Илья взял ручку и уставился на лист бумаги, мысли текли вяло и как-то безнадежно.

— Ну-ну, подписывай, сейчас этот псих ворвется. Ты думаешь, он две минуты будет ждать. Ну, давай.

Миша слегка подтолкнул Илью под локоть.

— Мне нужно подумать, — вдруг сказал Илья. Он не собирался этого говорить — он даже не узнал своего голоса. — Я так сразу не могу.

— Да ты что, Илюха?! Чего тут думать?! Ты в своем уме? Он сейчас тебя заберет и дело с концом. Тебе его бумага больше, что ли, нравится?!

— Да нет, но…

— Тогда подписывай по-быстрому, не писай — отмажем тебя и иди домой. Ну давай, давай.

Он снова толкнул Илью под локоть.

— Эй! Михаил Михалыч, я жду! Где признание?! — послышался сквозь дверь голос следователя.

Он не зашел, а, должно быть, только приоткрыв дверь своего кабинета, кричал через коридорчик.

— Сейчас, сейчас, Николай Степаныч! — Сию минутку, не найти в столе никак! — в ответ, усилив голос, прокричал Михаил Михалыч. — Ну давай скорее, слышишь! — зашептал он Илье. — Ну! Ну давай!!

Илья дрожал, внутреннее напряжение в нем достигло предела, он готов был расплакаться, забиться в истерике… А следователь все подталкивал его под локоть.

— Ну давай, давай, подписывай!.. Скорее подписывай!..

— Я жду! — опять кричал из-за двери Николай Степанович.

У Ильи в ушах поднялся звон, он побледнел, слегка пошатнулся; листок с его признанием поплыл перед глазами.

— Тебе плохо? — забеспокоился Миша, подставил стульчик. — Ну нельзя же так доводить себя, подпиши и дело с концом — отдыхай.

Илья уже даже не в состоянии был говорить, он помотал головой и выронил ручку. Следователь ловко поднял ее с пола и снова вложил Илье в руку, но пальцы Ильи не держали, и он снова выронил; и снова упорный следователь всунул ее в руку. А Илье было уже все равно. Он словно плыл в тумане, и уже крики из-за двери никак не волновали его душу, перегруженная, она спала. Сколько еще времени Миша уговаривал его подписать бумагу и что говорил, он не понимал. Потом в кабинет врывался Николай Степанович и пытался утащить Илью к себе, оскорбляя его на все лады. Миша даже чуть не подрался с ним из-за Ильи. Но самого Илью это уже как-то не волновало. Это драматическое представление его уже не трогало.

Пришел он в себя уже в камере. Что было в кабинете следователя, он помнил смутно — он даже не знал, подписал ли он какую-нибудь из бумаг или подписал обе. Он был в одурманенном, ватном состоянии. Потом его снова вызывали. Грозный Николай Степанович топал на него ногами, орал и сквернословил, но Илья уже слабо реагировал на него. Потом его отвели в камеру и снова вызвали…

Миша, добродушно улыбаясь, сознался в том, что сам не раз участвовал в изнасилованиях, даже в групповых, и до сих пор ничего — жив и на свободе. Уговаривал, пугал, снова уговаривал… Но Илья только молчал. Он больше не произнес ни слова.

Г л а в а 11

К ВАМ МУЖИК ВЛАМЫВАЛСЯ?

Вернулся Сергей поздно вечером. Илья так и не появлялся. Это могло означать только то, что с ним случилась беда. Целый день Сергея не оставляла надежда, что он вернется. Но прошло слишком много времени. Карина как видно тоже о чем-то догадывалась.

— Слышь, Сергуня, позвони крале Ильевой, пусть отпустит человека.

— Да звонил уже, — мрачно ответил Сергей, теребя ус.

— И что, ты хочешь сказать, что он не у нее!

— Кто его знает… Жанна в командировке, что характерно.

— Так что, ты хочешь сказать, что его могли чик, того, — Карина провела указательным пальцем по горлу. — Те же кто на тебя штукатурку сверзил.

Разговор происходил в кухне в присутствии сидящего в углу Басурмана. При последних словах Карины и ее недвусмысленном жесте он вздрогнул и посмотрел на Сергея. В последнее время Басурман сильно изменился — и не только ставшим загадочным поведением, но и внешне. Возможно фингальное новообразование под вторым глазом, появившееся совсем недавно, так изменило его лицо.

— Вздрагивает, — заметив непроизвольное движение Басурмана, бросила Карина. — Вздрагивай, вздрагивай…

Басурман поглядел на нее с испугом.

— Так что делать будем. Илью-то, где искать? Между нами мальчиками говоря, не нравится мне это. А почему ты в милицию с делом своего отца обратиться не хочешь?

— Милиция слишком прямолинейна, тут мягче подходить нужно.

— Да уж, мягче — одни покойники и больше ни фига. Ты сам-то чудом уцелел.

Раздался телефонный звонок. Сергей пошел в прихожую, снял трубку.

— Я хочу предупредить тебя об опасности. Этим делом нельзя заниматься, это верная смерть.

На сей раз голос переменил тональность и звучал глухо, словно через большую трубу.

— Послушай, уважаемый, ты мне уже надоел. Сергей нажал пару кнопок, на табло АОНа высветился номер, с которого звонили. Сергей удовлетворенно ухмыльнулся.

— Зря ты голос поменял, мне тот больше нравился, и скоро ты заговоришь своим собственным голосом.

— Я обязан предупредить об опасности, — не обращая внимания на слова Сергея, снова заговорил он. — Это верная смерть. Пойми, он может вернуться.

— Кто? Кто вернуться?

— Этого я сказать не могу, но лучше не пробуждать эти силы. Тебе все равно не добраться до них…

— Сначала я до тебя доберусь, — Сергей бросил трубку. — Вот мразь.

Мимо прошмыгнул неутомимый горбун. Удивительно завела его жизнь, и вот мечется он в пространстве планеты без устали, пока не кончится завод.

— Опять доброжелатель звонил?

Из кухни выглянула Карина.

— На сей раз он не зря позвонил, — проговорил Сергей, переписывая номер телефона в лежавшую здесь же на тумбочке книжку. — Завтра позвоню Свинцову, он теперь снова в милиции работает. Узнаю, что характерно, адресочек телефонного хулигана и…

Довольный Сергей хлопнул в ладоши и потер руки.

В дверь раздался долгий звонок.

— Кого это принесло? Уже почти двенадцать, — сказала Карина. — Может, Илья.

Она направилась к двери.

— Тихо!.. — прошептал Сергей, — Быстро назад, в кухню. Там сидите.

Карина послушалась. Сергей тоже зашел в кухню и из-за угла, стилизуя свой голос под старушечий, спросил.

— Кого принесло-то? Кто ломится?

С лестницы послышалось нечленораздельное мычание и снова длинный звонок.

— Кто спрашиваю?! Кто?! — перекрикивая трезвон, повторил свой вопрос Сергей.

Он выглядывал из-за угла. Карина из-за его плеча, Басурман из-за Карины. Мимо них протопал невозмутимый горбун, подошел к двери, приложил к ней ухо и тут же ушел обратно в комнату.

— Кто там за дверью? — повторил свой вопрос Сергей несколько растерянно.

Снова послышалось мычание и сквозь него одно только разборчивое, но не совсем ясно проговоренное слово:

— Илью-у-у-у… Илью-у-у-у!..

Карина судорожно вцепилась в плечо Сергея длинными и острыми ногтями, так что ему сделалось больно.

— Это Транс!.. Это опять Транс!..

— Что? Какой еще Транс?!

Сергей высвободил плечо от ее коготков.

— Ну говорила же я. Трансформер этот страшный, за Ильей уже приходил. Я его Транс для краткости называю, неужели не понятно. Давай не будем открывать.

Звонок трезвонил, не переставая.

— Илью-у-у-у!.. — слышалось с лестницы, словно ветер завывал в водосточной трубе.

— Не будем открывать, — как-то неуверенно повторила Карина.

И тут в дверь раздался мощный удар.

— Илью-у-у!..

Дальше удары сыпались методично, один за другим. Транс, как видно, не шутил.

— Я в милицию позвоню, — сказала Карина, но из-за укрытия не вышла.

— Да он дверь, что характерно, разнесет, — сказал Сергей. — Соседи наверное вызовут. Ну подожди у меня, тяжеловес хренов.

Сергей двинулся к двери, которая под мощными ударами ходила ходуном, из щелей сыпалась штукатурка.

— Ждите в кухне, — бросил он через плечо.

— Будь осторожнее, Сергуня, — напутствовала из-за угла Карина.

— Ну сейчас я тебе, Транс, сделаю!.. — прошипел сквозь зубы Сергей, резко выдохнул из легких воздух и открыл дверь.