытер глаза рукавом, пригладил волосы, нашел очки Лесли, заправил проволочные дужки за уши.

– Поправь свою юбку.

Она не поняла и не двинулась, чтобы поправить одежду, пока он не схватил ее одной рукой, а трость – другой, и не вытащил девушку из палатки на лунный свет.

– Боюсь, это ужасно неуместно, – произнес он с британским акцентом Лесли Полларда, и хромая пошел вперед ко все еще освещенной столовой, – что вы пришли в мою палатку в столь поздний час без сопровождения, мисс Андерсон.

– Мне жаль, – сказала она.

Она вроде не выглядела как женщина, у которой только что был секс. Нет, покрасневшее, залитое слезами лицо и всклокоченные волосы, возможно, принадлежали женщине, которая тосковала и горевала.

Если у вас было воображение категории Джи[14]…

– Но я…

– Я знаю, что у вас много вопросов о нем. Вашем умершем друге. Дейве Джоунсе.

Он рылся в карманах штанов в поисках носового платка, пользуясь благоприятной возможностью и пытаясь хоть наполовину уменьшить давление на яички. Но нет, это было безнадежно. Он был обречен.

Прежде, чем протянуть Молли носовой платок, он воспользовался им, чтобы вытереть уголок рта: господи, забыл, что она начала пользоваться помадой и оставила предательский след на его лице.

– Я не уверен, что могу поведать вам больше, – добавил он. – Я встречал его лишь несколько раз.

Трудно было сказать, что смутило ее больше: его требование соблюдать приличия, его крайне правдоподобная хромота или то, что он носил носовой платок.

Она вытерла глаза, высморкалась.

– Я слышала сплетни, что… Дикие вещи, как будто он убил того человека и, не знаю, сбежал, вероятно, с его женой, – сказала она. – Но потом кто-то сказал, что он и ее тоже убил…

Не может быть. Эта старая история проделала такой путь к чертовой Африке?

Очевидно, она была искажена и изменена, как сообщение в известной игре в испорченный телефон, но до сих пор…

– Я хорошо его знала, – продолжила Молли. – Дейва Джоунса. Он никогда бы не причинил никому вреда.

Гм… Джоунс сделал мысленную пометку – обговорить это в другое время. Прямо сейчас, так или иначе, у него были другие первостепенные задачи. Они наконец выбрались из хорошо прослушиваемого окружения спящих палаток, и он склонился пониже к девушке, понизив голос и сменив тему:

– Важно, чтобы ты не делала ничего необычного, Мол. Это может показаться сумасшедшим или параноидальным, но, проклятье, если ты успела услышать про…

Послушай, я не хочу, чтобы у дурных людей появился повод говорить, что моя добродетельная экс-подруга внезапно закрутила с каким-то парнем, которого только встретила. Разве что теперь ночевки с незнакомцами обычное дело в твоем репертуаре.

– Ты же знаешь, что нет, – сказала она ему.

Ага. Он кивнул.

– А значит любой, у кого есть мозги, сложит два и два и поймет, что это, должно быть, я.

Она остановила его, положив свою руку на его. Но прикосновение продлилось недолго – ведь она знала, что в столовой сестра Маура пьет чай, отдыхая после ночной смены в больнице.

Может монахиня и не могла видеть их здесь в лунном свете, но они не могли знать этого наверняка.

– Значит, мы должны быть осторожны, – сказала она. Ее глаза опять наполнились слезами. – Не могу поверить, что ты действительно здесь. Ну и ну, это ужасная стрижка.

– Мы были осторожны в Индонезии, – ответил ей Джоунс.

Он снял очки, протер их краем рубашки. Так можно занять руки. Чтобы не попытаться убрать волосы с ее лица. Или снова притянуть ее, чтобы поцеловать и закончить то, что они начали.

– И сколько времени прошло, прежде чем весь лагерь оказался в курсе? Два дня или три?

– Тогда мы должны быть даже более… – начала она.

Он перебил ее.

– Осторожности недостаточно. – Вернул очки обратно. – То, что случилось в моей палатке сегодня ночью… Мол, это не должно повториться опять.

– То, что случилось в твоей палатке, – заметила она, – случилось лишь наполовину.

Да. Он хорошо это знал.

– На какое-то время, так или иначе, – добавил он.

– Ты серьезно, ведь так? – спросила она, ища его взгляд.

Он изо всех сил постарался выглядеть решительным. В теории эта часть его грандиозного плана была легче.

– Нам нужно сделать все правильно, – пояснил он ей, напоминая об этом и себе.

– Когда? – спросила она. – Как долго продлится «какое-то время»?

– Месяцы, – произнес он.

Молли рассмеялась – взрыв недоверия.

– Ты объехал полсвета, чтобы…

– Выпить кофе, – кивнул он. – С тобой. Сидеть за одним столом с тобой. Черт, Мол, сидеть в одной столовой с тобой уже достаточно – мне даже не надо быть за тем же столом.

– Месяцы, – уточнила она. – Периоды времени, которые состоят из полного лунного цикла.

– Да, – сказал Джоунс. – И мы должны начать с того, что ты не будешь говорить со мной, не знаю, может, несколько недель.

Она начала заводиться. Она просто не могла этого принять.

– Ты не можешь всерьез…

– Джоунс умер, – сказал он ей. – Подумай об этом. Я тот, кто принес тебе эту весть.

Есть выражение, ну знаешь, насчет пристрелить посланника… Что ж, ладно, набожные леди обычно не стреляют в людей, но, вероятно, они какое-то время их избегают.

– Я определенно достаточно взрослая, чтобы отделить плохие новости от того, кто их принес, – парировала она. – Или ты не заметил три новые морщины на моем лице…

– Нам нужно сделать эту картинку реальной, – снова прервал ее он. – Разве ты не понимаешь, что меня до ужаса пугает даже просто быть здесь? Я не подвергну тебя опасности. Снова. Господь знает, гореть мне в аду за то, что я сделал в прошлый раз…

Она оборвала Джоунса, отмахиваясь и от его смертных грехов и от лет, что он провел в отчаянной попытке их искупить.

– То есть ты думаешь, если я буду игнорировать тебя неделю или две, это убедит людей, которые следят за нами – которые могут даже не делать этого, смею добавить – что ты не ты. Ну и что дальше?

Одна из тех, кто мог даже не следить – бой-баба, сестра Мария-Маргарет – открыла скрипучую дверь большого деревянного дома, в котором ютились монахини. Она двинулась к ним, повязывая на ходу пояс вокруг талии.

Он вынужден был заговорить быстрее.

– Затем мы постепенно сблизимся. Время от времени будем разговаривать в столовой.

В конечном итоге ты пригласишь меня к себе на чай. Днем. И в присутствии твоей соседки.

Мы растянем это на столько месяцев, сколько понадобится чудику вроде Лесли Полларда, чтобы понять, что он тебя любит. Затем прибавим немного энергии, чтобы наконец что-нибудь с этим сделать.

Перед ними выросла сестра.

Лесли повернулся к монахине.

– Простите, мы разбудили вас? У мисс Андерсон проблемы со сном, естественно, после таких дурных вестей… Она пришла в мою палатку с кое-какими вопросами, и, конечно, это было не подходящее место для беседы, так что… Я подумал, возможно, стакан горячего молока?.. – он заговорщически понизил голос. – Она была так расстроена, я просто не хотел оставлять ее одну.

Сестра Мария-Маргарет не закудахтала, не обняла Молли, не проявила ни малейшего сочувствия. По правде, взгляд, которым она одарила Джоунса, был исполнен подозрения.

Но, должно быть, точно так же она смотрела на каждого мужчину, что ходил по Божьей земле.

Он повернулся к Молли, посылая ей безмолвное извинение и добавляя прощальный кивок:

– Оставляю вас в хороших руках, мисс Андерсон.

– Спасибо за то, что были так добры, – проговорила Молли, – мистер Поллард. И прошу прощения за то, что нарушила ваш покой и за… все.

Он точно знал, что она подразумевает под всем, и да, он знал, что следующие несколько месяцев будут самыми длинными в его жизни.

Глава 6