– Господин Андерсен, говорит старший оперативной группы. Задержали Ставроса и еще одного человека. Нет, не на трассе. Они под дверью вашего кабинета.

– Что?! У моего кабинета! Не может быть! Кто второй? Русский?!

– Не знаю. Сейчас спрошу. Вы русский? – и он ткнул Лоренца короткоствольным автоматом в спину.

– Я албанец.

– Второй – албанец, – доложил оперативник.

– А Саенко где? – не унимался Андерсен.

– Лицом ко мне. Руки не опускать! Кто может сказать, где находится русский по фамилии Саенко? – переспросил оперативник.

– В моей машине, на стоянке трибунала. Что происходит?! – возмутился Ставрос. – Меня хотят убить, а вы задерживаете меня как преступника.

– Кто хочет убить?

– Вот он, – грек указал на албанца.

– Руки не опускать! Здесь что, была попытка покушения? – и старший опергруппы с недоумением посмотрел на охранника.

– Нет. Все было тихо. Потом пришли эти вдвое. Господин Дмитриадис сказал, что ему нужно встретиться с начальником службы безопасности…

– Зачем вам начальник? Руки не опускать! – не унимался оперативник.

– Суть вопроса я изложу ему лично, а если он посчитает нужным, то сам вас проинформирует.

– Господин Андерсен, – старший вновь заговорил по рации. – Господин Дмитриадис заявил, что будет говорить только с вами. Хорошо… И второго?.. Да, их обыскали. Чистые. – Убрав автомат за спину, оперативник посмотрел на задержанных совсем по-другому. – Опустите руки. Вас ждут. В кабинете лишних движений не делайте.

– Господин Андерсен, – старший вновь заговорил по рации. – Господин Дмитриадис заявил, что будет говорить только с вами. Хорошо… И второго?.. Да, их обыскали. Чистые.

Идя по длинному коридору, албанец вдруг подумал о том, кем бы он стал, если бы в тот день не встретил своего однополчанина. И тут же нашел ответ на свой вопрос: «Никем, как и половина моих сверстников. А кем я сейчас стал? Террористом. Не жизнь, а какие-то американские горки. Вот только каждый поворот ведет все ниже. Дальше некуда. Дальше или смерть, или подъем. Ниже – только вверх! Парадокс! Но, наверное, только так можно изменить траекторию… А грек мужик вроде бы нормальный. Судя по тому, как нас прессовали, явно не при моих делах. Значит, правду говорил, что наших не судит… Скоты! Развели меня, как лоха! Даже если бы я завтра этого мужика завалил, вторая пуля была бы моя!..»

Вошли в кабинет. Высокий, похожий на игрока в американский футбол, мужчина привстал и сказал низким гортанным голосом:

– Вас ждут, – потом открыл серую пластиковую дверь и вошел первым.

Обиднее всего, если ваша мечта сбывается у другого

«Сегодня какой-то сумасшедший день. Самый длинный день в моей жизни, – рассуждал начальник службы безопасности трибунала, ожидая грека. – Только сегодня утром я отдал приказ о проверке Ставроса Дмитриадиса, а через пару часов узнал о его контакте с человеком, имеющим информацию о месте расположения тайной лаборатории, где некий русский осуществляет эксперименты с сознанием… Дал приказ на задержание, но наружка сообщила, что потеряла машину грека. Ставрос не задержан, а сам пришел и сейчас у двери моего кабинета, и, что самое примечательное – сам искал встречи со мной».

– Добрый день, господин Дмитриадис, – обратился к одному из вошедших хозяин кабинета, сразу узнав в нем человека, чье досье листал утром. – А вас, молодой человек, как зовут?

– Реджеп Мейдани.

– Прошу, господа, присаживайтесь.

– Господин Реджеп, расскажите о себе подробнее.

– Я родился в Косово. Год назад был отправлен в Гаагу под именем Лоренца Надя.

– Значит, разведчик?

– Был завербован после того, как задержали с грузом наркотиков.

– Да вы садитесь, садитесь, Реджеп. Судя по всему, беседа предстоит долгая. – Андерсен набрал секретаря: – Фред, принеси нам бутербродов и что-нибудь из напитков. Джентльмены, что будете пить?

– Холодный чай.

– А мне кофе.

– Господину Ставросу холодный чай, албанцу кофе, а мне графинчик русской водки. Да, кстати, приведите в мой кабинет Саенко, он находится в машине господина Дмитриадиса. Ставрос, ваш друг любит водку?

– У него и спросите. Но к моему делу он отношения не имеет. Ему своих проблем хватает.

– Я в курсе. И готов помочь ему решить проблемы при условии, что он поможет мне. А пока ваш друг присоединится к нам, расскажите, что вас ко мне привело?

– На входе в трибунал ко мне подошел этот молодой человек, – грек с кислой улыбкой показал на албанца, который с любопытством деревенского мальчишки рассматривал вид за огромным стеклом, выполнявшим роль одной из стен кабинета.

– Продолжайте…

– Он сказал, что его наняли меня убить, и тут же добавил, что не может этого сделать.

– Любопытно. А он не сказал, почему не может?

– Об этом лучше спросить у него самого…

В воздухе повисло молчание. Андерсен со спокойствием удава сверлил взглядом албанца.

– Господин Реджеп, почему вы отказались выполнить полученное задание?

– Я совершенно запутался, каждый мой новый шаг только увеличивал ком проблем. Там, – албанец показал на север, – живет женщина, которая вынашивает моего ребенка… А вон там, – и он указал на юго-восток, – живут мои сестры… – Он сказал это как-то тихо, задумчиво и, неожиданно сменив интонацию, заговорил быстро, агрессивно: – И если вы не обеспечите защиту близких мне людей, я ни черта вам не скажу! Где мой кофе? И, забыл сказать, принесите мне несколько луковиц! Обычного репчатого лука, для приготовления плова, хотя бы две крупных головки! – голос парня дрожал. Темные, почти черные глаза, секунду тому назад полыхавшие огнем, стали влажными. Он опустился на стул напротив грека и тихо продолжил: – У нас сегодня на ужин плов… А плов без лука как свадьба без жениха… Я никого не убил, хотя был на войне. Я никого не хочу убивать… Тем более перед свадьбой и рождением сына!

Любое принятое решение обязывает, отсутствие решения не обязывает ни к чему

Вошел секретарь с подносом.

– Похвальное решение, юноша. Но эмоции не помогут защитить близких. Успокойтесь, попейте кофе.

Секретарь расставил заказанные напитки, наклонился к уху шефа и доложил:

– Русский доставлен, но ему обрабатывают ссадину на голове.

– А что, без эксцессов не можете работать? Что произошло?

– Два оперативника вежливо попросили его выйти из машины, а он приоткрыл дверь и левой ногой заехал одному из них в пах, а потом добавил ногой в лицо. Если бы второй не стукнул его резиновой дубинкой по голове, этот русский мог бы скрыться. Привести его? – секретарь поставил перед шефом запотевший графинчик водки, розетку с маслинами и блюдце с нарезанным лимоном.

– Я давно жду, когда он появится в моем кабинете. И скажи этим костоломам, чтобы написали в рапорте о том, как не справились с простейшим заданием.

– Написать может только один. Второй до сих пор не пришел в сознание. Сломан нос, но есть подозрение, что травма значительно серьезнее…

– Надеюсь, полиция не информирована?

– Нет. Все произошло очень быстро, свидетелей не было. Пострадавшего занесли через пожарный вход.

– Хотя бы здесь следовали инструкции, – вздохнул начальник, попросил пригласить в кабинет господина Саенко и, с трудом вытащив из кожаного синего кресла грузное тело, пошел к двери встречать гостя лично.

Албанец заметил, как внутренне напрягся грек.

Глаза его потемнели, и он заиграл желваками. Казалось, он готовился к бою.

«Пусть я никого не убил на войне, но мне приходилось принимать участие в дворовых драках. И если грек хочет заступиться за неизвестно откуда появившегося русского, я в стороне не останусь. В конце концов, мы пожали друг другу руки и должны быть вместе», – подумал Реджеп, поискав глазами и остановив взгляд на массивном кубке, стоявшем на полке.