Метафорический язык евангелий

Я начну с языка христологии. Мне придется говорить о достаточно очевидных вещах: я хочу показать его метафорический характер на примерах из Евангелия от Иоанна.

• Иисус — Свет миру. Иисус не свет в буквальном смысле слова, не свеча или светильник. Но метафорически о нем можно так сказать. Он свет во тьме, просвещение, откровение, тот, кто дает нам способность видеть. Это также свет в форме огня или пламени, как о нем говорит Евангелие от Фомы: «Кто вблизи меня, тот вблизи огня» (82).

• Иисус — Хлеб жизни. Разумеется, в буквальном смысле это не так. Но метафорически он «хлеб», пища, удовлетворяющая наш голод. Подобным образом он удовлетворяет нашу жажду: он не только духовная пища, но и «живая вода». Так что он действительно «хлеб» и «вино».

• Иисус — Врата и Путь. Но в буквальном смысле Иисус не является ни воротами овечьего загона, дверью или порогом, ни путем, дорогой или тропой. Но в метафорическом смысле он — врата, дверь, путь, дорога к новой жизни.

Вне всякого сомнения, эти выражения носят метафорический, а не буквальный характер. Что было бы, если бы кто-то их понял буквально? Но для христиан Иисус действительно в метафорическом смысле таков, как сказал Иоанн. Эти слова не содержат буквальной истины, но передают метафорическую правду.

Не только первые христиане употребляли метафоры, говоря об Иисусе, но его речь также была полна метафор. Похоже, он был склонен мыслить метафорически. Это показывают его краткие изречения.

• «Вожди слепые, оцеживающие комара и проглатывающие верблюда!» (Мф 23:24). Иисус не имел в виду, что они едят насекомых или верблюдов.

• «Предоставь мертвым хоронить своих мертвых» (Мф 8:22). Он не говорит о покойниках в буквальном смысле: очевидно, что покойники никого не хоронят, и весьма вероятно, что и те, кого они тут хоронят, относятся к живым.

• «Ведь с терния не собирают смокв, и с колючего кустарника винограда не снимают» (Лк 6:44). Иисус не говорит о том, где следует собирать смоквы и виноград.

• «Разве может слепой вести слепого? Не оба ли упадут в яму?» (Лк 6:39). Он не говорит о слепых в буквальном смысле.

• «Что ты смотришь на соринку в глазу брата твоего, а бревна в твоем глазу не замечаешь?» (Мф 7:3). Он не обращается к людям, у которых в буквальном смысле из глаз торчат бревна.

Если понять эти слова буквально, они потеряют смысл. Метафоры передают смысл. Буквализм часто не замечает смысла.

Кроме того, Иисус использовал метафорические повествования, то есть притчи. Без сомнения, он любил учить таким образом; ему приписывают больше притчей, чем любому другому представителю его религиозной традиции. Важно отметить, что истина, заключенная в притче, не зависит от ее фактической достоверности. Я не встречал ни одного христианина, который утверждал бы, что в притче о добром самарянине описано «реально произошедшее» событие — что Иисус рассказывает историю о том, что в самом деле произошло на дороге из Иерусалима в Иерихон. Подобным образом, никто не говорит, что реально существовал блудный сын, которого, когда тот вернулся домой, с великой щедростью радостно встретил отец, несмотря на недовольство его старшего брата. Мысль, что истина, содержащаяся в этих притчах, зависит от достоверности изложенных фактов, покажется глупой любому человеку. Притчи Иисуса следует читать именно как притчи, то есть как метафорические повествования. Они говорят о смысле, и этот смысл, исполненный истины, не зависит от верности фактам.

Полагаю, до этого момента со мной готов согласиться любой христианин. На этом основан историко-метафорический подход, но он не заключается только в этом. Евангельские рассказы об Иисусе, представляющие собой метафорические повествования, можно разделить на две категории. К первой относятся воспоминания, пересказанные как метафоры, — эти рассказы содержат воспоминание о событиях прошлого, но их рассказывают таким образом, чтобы придать им более глубокий смысл, чем смысл исторического факта. Ко второй категории относятся чисто метафорические повествования. Они не основаны на воспоминании о конкретном событии, а потому не представляют собой сохранившуюся в памяти историю, но были созданы ради их метафорического то смысла.

Воспоминание, ставшее метафорой

Приведу два примера, относящиеся к первой категории, где воспоминание излагается метафорически: это рассказ о том, как Иисус идет из Галилеи в Иерусалим, и рассказ об изгнании беса. Оба повествования опираются на воспоминания, оба придают реальным событиям метафорический смысл.

Иисус идет из Галилей в Иерусалим

В самом центре Евангелия от Марка содержится повествование о том, как Иисус идет из Галилеи в Иерусалим (8:22–10:52). Эта история разделяет и связывает между собой две другие части евангелия: одна содержит рассказе об общественном служении Иисуса в Галилее, другая — о его важнейшей последней неделе в Иерусалиме. Вне сомнения, эта история основана на воспоминании о реальном событии: трудно усомниться в том, что Иисус действительно пришел из Галилеи в Иерусалим, где он был казнен. Таким образом, это воспоминание.

Но Марк рассказывает об этом путешествии таким образом, что событие обретает более-чем-буквальный, более-чем-исторический смысл. У Марка это рассказ о том, что значит следовать за Иисусом. Эта тема тесно связана с двумя другими темами, важными для Марка: темой «пути» и темой «ученичества». Для Марка (как и для первых поколений христиан в целом) быть учеником означает следовать за Иисусом по пути, который ведет в Иерусалим.

У Марка (а за ним у Матфея и у Луки) в рамках этого путешествия Иисус трижды говорит о своем распятии и воскресении: власти убьют его, но затем он будет оправдан Богом (Мк 8:31; 9:31; 10:33–34). Вот третье и самое развернутое предсказание Иисуса:

Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и приговорят Его к смерти, и предадут Его язычникам; и надругаются над Ним, и оплюют Его, и будут бичевать Его, и убьют, и через три дня Он воскреснет.

И после каждого такого предсказания Иисус говорит о том, что означает следовать за ним (8:34; 9:35; 10:35–45). Самое известное первое из трех его высказываний: «Если кто хочет за Мною пойти, да отречется от самого себя и возьмет крест свой и следует за Мною». Следовать за Иисусом означает сопровождать его до креста в Иерусалиме. В этом повествовании Иерусалим имеет двойное значение. Это место смерти и воскресения, место конца и начала, где могила как бы становится утробой. Это также место столкновения с властями. Следовать за Иисусом означает участвовать с ним в этом путешествии преображения и конфронтации. Рассказ о последнем путешествии Иисуса — метафорическое повествование о смысле ученичества.[27]

Марк удивительным образом «обрамляет» повествование о следовании за Иисусом двумя эпизодами о двух слепцах, которым Иисус вернул зрение. В самом начале этой части евангелия Иисус исцеляет слепого в галилейском селении Вифсаида (8:22–26), в конце возвращает зрение слепому нищему Вартимею в Иерихоне — это последняя остановка Иисуса перед Иерусалимом (10:46–52). Вартимей сидит на обочине дороги и взывает о помощи. Иисус говорит ему:

Что хочешь, чтобы Я тебе сделал? Слепой же сказал Ему: Раввуни, чтобы я прозрел. И Иисус сказал ему: иди, вера твоя спасла тебя. И он тотчас прозрел и последовал за Иисусом по пути (10:51–52).

Создав такое «обрамление» для рассказа о последнем путешествии Иисуса, Марк наполнил истории метафорическим смыслом. В повествовании Марка подлинное зрение, отверстые глаза, позволяют видеть, что быть учеником значит следовать за Иисусом «по пути» — и такой путь ведет в Иерусалим, это путь к столкновению с властями, к смерти и воскресению.

Содержат ли рассказы о слепце в Вифсаиде и о Вартимее воспоминание о реальных событиях? Возможно. Иисус исцелял людей и, быть может, в некоторых случаях возвращал зрение. Но что бы ни думал об этом историк, очевидно, что Марк не ставил перед собой цели рассказать об историческом событии ради самого события. Вместо этого он размещает повествования таким образом, что они становятся рамками для рассказа о последнем путешествии Иисуса. Если с преувеличенным вниманием относиться к их фактической достоверности, можно упустить из виду их метафорический смысл: это рассказы о зрении, позволяющем видеть путь Иисуса.