— Что?!

Но ответа на свой вопросительный вопль Слава не получил. Мобильник опять был мертв. Отбросив телефон на соседнее сиденье, он начал на ходу соображать, как быстрее проехать по новому адресу…

Через полчаса он подруливал на парковку горбольницы. Как всегда, все места были забиты — время для посещений еще не кончилось. Втиснув машину куда-то в кусты, Слава побежал в приемное отделение, выяснять, где находится Наташа. «Хоть бы пустили! Хорошо, что еще не поздно, а то доказывай, что ты тоже вроде как врач…»

В приемной быстро выяснилось, что Наталия Степановна Березина, двадцати трех лет от роду, поступила час с лишним назад с острым наркотическим отравлением в реанимационное отделение. Слава кинулся туда. Спасибо профессии, он немного знал здесь и обстановку, и некоторых людей из персонала. Так что двери если и не были настежь для него распахнуты, то приоткрыть некоторые из них ему было вполне по силам. В ординаторской реанимационного было тихо, только молоденькая медсестра что-то записывала в журнал.

— Здравствуйте! Меня зовут Ярослав Иванович Земельский, я врач-нейрофизиолог из мединститута. — Слава сразу взял представительский тон, слегка подправляя свои анкетные данные, чтобы произвести должное впечатление. — К вам поступала наша аспирантка Наталия Березина. Как бы мне узнать о ее самочувствии?

— Здравствуйте! А ее уже перевели в терапевтическое отделение. Мы ее подержали на контроле часа полтора. В общем-то ничего серьезного: никакой передозировки. Просто у нее слишком высокая чувствительность к препарату, да и голова шутку сыграла. Мы провели восстановительную терапию. Потом пациентке стало легче, и ее отправили отлежаться. У нас тут, сами понимаете, легких не держат, — бодро отрапортовала девушка в белом халате и, не удержавшись, то ли ехидно, то ли сочувственно добавила: — Что ж вы там девушку просмотрели-то?

— Да нет, это какое-то недоразумение. Спасибо! — пробормотал Слава и в задумчивости пошел в терапевтическое отделение. В голове был полный сумбур.

«Нет, невозможно, чтобы Наташа подсела на наркоту. Это было бы заметно. Да и такая девушка — нет уж!» — возмущенно фыркнул Слава. А потом подумал: «А что это ты так ее заценил?» И тут же мысли с самокопания съехали на испуганный лад: «Вот же еще проблема! Теперь все данные в институт попадут. Наташу попрут из аспирантуры. Да и мне перепадет на орехи… если, конечно, не откреститься сейчас же от всего. Прямо сейчас смотать домой. С Наташей уже, наверное, ничего страшного не случится…» На душе стало противно. «Нет, надо все выяснить у нее, а потом решать, что делать». А ноги тем временем сами привели по нужному адресу.

Дежурная медсестра быстро сориентировалась и отправила Славу в четвертую палату. Благо еще шли последние минуты времени для посещений и никаких специальных разрешений не требовалось. Предупредительно постучав о притолоку, Слава приоткрыл дверь и помедлил, разыскивая глазами Наташу. «Вот она, на дальнем месте в правом ряду. Немудрено замешкаться — ее трудно узнать».

Тени под глазами, потрескавшиеся губы и спутавшиеся волосы хоть и не красили девушку, зато делали ее какой-то домашней и беззащитной. Слава подошел к кровати, прихватив по пути стоящий посреди комнаты табурет. Наташа удивленно поймала его глазами.

— Ой, Слава! Ты как здесь оказался? — слабым голосом спросила девушка. Стесняясь, тут же попыталась натянуть одеяло и поправить волосы. Это ей плохо удалось — руки еще не слушались, а взгляд никак не мог сосредоточиться на посетителе.

Он взял ее руки в ладони и, пытаясь быть как можно доброжелательнее, сказал:

— Привет, Таша! Главное, не волнуйся. — Ему вдруг вспомнилась первая их встреча, когда ее случайно представили этим странным именем.

— Таша? — Девушка недоуменно сдвинула брови, пытаясь что-то понять.

— Только не напрягайся сейчас! — испугался за нее Слава. — Тебе что, мало головной боли? — Вопрос получился каким-то двусмысленным, и он сразу продолжил: — Это ты сама так представилась первый раз, помнишь?

— А-а, — рассеянно протянула Наташа. Потом потерянно поводила глазами и, слабо сжав его руку, спросила шепотом: — Что же теперь будет? Какая же я дура! Я всех подставила.

— Ну, ничего — ты ведь почти блондинка. А блондинкам все позволяется, — тихим голосом шутил Слава, одобрительно улыбаясь Наташе, а сам думал: «Надо как-то разруливать ситуацию. Дело действительно может обернуться еще тем боком!»

Девушка тем временем зажмурила глаза, и в их уголках появились непроизвольные слезы. «Да, после такого трудно управлять собой», — подумалось Славе.

— Лучше расскажи, что случилось, а потом вместе придумаем, что делать, — предложил он.

— Помнишь… мы как-то рассуждали, что является больной фантазией в шаманских наркотических состояниях, а что может быть действительно отделенным сознанием… вот я и попробовала разобраться на себе… дура! — опять с отчаянием прошептала Наташа, делая паузы, — ей было явно нелегко.

У Славы отлегло от сердца: «Значит, все-таки это только единичный случай! И Наташа не какая-нибудь тайная наркоманка».

— Сейчас ты лучше успокойся и расскажи вкратце, что произошло, — мягко повторил Слава, слегка пожимая Наташину руку.

— Я выпросила у бывшей одноклассницы две дозы ЛСД на марках — у нее когда-то были с этим проблемы. Она мне и посоветовала: «Если хочешь сразу улететь, бери обе дозы в один прием — они старые, могут слабо действовать». Какая же я глупая — не могла просчитать: она-то на себя примеряла, а я новичок! Хорошо, хоть Веру подстраховать меня попросила.

— Так, когда же ты наркотики-то приняла?

— С утра и начали, чтобы мне к вечеру выйти «оттуда». — Наташины глаза были мокрые от переживаний.

— Понятно. Если у кого-то здесь или потом возникнут вопросы, говори, что опыт мы запланировали в соответствии с темой твоей работы. Но ты провела его самостоятельно, потому что я был занят, но разрешение тебе на эксперимент выдал. — В голове у Славы созрел план разруливания ситуации. — Ты случайно перепутала дозировку и вместо пятидесяти микрограмм приняла сто, и у тебя пошел бед-трип из-за гиперчувствительности. Я предупрежу Веру и выпишу вчерашним днем выдачу препарата, содержащего сто микрограмм диэтиламида лизергиновой кислоты, который мы используем для животных. Так что все будет в порядке — отделаемся легким испугом.

— Нет, я не буду тебя подставлять!

— Тогда ставь крест на своей карьере за «использование и хранение». И потом, как ты меня подставишь? Не волнуйся, все будет тип-топ, не впервой! — нарочито бодрым тоном уверял он Наташу, и, кажется, ему хотя бы отчасти это удалось.

— Ты знаешь, как одиноко я чувствовала себя. Родители уехали в отпуск, и мне не у кого было просить помощи. Я не знаю, как тебя благодарить! — уже вовсю плакала Наташа, сжимая его ладонь холодной рукой.

— Никак не надо. Главное, выздоравливай! К тому же в больницу тебя Вера определила, а я, наоборот, даже вовремя не пришел на помощь — мобильник не работал. — Слава вдруг заметил, что уже с полчаса держит ее руку в своей и ему совсем не хочется ее отпускать. Сердце сжималось от жалости и сочувствия к красивой девушке, смешиваясь с чувством гордости за такую отчаянную смелость экспериментатора и досадой на очевидную, почти детскую непредусмотрительность.

«Стоп! — мысленно скомандовал он себе. — Не смешивать рабочие дела с личными симпатиями. У тебя нет морального права использовать ситуацию в личных целях».

— Ты сейчас спи и завтра будешь как новенькая! — Он пожал руку Наташе и поспешил к выходу из палаты.

По дороге он продолжал обдумывать ситуацию: «Она ведь наверняка попытается рассказать правду и взять все на себя в институте. Но, с другой стороны, и подругу подставлять не захочет — это же может дойти до разбирательства в органах. Надеюсь, это она понимает. Надо завтра же сделать расходную запись в журнале и попросить Веру заверить подпись — уж та-то поймет сложную ситуацию, в которой они оказались. Следующее: позвонить Пустосельскому и убедить, что сам выдал разрешение и наркотик Наташе. А также подготовить профессора к тому, что Наташа попробует взять вину на себя и начнет придумывать всякие истории, лишь бы не вмешивать своего руководителя. Да, звонить ли в милицию? Нет, лучше заведующему реанимационного или терапевтического — спросить, сообщают ли они о таких случаях в органы…»