«Профессора Токийского университета госпитализировали с подозрением на вирус “лейба”, занятия остановлены, в учебном заведении объявлен карантин. По непроверенной информации, смертельный вирус был разработан в российской военной лаборатории, причина утечки – халатность персонала».

Через полтора часа после начала информационной атаки пошли первые опровержения.

– Это фигня, – заявил Рыжий, азартно перелистывая выборку. – На первых порах любая официальная информация льет воду на нашу мельницу: будут сомневаться – значит, профукали, опровергать – стараются скрыть, подтверждают, но уменьшают степень вреда – пытаются замять.

В девять тридцать субботы появилось первое сообщение о подозрении на вирус, не сгенерированное нами.

В одиннадцать все крупнейшие новостные порталы опровергли само существование «лейбы». В четырнадцать двадцать Канада закрыла регулярное авиасообщение с США в связи с пандемией вируса в Штатах.

Вечером зашелся в кашле Рыжий и с удивлением обнаружил, что отхаркивает кровью.

– Этого не может быть, – прохрипел он. – Это же ты, Шаман, придумал, это же мы сами продвигали, такой хрени не существует!

Лейбинту было достаточно нескольких сотен верующих в вирус для того, чтобы оформить все как надо.

Ночью с субботы на воскресенье он возник во плоти около ноутбука – пожилой азиат в белоснежном костюме-«тройке», чем-то похожий на Джеки Чана из последних фильмов, когда он уже не прыгал так весело.

Вместо галстука у него красовался стетоскоп, вместо платочка из кармана торчал ректальный градусник.

Наложением рук он вылечил потрясенного Рыжего, небрежно коснулся каждого из команды, говоря при этом:

– Милостью моей не болеть тебе, молитесь, и будете здоровы.

– Вы кто? – выдавил наконец Матвейка.

– Я – бог, – просто ответил Лейбинт.

За этой фразой последовал небольшой концептуальный спор, в процессе которого богу пришлось доказывать, что ни облако, ни крест не являются обязательными доказательствами божественности.

– Я – другой бог, понятно? – орал он разъяренно.

– Других богов – нету! – шипел Матвейка, неожиданно для всех оказавшийся ортодоксальным христианином. – Ты – демон!

– Хорошо, я – демон, – неожиданно согласился Лейбинт. – Если это не помешает вам молиться мне.

Следующим этапом операции было лекарство. Вначале я предполагал рассылать его после предоплаты, в виде амулетов и талисманов, но потом с подачи Рогера придумал новый вариант.

Каждый мог бесплатно получить индивидуальную ссылку и распечатать страницу с узором. Любование рисунком сильно смягчало страдания.

А мог заплатить немного денег и получить картинку, один взгляд на которую заставлял болезнь отступить на сутки. На следующий день картинка уже не действовала.

Выложив сумму побольше, благодарный пациент получал принт с индульгенцией от болезни на месяц, полгода или год.

За три дня «лейба» скосила полмиллиона человек по всему миру. Весть о чудодейственном лекарстве, которую мы планировали внедрять постепенно, распространилась буквально за час.

– Я же лауреат школьной олимпиады по маркетингу и пиару, – пояснил Рогер Палыч. – Не могло не сработать, бесплатный вариант скачали сразу и все, а дальше дело техники.

У половины населения планеты был иммунитет – то ли Лейбинт схалтурил, то ли они успели пройти болезнь в ускоренном режиме и моментально вылечиться, как толковал мне сам бог. Еще сколько-то людей переносили заболевание не так тяжело, как предполагалось: насморк, кашель, слабость – в общем, ничего сверхъестественного.

Но многие, очень многие подсели на наши картинки. Кто-то платил каждый день, кто-то брал индульгенцию на подольше. На вторые сутки после начала продаж сервер попытались взломать – но я с помощью чудесного ноутбука поставил защиту, которую даже массой продавить было непросто, а обычными ухищрениями вообще невозможно.

Закрыли счет в банке, на который шли деньги за лечебные изображения, – я отключил сервер. Через сорок минут по глобо передали, что власти извиняются перед предпринимателями, чей счет случайно был арестован.

Цепочку банков, через которые деньги оседали на моих счетах, пытались вычислить долго – все-таки мир давно уже, еще с развала Китая, не был однополярным.

Две недели я создавал амулеты. Простенькие, на все случаи жизни – на удачу, на ловкость, против дурного глаза. Амулет, распознающий ложь, и амулет, позволяющий лгать так, чтобы поверили все. Четыре десятка приспособлений, в каждом из которых я сочетал технические открытия современного мира и старую добрую магию.

Матвейка, как я и предполагал, нас не сдал. Он общался только с Рыжим, и то уже не по-дружески – скорее, по-приятельски. Костыль и Рогер Палыч были заняты выше крыши – меняли банки, подставных лиц, открывали сотни контор по всему миру, пытались через купленную прессу протолкнуть мысль, что наш сервер с лечебными изображениями – панацея, дарованная свыше, а не паразит, присосавшийся к несчастному больному человечеству.

Я, боясь сорваться раньше срока, общался с Мартой только при свидетелях. Но в один вечер я всех распустил, пригрозил Лейбинту серьезной ссорой, если что-то вдруг пойдет не так, и уединился с девушкой.

Было лучшее шампанское и ромашки, испанская классическая музыка – если говорить откровенно, все это подготовила контора, занимающаяся корпоративными праздниками, я только рассказал им, что любит девушка, а они предложили десяток вариантов, втихую посмеиваясь над озабоченным пацаном.

В президентском номере реконструированного отеля «Волга» я впервые был с женщиной. Упившись шампанским, я не успел продемонстрировать даже знания теории, не говоря уже хоть о каком-то практическом результате.

Марта смеялась, кидала в меня подушками и утверждала, что теперь я обязан на ней жениться. Я не возражал.

Потом нас возили на лимузине по ночному городу, но Марте это не понравилось, она вызвала пару друзей, и лимузин сменился байками. На навороченных трициклах мы катались через мост, старый приятель Марты показал класс, проехав всю длину по перилам, в конце моста имитировав падение вниз, но над водой выправился и выскочил на берег.

Днем мы договорились с Лейбинтом, и он провел ритуал – я стал первосвященником. Человеком, который может заниматься магией только через свое божество.

В тот же вечер ко мне домой пришли четверо солидных мужчин в костюмах. Они попытались своими званиями взять Глафиру Владимировну на испуг, но нарвались на скандал – истосковавшаяся по настоящему противостоянию госпожа контр-адмирал подняла на уши всю округу, участковых, МЧС и даже морскую гвардию – так что увезли меня только глубокой ночью.

Вычислили нас через Костыля – недоумок попытался дать своему преподавателю несоразмерную взятку за экзамен. Все случаи появления больших денег там, где их быть не может, фиксировались и изучались. Губернатор решил рискнуть и надавить – и Костыль всех сдал.

Ноутбук мой не нашли – видимо, его забрал Лейбинт. Отъевшийся молитвами и помолодевший, похожий на себя прошлого, каким я его знал раньше, он развлекался тем, что являл чудеса то там, то тут – лечил наложением рук и читал лекции, вися в воздухе или стоя на воде.

Называть себя богом после ссоры с Матвейкой и разговора со мной он перестал. Теперь он представлялся как святой Лейбниц и иногда, после паузы, не в силах сдержаться, добавлял: «Чудотворец».

– Я не гордый, главой пантеона никогда не был, – объяснял Лейбинт. – Если здесь младших богов называют святыми, я готов стать святым.

Постоянная связь с алтарем-ноутбуком подсказала ему, когда надо спасать самое драгоценное имущество, и он спас его.

Через восемь часов специальная программка, не получившая кодового слова, уронила сервер. Я знал это точно, так как ее код, не понимая частностей, но представляя все в целом, писал лично.

Меня допрашивали четырнадцать часов без перерыва. Я гнал им адаптированную версию правды: странный ноутбук я нашел случайно, через него мне явился бог, сказавший, что даст спасение от болезни, которая придет в такой-то день и такой-то час.