Гораздо интереснее, когда ценители и поклонники делятся на два лагеря, и между ними начинается настоящая война. Веселье идет по полной программе, особенно достается текстам и людям, эти тексты написавшим.
Идея выпустить «Tribute» Харли-Дэвидсону, славному мотоциклу, принадлежала спонсорам и друзьям группы АРИЯ – Сергею Шуняеву и Александру Шамраеву. Материал для записи отбирали они сами, «арийцам» же надлежало впервые за всю свою историю записать кавер-версии других групп. Дубинину как продюсеру проекта следовало контролировать процесс записи па студии SNC, что располагается в Зеленом театре, «впевать» с Кипеловым русские тексты и, естественно, пинать меня ногами за эти самые «впеваемые» тексты. Технической стороной смелого предприятия руководил звукорежиссер Евгений Трушин, единственный, пожалуй, кто на тот момент умел нужным образом отстраивать барабаны и бас. Мой интерес к этому проекту был чисто спортивный: было интересно – насколько удастся приблизить русский вариант к английскому оригиналу. Тем более что при «укладке» следовало учитывать и романтический склад характера Кипелова, нелюбовь которого ко всякого рода фрагментам ненормативной лексики вошла уже в поговорку народов Востока и Крайнего Севера.
Однако невозможно представить себе настоящего, корневого, байкера, общающегося с внешним миром с помощью изысканной лирики «высоких» поэтов или цитатами из чеховского «Дома с мезонином» или «Черного монаха»… Идеализация образа людей, подобных калифорнийским «Ангелам Ада», дело известное. В английском для них существует отличное словечко «outlaw» — человек, находящийся вне закона, стоящий за гранью общепринятых норм морали. Поэтому просьбы о создании атмосферы красивости и романтичности вокруг этой компании напрочь сдвинутых на своих байках ребят вызывают у меня улыбку. Хотя, когда смотришь в каком-нибудь кннофильме кадры с въезжающим в заходящее солнце «проклятым» фактурным байкером, сердце буквально захлебывается в припадке обезоруживающей романтичности.
АРИЯ, надо отметить, весьма преуспела на поприще декоративно-прикладного искусства в байкеровском огороде.
Первой песней, отобранной для препарирования в «арийской» лаборатории, был опус группы MANOWAR под названием «Return of The Warrior». Причем везде, где только можно, во всех доступных нам средствах массовой информации, было внятно рассказано о процессе изготовления материала для «Трибьюта»: берется «фирменная» песня, пишется русский текст, кое-что может меняться в аранжировке. И постоянно подчеркивалось, что это не песня собственно группы АРИЯ, а своего рода кавер-версия. Тем не менее, стоило появиться «Трибьюту» на свет божий, как раздался мощный рык и гав: «А-а! АРИЯ опять музыку дерет!!!». Порой складывается впечатление, что многие люди просто закрыты для общения с внешним миром, они вроде двух из трех культовых восточных обезьянок, которые сидят у меня на сандатовой подставке. Одна закрыла ладонями глаза, вторая заткнула уши, третья — рот. Мол, «ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу». Орущие критиканы ничего не видят, ничего не слышат, зато трещат без умолку, аж в ушах саднит.
Я не должна была изобретать какой-нибудь свой шестиколесный велосипед — следовало за основу взять оригинал и постараться как можно точнее перевести его на великий и могучий.
«Возвращение воина»» радовало меня и веселило. Я весьма живо представляла картину, описанную в песне товарищем Де Майо, и, высунув язык от усердия, принялась укладываться в очерченные суровыми заказчиками рамки… Пришлось только придумать другой припев со шляг-фразой «Пробил час!» — в русском варианте песня исполнялась именно под таким названием.
Валерка, конечно же, долго упирался и морщил нос, не желая озвучивать выражение «дать пинка под зад!», хотя это и не было любимой грубиянами-американцами фразочкой «поцелуй меня в задницу». Но, кажется, со временем Кипелыч привык и к «пинку», Мои же любимые строчки в этой песне: «Я не состарюсь никогда, в крови огонь, а не вода/А не по нраву я кому-то — мне плевать/ Колеса есть, и есть друзья: горячий ветер и гроза/ Пока не сдохнем, по дороге будем гнать!». (Наверное, эта любовь и прочие, довольно странные для дамы моего возраста привязанности дали повод одному злобствующему гражданину обозвать меня в Интернете «старой взбесившейся маразматичкой». Ну, не такая я уж и старая, не такая я уж и взбесившаяся, и не такая я уж и маразматичка.)
«Беспечный ангел» получился из песни «Going To The Run» древней голландской группы GOLDEN EARRING, которая была основана в 1964 (иногда в энциклопедиях указывают 1967 год) и о которой сегодня мало кто знает. Впервые я услышала о них несколько жизней назад на полуподпольной лекции о зарубежной массовой культуре в Театральном музее имени Бахрушина. Мы ходили туда с подружкой, владевшей примерно 10-ю иностранными языками, не меньше, слушать удивительные рассказы об итальянской опере, и как-то раз решили задержаться на лекцию о западной массовой культуре. Там-то нам и показали слайд, на котором были запечатлены смуглые парни-красавцы с длинным хаером и сережками в ушах. Мы не стали разглядывать, у кого в каком ухе болтается украшение — в левом или правом — и заморачиватъся на излюбленную сегодня тему, кто из группы педераст, а кто нет. В те времена даже тем таких не возникало.
У СЕРЕГ песня была еще сентиментальнее, чем получилось у нас, повествование там начиналось с того, что (приблизительно):
Я бы мог держать пари В рождественскую ночь, Будь он даже на краю земли. Позвонил бы все равно, Он был везде и всегда своим…
Короче, воспоминания об идеальном друге, о котором может мечтать любой среднестатистический человек: коня на скаку остановит, а даму отстранит от этой сложной партизанской задачи, в горяшее бунгало войдет… Я, правда, не знаю, как такой описанный в розовато-перламутровых тонах персонаж мог считаться вожаком какого-нибудь байкеровского племени. Если он не надирался, как извозчик, не громил пивнушки, не пугал своими мотопробегами целые города, не вытатуировывал своим подружкам на ягодицах в качестве рабского клейма название тарахтящей группировки, не закидывался всякими таблетками, не курил траву… Наконец, не применял «стингеры» против своих идейных противников, как это делали байкеры, кажется, в Дании…
Салонным дамочкам такой паинька и мог бы запудрить мозги, и они могли бы считать основным его достоинством умение «давать команду братьям, вверх поднимая кулак». А уж описание друга-байкера, танцующего как Бог в гостиной, да еще при свечах… Сродни свежему тульскому прянику. Хотя, конечно, все эти романтические потуги выполняют почетную задачу создания образа положительного героя, столь необходимого юному поколению на фоне шайки разнузданных киллеров, упырей и роботов-пришельцев. Существовало несколько вариантов первых запевов песни.
Например:
Этот парень был из тех, Кто просто любит жизнь, Он мог выпить за чужой успех, И за свои ненужный риск…
Он был не прочь закрутить роман, Но о победах молчал, И гнал свой байк, прорубая туман, Как говорят, сплеча.
Ив гостиной при свечах Он танцевал как Бог, Но зато менялся на глазах, Только вспомнив шум дорог.
Он звал себя «Дикий Ангел», И подавал братьям знак — Вдохнуть опять запах странствий.
Десятки раз было так!
или
Этот парень был из тех, Кто просто любит жизнь, Любит праздники и громкий смех,
Пыль дорог и ветра свист.
Он танцевал со звездой кино, И в драке друга спасал, Он гнал свой байк, догоняя ночь, Чтоб заглянуть ей в глаза. Иногда он говорил, Что дом его – весь мир. Ион счастлив, как ни странно, был
Со стариками и детьми…
Он звал себя «дикий Ангел», И подавал братьям знак – Вдохнуть опять запах странствий…
Десятки раз было так!
Доброго пути, мой Ангел, Светлого пути, мой Ангел, Ты промят судьбою За то, что влюблен В манящий всю жизнь горизонт…