«Это просто физическое влечение, и я могу его контролировать», — сказала себе Лайла, но сила воли начала ее подводить. Обхватив его запястья, она отвела его руки:

— Думаю, пора положить этому конец.

Карлос сразу убрал руки, как и обещал, без малейшего намека на протест. Ее тело отреагировало на это предательской дрожью. Она несколько раз глубоко вдохнула, но это не помогло ей унять бешено колотящееся сердце. Прижимая к груди платье, она посмотрела на Карлоса. Его черты были напряжены, глаза походили на бездонные черные озера.

— Мы оба... — Ее голос дрожал. — Мы оба знаем, что нас влечет друг к другу. Я также знаю, что не должна тебя хотеть. Что наброситься друг на друга сейчас было бы не самым правильным шагом...

— Постой-ка. — Он поднял руки. — У меня не было ни малейшего намерения тебя соблазнять.

— О. — Вопреки своей воле она почувствовала разочарование. — Тогда для чего ты мне делал эротический массаж?

— Чтобы ты убедилась в том, что у меня все в порядке с самоконтролем, смогла расслабиться и получать удовольствие от того, что я собираюсь сделать.

В каждом его слове слышалась уверенность. Этот человек — прирожденный лидер, и она поняла, что готова пойти за ним куда угодно.

— И что ты собираешься сделать?

Он сексуально улыбнулся, и волоски на ее руках встали дыбом.

— Поцеловать тебя.

Глава 6

Тело Карлоса помнило ощущения, которые у него вызывала Лайла. Эта женщина прочно обосновалась в его сердце, в его душе. Наклонившись, он накрыл ее губы своими.

Он предупреждал ее, давал ей возможность сказать «нет». Все же она не попросила его остановиться, и это просто замечательно. Ему нужно, чтобы она знала, как сильно он ее хочет. Несомненно, ему будет сложно сдержаться в самый ответственный момент, но он не станет нарушать данное ей слово.

Как она может казаться ему такой знакомой после одной-единственной ночи близости? Он сразу узнал ее вкус, ее запах, ощущение ее нежных пальцев, проникших под его свитер и футболку и скользящих по его животу и груди.

Запустив ладони ей под платье, он принялся поглаживать ее ягодицы через шелковистую ткань трусиков. Его пульсирующая плоть так набухла, что джинсы стали ему тесны и, казалось, вот-вот лопнут по швам. Ни одна женщина прежде не возбуждала его до такой степени, что он забывал о постоянной боли в спине, о призраках прошлого, об искалеченных детях, нуждающихся в его помощи. По этим причинам ему нужно быть осторожным с Лайлой. Только она может заставить его забыть о единственном пути искупления вины.

Сделав глубокий судорожный вдох, он, полный разочарования, отстранился и застегнул ей молнию. Затем, заглянув в ее затуманившиеся от желания глаза, не удержался и в последний раз поцеловал ее в губы.

— Я думала, ты не собираешься меня соблазнять, — произнесла она, положив ладони ему на грудь.

— Я тебя соблазнил простым поцелуем?

— Не притворяйся. — Ее губы дрожали. — Ты прекрасно знаешь, что ты сделал.

— Я также знаю, что еще мне бы хотелось с тобой сделать, но я обещал не заходить дальше, если ты сама не попросишь. — Он прислушался. — Кажется, мы начинаем снижаться.

В следующую секунду пилот по внутренней связи попросил их вернуться на свои места и пристегнуть ремни.

Совсем скоро они с Лайлой окажутся вдвоем в доме с восемью спальнями. Если существует хоть малейшая вероятность того, что он отец ее ребенка, им нужно лучше друг друга узнать. В то же время ему нужно найти способ, как стать невосприимчивым к Лайле, пока желание обладать ею не разрушило барьеры, которыми он окружил свое сердце.

Несколько дней, которые она собиралась провести с Карлосом в Вейле, внезапно показались Лайле вечностью.

Пока их внедорожник поднимался по извилистой обледенелой дороге, она изучала стоящий на горе дом, молясь, чтобы там было побольше персонала. Она не нуждалась в том, чтобы ее обслуживали, просто ей хотелось, чтобы помимо них с Карлосом в доме были еще люди. Она слишком боялась желания, которое он у нее вызывал. Пока Карлос рассказывал ей о районе, в который они приехали, она искала следы присутствия людей.

Центральная, самая высокая часть дома в швейцарском стиле была трехэтажной, боковые состояли из нескольких уровней. Похоже, для его строительства были отобраны самые старые и толстые деревья. Он отлично вписывался в окружающий ландшафт и сразу же очаровал Лайлу.

Карлос вел автомобиль мимо вековых сосен, на которых лежали массивные снежные шапки. Лайла плотнее закуталась в пальто, но оно не было таким теплым, как руки Карлоса, когда он обнимал ее в самолете.

Заканчивая свой рассказ о Вейле, он заехал в гараж на шесть машин, площадь которого была не менее двух тысяч квадратных футов. Лайла выросла в достатке, но была поражена, увидев «ламборджини», «мерседес» и несколько дорогих снегоходов.

В квартире Карлоса в Такоме спартанская обстановка, но, очевидно, его семья не скупится, когда речь идет о комфорте во время отдыха.

Прежде чем она успела отстегнуть ремень безопасности, он открыл пассажирскую дверцу и помог ей выбраться из салона. Как обычно, к вечеру его хромота стала более заметной, но он не жаловался на боль. В его кабинете стояла трость, но Лайла ни разу не видела, чтобы он ею пользовался. Предложи она ему опереться на ее руку, он бы отказался. Они не настолько близки, чтобы он проигнорировал свою гордость и принял ее помощь. С ним у нее никогда не будет подобной близости. Осознание этого расстроило ее сильнее, чем она могла бы предположить всего несколько месяцев назад.

Через гараж Лайла проследовала за ним по узкому коридору вглубь дома. Он несколько раз останавливался, чтобы отключить очередную сигнализацию. Повесив пальто на чугунную вешалку, она окинула взглядом окна высотой от пола до потолка. Несомненно, стекла в них пуленепробиваемые. По мере приближения к дому деревьев становилось все меньше. Интересно, они были убраны из соображений безопасности или так задумал дизайнер, спроектировавший сад, который сейчас выглядит как огромная белая поляна с расчищенными дорожками?

Из помещения с огромным бассейном открывался живописный вид на горную цепь вдалеке. Ее заснеженные пики были окутаны розоватым светом только что опустившегося за них солнца.

Лайла по-прежнему не встретила никого из персонала. В доме царила тишина. Толстые ковры заглушали их с Карлосом шаги. Картины с видами гор отлично вписывались в интерьер шале.

Карлос выбрал отличное место для их отпуска, ничего не скажешь.

— Пиренеи, — пояснил он, поймав направление ее взгляда. — Моя семья часто каталась там на лыжах.

До того, как на Сан-Ринальдо произошел государственный переворот.

До того, как он потерял дом и мать.

Лайла провела кончиками пальцев по резной раме красного дерева.

Как много еще она увидит вещей, напоминающих о его утраченном доме? Как много их она уже видела, но проигнорировала?

Карлос открыл дверь в одной из стен. За ней оказалась просторная кухня со стильной мебелью и современной техникой. Рабочие поверхности из темно-зеленого гранита блестели под горящими чугунными светильниками. Холодильник для вина занимал все пространство под прилавком. Через стеклянные дверцы можно было увидеть этикетки с названиями винтажных марок.

Прислонившись к стойке, Карлос скрестил ноги:

— Персоналу я дал недельный отпуск. Запасы еды пополнены. Уборщики будут приходить всякий раз по нашему вызову.

— Спасибо, но я сама в состоянии помыть за собой посуду.

Он открыл дверцу двухметрового холодильника:

— В таком случае как ты смотришь на то, чтобы перекусить перед сном?

Пять минут спустя она уютно устроилась в уголке огромной софы в гостиной, а Карлос растянулся на диване напротив. В камине потрескивали сосновые поленья, наполняя помещение ароматом смолы. Труба из полированного камня поднималась к сводчатому потолку. Таким же камнем был выложен очаг на веранде с видом на горы. На столике рядом с ней стояла тарелка с маленькими порциями разнообразных деликатесов. Карлос предпочел сэндвич. Он не обращал внимания на то, что шеф-повар превратил простое блюдо в настоящее произведение кулинарного искусства. Он ел как обычно, не смакуя пищу, воспринимая ее всего лишь как источник энергии для своего тела. Лайла всегда восхищалась им в такие минуты. Он обладал богатством и привилегиями, однако предпочитал посвятить свою жизнь служению другим людям.