Стены хижины тряслись от напора ветра. Рон был наготове. Доску положил на стол, чтобы была под рукой. С тревогой поглядывал на потолок. Нож засунул за ремень брюк. Анна дрожала в углу и временами тихонечко всхлипывала. Ему стало жаль ее. Но чем он мог утешить свою подругу? Чем обнадежить? Похоже, им придется провести здесь всю ночь. Он встал и подошел к окну.

Бурая пленка задушила пляж и медленно ползла по траве, подминая ее под себя. Она приближалась к хижине. Белых тварей больше не было видно.

Рон подумал, что если так будет продолжаться, то, чего доброго, новая чума дотянется и до них. Что это такое — гадать бесполезно. Но можно ли с ней бороться? Может быть, огнем? Надо попробовать. Он взял спички, кусок оберточной бумаги и вышел из хижины.

Пленка уже дотянулась до первых деревьев. Вот край ее лизнул комель одного дерева, и оно вдруг накренилось и с болезненным треском повалилось набок, как срубленное. Пленка наползла на ствол, перевалила через него и потащилась дальше. Вообще-то пленка выглядела мирно. Желе толщиной не более полуфута. Как пережаренный омлет. Но это был живой омлет. Поверхность его пульсировала, шевелилась, как кожа на животном, меняла оттенки. А вся она составляла единое целое, постепенно накрывающее остров живым полотном. Это был агрессор еще более безжалостный, чем многоножки.

Еще одно дерево было повержено и поглощено голодным хищником. Рон попятился к дому, не спуская глаз с новой напасти. Потом решился. Скомкал бумагу и поджег. Сунул пылающий факел в пленку. В этом месте пленка расступилась, отодвинулась от огня и взяла его в кольцо. Бумага догорела, и пленка затянула кольцо. Рон понял, что оно боялось огня. Даже не то, чтобы боялось — просто отступало на время.

Рон поспешил в хижину, тщательно закрыл дверь на засов и сказал Анне:

— Нас ждет еще одно испытание. Не знаю, легче или тяжелей. Оно не боится огня. Оно поглощает всю органику. Хижина тоже органика. Через несколько минут оно доползет до нас. Единственный выход — создать огненный барьер. Желательно подвижный. И им оттеснить пленку назад в море. Материал для огня у нас есть: это наш дом.

Анна собралась с силами и предложила:

— Может, лучше подняться в пещеру? Камни оно не ест. Там переждем. А утром…

Рон возразил:

— Оно обязательно поползет на скалу и доберется до нас. По-моему, первый вариант перспективнее. Лучше перейти в контратаку, чем пассивно обороняться.

Согласие было получено, и Рон принялся разрушать хижину. Доски пола и потолка ломались довольно легко. Собралась большая куча древесины. Он поджег конец одной доски, дождался, пока огонь разгорелся, и вынес ее.

Пленка вовсю крушила деревья, пробираясь к хижине. Расстояние от убежища до пленки было не более двадцати метров. Рон положил горящую доску перед шевелящейся кромкой, и та сразу замерла, почуяв высокую температуру. Рон вынес остальные доски, поджег их и выстроил огненный фронт полукругом от хижины. Сухие доски весело и с треском горели почти без дыма. Враг был остановлен.

Рон стал доламывать остатки, кроме стен. Без инструмента их было не разобрать. Он залез на крышу и стал выдергивать стропила и уцелевшую обрешетку. Все это скидывал на землю. Потом вернулся на фронт и стал приводить в действие резервы. Длинной жердью он подталкивал вперед горящие доски, а туда, где огонь замирал, кидал новые факелы. Пленка отходила, нервно вздрагивая и светлея. Это была победа. Рон издал воинственный клич и стал кидать огонь дальше от кромки. Пленка мгновенно образовывала пустые круги, давая дереву догорать на земле. Еще напор, и враг будет сброшен в море. Фронт уже спустился к пляжу. До мыса оставалось каких-то пятьдесят-шестьдесят метров.

И тут случилось неожиданное. Из пленки зафонтанировали струи какой-то жидкости, заливающей огонь. Рон в отчаянии закидывал пленку все новыми и новыми факелами, но фонтаны тут же заливали костры один за другим! Рон понял, что существо нашло способ бороться с огнем. Битва была проиграна, и Рон отступил.

— Похоже, ты была права, — сказал Рон. — Придется лезть наверх. Может быть, оно не пустится за нами вслед?

— Я никуда не пойду! — взвизгнула Анна. — Я боюсь. Мы бессильны.

— Какого черта! — впервые он вышел из себя. — Или я потащу тебя силой.

Пока они пререкались, в дверь кто-то заскребся. Рон почувствовал, как спина покрылась мурашками.

— Быстро! — жестко скомандовал он. Сдернул ее с рюкзака и толкнул к боковому окну с видом на море. Куском доски вышиб горбыльки вместе со стеклом. Выглянул.

— Наше счастье, — сказал он, — что оно еще не подошло к хижине с этой стороны.

Затем он помог выбраться Анне и вылез сам. Вытащил из груды обломков целое бревно — бывшую балку, — бросил на плечо и полез вверх за Анной. Спасибо, склон здесь был пологим, и они быстро добрались до пещеры. Бревно он закинул выше.

— Зачем оно тебе? — спросила Анна.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Рон.

В пещере было тесно, но тихо. Отсюда был виден остров, залитый студнеобразной пленкой до самой хижины. Но пленка была не только на острове. Все море, насколько хватало глаз, было залито буро-желтым пульсирующим слоем неведомого монстра.

— Это мутанты, да? — спросила Анна, прижимаясь к нему. — Они появились из воды…

— Или пришельцы, — сказал Рон, изучая пролив между островом и берегом.

Волны бушевали, но на них не было уже барашков. Да и ветер тоже стихал. Зато быстро темнело. Заходящее солнце было надежно спрятано в туче. А внизу враг продолжал наступление. Рухнули стены хижины. Началось пожирание органики. Рон чувствовал себя мерзко от бессилия. Он не привык к поражениям. Он всегда находил выход из любого положения. Он открыл новую галактику, названную его именем. Он добился любви самой прекрасной женщины в штате. О нем писали в газетах и пророчили блестящее будущее. Он хорошо зарабатывал. Имел полностью выплаченный коттедж с бассейном, две автомашины, акции некоторых компаний. Все было прекрасно, если бы он не согласился удовлетворить желание этой взбалмошной манекенщицы и отправиться на этот проклятый остров.

И все же надо было искать выход и из этого положения. Он понимал, что скала — не препятствие для хищной пленки. Она, конечно, поползет наверх — и тогда… Надо спасаться. Но как? Последний шанс — переплыть пролив. Он отличный пловец. Да и она неплохо держится на воде. Пролив пока свободен от пленки. Можно успеть. Правда, плыть придется в темноте. Но другого выхода у них просто не было. Не погибать же, в конце концов. Решение было принято. Он сказал:

— Анна, тебе нужно взять себя в руки. Так нельзя.

У нее дрожали губы!

— Я постараюсь. Я все понимаю.

— Что ты понимаешь?

— Что оно доберется и сюда. Ее притягивает наш запах.

— Что ты хочешь сказать?

— Ну конечно. Запах органики. Оно чует нас.

— Черт возьми! Ты, кажется, права. Нам надо уносить ноги, пока не поздно.

— На вершину? Но это же не выход.

— В море. Ветер стихает, волны — тоже.

— Вплавь?

— Других путей нет. Мы перейдем на ту сторону скалы. Там она почти отвесна. Прыгнем и поплывем в Грин-хилл.

— Ты с ума сошел. Две мили…

— Подскажи другой выход. Да, будет тяжело, очень тяжело. Начало темнеть. Но я буду рядом. Ты можешь положиться на меня. Посмотри: пролив пока чист, но это пока. Надо опередить… У нас есть бревно. Оно нам поможет. Ну… вылезаем…

И сидеть, и лежать на бревне оказалось неудобно. Оно вертелось и сбрасывало с себя ездоков. Тогда он велел Анне лечь, а сам поплыл рядом, загребая одной рукой и толкая бревно другой. Анна помогала ему, действуя руками, как веслами. Бревно перестало крутиться, и они поплыли быстрее.

Темнота надвигалась неумолимо. Берег стал черным силуэтом. Вода вообще превратилась в ночную бездну. Город зажигал огни и помогал им ориентироваться. Они взяли направление выше по течению, но оно оказалось быстрее, чем они думали. Огни Грин-хилла отодвигались влево. Но они казались удивительно близкими…