У Жени в руке тут же появился тонкий бокал со знакомой розоватой жидкостью. Депферам только дай повод! За весь день она ни разу не видела, что бородатые любители дайвинга пили что-то, кроме спиртного. «Алкоголь выводится из организма в течение десяти дней, — всплыла в памяти чья-то старая острота. — То есть никогда».

Правда, сейчас ей и впрямь хотелось взрослых жестов. Она победила! Прошла целых три посвящения! Женю, как хомячка, рвало на части от гордости.

— Давай, Женек! За твою правду! — Владлена подняла над головой бокал, и заходящее солнце сделало напиток ярко-красным. Словно клюквенный морс.

Какой странный тост. Почему за правду, а не, например, за победу? Но додумывать эту мысль Жене было лень. Ей страшно захотелось спать. Ночь на Утесе Света, потом дорога из Абхазии вытянули из нее немало сил. Нужно лечь и вздремнуть. Совсем чуть-чуть.

Она свернулась калачиком на принесенном кем-то туристическом коврике и уснула, положив голову на чьи-то колени.

Первое, что увидела Женя, приоткрыв глаза, была нога. Мускулистая загорелая нога в высокой кожаной сандалии. Ею покачивала глава фратрии глубины.

— Когда они придут в себя? — спросил над ухом писклявый, тем не менее, принадлежавший мужчине голос.

— Часов пятнадцать у вас есть. Не волнуйтесь, — спокойно ответила Владлена.

Женя попыталась лечь поудобнее, но не смогла даже шевельнуться. Тело ныло, точно у нее начинался грипп. «Что со мной? — испугалась она. — Я заболела? Или отравилась?» В памяти возникло неприятное слово «интоксикация».

— Старший Сын Крысоматери очень благодарен вам за помощь. Он просил передать, что готов расплатиться по счету в любой момент, — продолжил Писклявый.

— Не сомневаюсь. После Чемпионата мы обязательно обсудим с ним мою цену…

Поверить в услышанное было просто невозможно. Владлена оказалась предателем. Но почему? Неужели из-за денег? Происходящее выглядело настолько диким, что Женя не почувствовала ни страха, ни злобы. Только усталость и желание снова уснуть. Может, это обыкновенный кошмар, вызванный алкогольной итносека… итансика… Черт с ним! Отравлением шампанским?

Чьи-то руки подхватили Женю и перекинули через плечо. Сделав отчаянное усилие, она приподняла голову. Рядом стоял орг. Убийца повернул к пленнице безглазую маску и сразу пропал в рое мошкары, крутившейся у Женьки перед глазами.

В следующий раз сознание ненадолго вернулось, когда ее куда-то везли в легковом автомобиле. Она разглядела спинки серых кожаных кресел и чей-то бритый затылок со знакомой татуировкой — эмблемой людей нор. Рядом, привалившись к Жениному плечу, дремал Тим. Если это кошмар, то какой-то слишком настоящий, подумала она и снова погрузилась в сон.

Третье пробуждение оказалось хуже двух предыдущих, потому что самым сильным ощущением нахлынувшей реальности стали рвотные позывы. Содержимое желудка настойчиво просилось наружу.

— Таз подставь, болван! — визгливо заорал кто-то рядом. — Она сейчас весь пол изгадит.

Ее грубо схватили за плечи, наклонили над белым эмалированным тазом, и порция мерзкой кислятины немедленно покинула внутренности. После третьего приступа стало легче. Женя наконец-то смогла оглядеться. Она находилась в большой комнате, заставленной по периметру клетками с серыми и белыми крысами, красноглазыми кроликами и пятнистыми морскими свинками. Грызуны наполняли помещение постоянным шорохом и попискиванием. А еще они пахли. Так сильно, что Женя снова испытала желание обнять эмалированный таз.

В центре комнаты стоял длинный стол. Насколько можно было разглядеть, сидя в низком кресле, на нем теснились стеклянные пробирки, трубки, микроскопы, пузырьки, колбы и многое другое, чему в Жениной памяти не нашлось названия. Все это вместе со светло-зелеными стенами и лампами дневного света подсказывало, что друзей привезли в научную лабораторию.

Мучаясь от слабости и головной боли, Женя поискала глазами Тима. Он лежал на покрытой клеенкой кушетке. Кажется, без сознания. Его руки были пристегнуты к койке широкими кожаными ремнями.

Женя опустила глаза и поняла, что и сама находится не в лучшем положении. В отличие от сына Лунной кошки, она не лежала, а сидела в кресле с жесткой спинкой и металлическими подлокотниками. Ее запястья и щиколотки охватывали ремни.

— Чего стоишь? Унеси это! Живо! — В поле зрения появился полный мужчина в голубом халате. Он напомнил Жене пятилетнего карапуза с вычурным именем Платон, жившего в соседнем подъезде. Стоило кому-нибудь во дворе задеть его, как Платон открывал свой немаленький рот и издавал звук, напоминающий вой пожарной сирены. Рядом тут же появлялась дородная маман, чтобы наказать обидчиков сына. Женя пару раз ловила себя на детском желании украдкой дать пинка маленькому нытику. — Можно быстрее? Я не хочу это нюхать!

Перед Женей возник широкоплечий крысюк в малиновых штанах. Она сразу его узнала. Это был Гоблин, вполне бодрый и здоровый. Громила злобно сверкнул крошечными глазками, подхватил таз и скрылся за белой дверью лаборатории.

— Пришла в себя? Вот и отлично! Хоть будет с кем поговорить! — совсем другим тоном продолжила взрослая версия Платона. — Сейчас сделаем укольчик и пообщаемся. Где тут у нас плечико?

Тонкая игла выпустила маленький фонтанчик зеленоватой жидкости и вошла в обнаженную руку. Женя не почувствовала боли — ее заслонило другое, более сильное ощущение — непоправимости случившегося.

— Что это значит? Где туфли? — дурным голосом орал Глухой. — Зачем я тебя только кормлю, раз ворье из-под носа весь гардероб растащило?!

Он только что вошел вместе с Кайзером в ложу, чтобы понаблюдать за ходом репетиции. Фокуса с заменой дорогих туфель из тонкой замши на ботинки, переделанные решительной рукой Сиплого в сандалии, не стояло в программе. А сюрпризов Глухой не любил.

— Может, вы просто забыли…

— Кто забыл? Я забыл? Не шути так, Кайзер, а то отправлю тебя на заслуженный отдых — в колодец с крысами!

Начальник службы безопасности уже в третий раз осматривал все укромные уголки: отодвигал портьеры, заглядывал под кресла, даже проинспектировал опустошенный Чухонем холодильник и обнюхал лежащий на полу ковер — но воришки так и не нашел. Похоже, тот успел улизнуть вместе с туфлями.

— Ладно, докладывай! — Синеватые губы главы Братства перестали подрагивать, лицо приняло обычное постное выражение. Он откинул полы своего длинного сюртука и уселся в глубокое бордовое кресло. Кайзер пристроился рядом, на краешке обитой бархатом скамьи.

— Полиморф вместе с кошкой уже в лаборатории. Пока дрыхнут. Владлена не соврала. Как сказала, так и вышло, — с воодушевлением начал он. — Сейчас Глистерман вводит им вирус. К вечеру будем знать, действует он на другие расы или нет. Короче, все по плану. По вашему блистательному плану!

— Хорошо, хорошо, — покивал головой Глухой. Было непонятно, хвалит он Кайзера или радуется пению синегрибов. Едва рядом с Ареной объявился Старший Сын Крысоматери, как их голоса зазвучали стройно и величественно. Даже Нектар притих у края площадки, прижимая к груди похрапывающую Лапулечку.

Бархатная портьера качнулась, впуская Сиплого.

— Чего с девчонкой делать? — хмуро спросил он. — От нее нужно избавиться как можно скорее, она уже прошла три инициации.

— С девчонкой? — Глухой рассеянно оторвал взгляд от сцены. По его вялой щеке бежала крупная слеза. — Как поют! «Славься, Братство, ты едино…» Вы слышите? Это звучит новое время. Я чувствую его уверенную поступь. Через три дня мы откроем новый виток в истории человечества. Гимн Братства станет музыкой грядущей эпохи, ее душой, дыханием, биением сердца!

На скулах Глухого проступили свекольные пятна. Сиплый осторожно приподнял косматые брови, задавая Кайзеру беззвучный вопрос. Тот едва заметно кивнул и, отступив за спину главы Братства, потряс склянкой с ядовито-зеленой жидкостью.

— Так с девчонкой-то чего?

— А-а, с девчонкой… — вернулся к реальности Глухой. — В стену ее. Пусть Глистерман все кончает с проверками. Нам такая мина под боком не нужна.