— Это английский вариант моего имени, мистер Клик, — весело, с заметным испанским акцентом заметил последний. — Вы можете сломать язык, пытаясь произнести его иностранный вариант. Рад с вами познакомиться. Я очень надеюсь, что вы доберетесь до сути этих зловещих событий. Что ты думаешь, Генри! Жокей Лэмбсона-Боулза шатался по нашей округе сегодня днем. Негодяй пытался подглядеть, в какой форме Черная Мятежница! К счастью, я увидел, как он прятался с другой стороны живой изгороди, и дал ему ровно две минуты, чтобы улизнуть. Если бы он этого не сделал и еще на шаг приблизился к лошади, я бы пристрелил его на месте. Все правильно, Логан, устраивайте кобылу на ночь, а я пока достану вашу постель.

— Ладно, — процедил Логан, — и помоги бог тому человеку или дьяволу, что приблизится к Черной Мятежнице этой ночью!

Затем он прошел с кобылой в стальную комнату, через пару минут вышел, запер дверь и отдал ключ сэру Генри.

— Я объезжал ее, тренировал и готов умереть за нее, если понадобится, — произнес тренер, останавливаясь рядом с Кликом и кидая на него мрачный взгляд. — Она рождена, чтобы стать победительницей скачек, а значит, станет ей, и этому не помешают ни всякие Лэмбсоны-Боулзы, ни прочие негодяи!

Он развернулся и пошел к Шарплесу, который достал из шкафа подушку и кипу одеял и готовил из них постель на полу возле запертой стальной двери.

— Спасибо, сэр, благодарствую, — сказал Логан Шарплесу, когда тот закончил, повесил на стену дробовик и ушел переодеваться к ужину. Затем тренер повернулся к Клику, который снова к чему-то принюхивался, и показал на свое подобие кровати:

— Вот здесь Тед Логан будет спать этой ночью! Если кто решит добраться до Черной Мятежницы, сначала ему придется схватиться со мной — со мной и дробовиком, который оставил мистер Шарплес. А если уж я выстрелю, то сделаю это, чтобы убить! Усекли, мистер?

Клик повернулся к баронету.

— Сделайте мне одолжение, сэр Генри, — сказал он. — По личным причинам я хочу остаться в конюшне один на десять минут, а после этого прошу, чтобы никто не заходил сюда до утра. Я не могу отвечать за жизнь этого человека, если он решит остаться здесь на ночь, поэтому, ради него и ради вас, запретите ему это делать.

Казалось, Логан буквально обезумел от злости после этих слов.

— И слышать этого не желаю! Я останусь здесь! Останусь! — отчаянно закричал он. — Кто бы ни пришел, я готов схватиться с ним! Я не отступлю! Не слушайте этого мистера, сэр Генри, прошу вас!

— Боюсь, сейчас я должен его послушать, Логан. Ты слишком подозрителен, мой друг. Мистер Клик хочет защитить кобылу, а не навредить ей. Пусть будет так, как он просит. А ты, если хочешь, можешь присоединиться к охране снаружи.

И, несмотря на мольбы Логана, было сделано так, как настаивал Клик. Протестующего, сыплющего проклятиями и практически рыдающего тренера вывели из конюшни и закрыли двери. Клик остался внутри, и последним, что заметили Логан и сэр Генри, было то, как он стоял в центре помещения, уперев руки в бока, и пристально смотрел на импровизированную кровать у двери в стальную комнату.

— Теперь вы можете поставить охрану, и пусть она проследит, чтобы никто не входил туда до утра, сэр Генри, — произнес Клик, выйдя из конюшни спустя несколько минут. — Логан, глупец, не испытывайте судьбу. Смиритесь и не вмешивайтесь.

Этим вечером Клик впервые познакомился с леди Уилдинг. Она показалась ему, как он сформулировал позднее, «прекрасным животным» — красивая, величавая, похожая скорее на Юнону, нежели Венеру, наделенная несколько вялым темпераментом и грубоватым очарованием, которые рождаются только под тропическим небом, в тени пальмовых рощ и в окружении ярких цветков кактусов. Она была не особо вежлива с Кликом и не проявила себя хорошей хозяйкой, сразу после ужина отправившись с кузеном в бильярдную комнату и оставив супруга по мере возможностей развлекать преподобного Амброуза и детектива. Но Клику и не требовались развлечения. Несмотря на внешнее спокойствие, он был полностью погружен в расследуемое дело и продолжал бродить по дому вплоть до одиннадцати часов, когда все, наконец, отправились спать. Последнее, что он запомнил перед тем, как сон одолел его, были часы, которые пробили четверть двенадцатого.

Внезапно тишина в доме была расколота громким звуком сирены и шумом людей, в панике бегающих по коридорам. Клик выпрыгнул из кровати, натянул одежду и выбежал в холл, заполненный испуганными людьми во главе с сэром Генри в халате, наброшенном поверх пижамы и со свечой в дрожащей руке.

— Конюшня! — кричал он взволнованно. — Скорей, скорей же, ради бога! Кто-то прикасался к двери в стальную комнату, а ведь мы оставили помещение абсолютно пустым!

Но когда люди наконец добежали до конюшни, она уже не была абсолютно пустой. Двери были распахнуты, охранники были внутри, все лампы горели, дробовик висел там же, где оставил его Шарплес, импровизированная кровать была опрокинута, а у стальной двери лежало скрюченное тело Логана.

— Он бы в любом случае зашел, сэр Генри! Он был готов застрелить любого из нас, кто ему помешает, — произнес один из охранников, завидев сэра Генри и Клика. — Он просто собирался лежать у двери и наблюдать. Спаси, Господь, его душу. Бедняга оставался верен вам до конца!

— Этот конец наступил бы гораздо позже, если бы только глупец нас послушал, — пробормотал Клик и замолчал, рассматривая красные плитки пола, которые были посыпаны тонким слоем белой муки, однородность которого нарушала лишь проходящая по центру едва заметная изгибающаяся линия.

III

Прошло не больше двух минут, когда все полуодетые домочадцы — хозяйка, гости и слуги — наконец дошли от дома до конюшен. К этому времени тело уже убрали от дверей, и сэр Генри судорожно пытался вставить ключ в замочную скважину и убедиться, что с Черной Мятежницей все в порядке.

— Dios![3] Что произошло? — закричала леди Уилдинг, стремительно входя в конюшни в сопровождении Шарплеса и преподобного Амброуза. Затем ее взгляд упал на тело Логана, она вскрикнула и прикрыла глаза.

— О, Эндрю, теперь тренер! — Голос ее звучал чуть истерично. — Еще одна смерть! Но на этот раз они поймали негодяя?

— Генри, что с кобылой? Она в безопасности? — взволнованно вскрикнул Шарплес, отходя от кузины и устремляясь к баронету. — Дайте мне ключ, вы слишком нервничаете! — С этими словами он отобрал у сэра Генри ключ, отпер стальную комнату и торопливо зашел внутрь.

Через мгновение Черную Мятежницу вывели из стойла, целую и невредимую, и, несмотря на произошедшую трагедию и мертвое тело, охранники радостно зашумели.

— Прекратите! Немедленно перестаньте! — закричал сэр Генри, оборачиваясь к ним. — Какая лошадь, даже самая лучшая, стоит потери такого преданного человека? — Трясущейся рукой он указал в сторону мертвого Логана. — А вы снова будете повторять вчерашнюю историю?! Вы услышали крик, падение, но он был мертв к тому моменту, как вы попали внутрь, а вокруг не было ни одной живой души?

— Ни души, сэр Генри. Все двери были заперты, ни одной решетки с окон не пропало, и никого не было ни на сеновале, ни в стойлах, ни в любом другом уголке конюшни.

— Пошлите за констеблем, за мировым судьей, за кем-нибудь! — вступил в разговор преподобный Амброуз. — Генри, неужели это недостаточный урок для тебя? Эта греховная практика лошадиных скачек ради денег…

— О, замолчите, замолчите! Не читайте мне сейчас проповедей, дядя, — прервал его сэр Генри. — Мое сердце разрывается, а разум отказывается принять эти жуткие события. Бедный старина Логан! Мой бедный друг! — Он повернулся и посмотрел на Клика, который по-прежнему бездействовал, разглядывая посыпанный мукой пол. — А они сказали, что нет тайны, которую вы не раскроете, нет загадки, которую не разгадаете! Вы можете что-нибудь сделать? Предложить что-то? Вы видите хоть какой-то просвет в этом деле?

Клик поднял глаза, и в уголке его губ заиграла улыбка, которую Нэрком назвал бы «опасным сигналом», если бы присутствовал здесь.