Когда в частном охранном предприятии, действующем под покровительством шефа, Камень получил оружие, он колдовал с ним три дня — подтачивал нулевкой спуск и ослаблял предохранитель. Теперь стрелять из него было одно удовольствие — спуск плавный и мягкий, а с предохранителя пистолет снимался легким движением большого пальца. Профессиональные навыки в зонном оружейном цеху пригодились (цех по производству холодного оружия, огнестрельное — подпольно, так сказать, факультативно).

Теперь можно и поужинать. Обзор зала прекрасный, патрон загнан в патронник. Если что, понадобятся секунды, чтобы выхватить пистолет и навскидку произвести выстрел. Ну, пусть еще одна — на алкоголь.

А шефа явно что-то тяготит. Легкий во время выпивки на язык, в этот раз он большей частью молчал.

И действительно, чем больше Гусь выпивал, тем неспокойнее было на душе. Обычно все происходило наоборот. Это стало невыносимо. Гусь поднялся, не дождавшись даже любимого мороженого. Махнув рукой официанту, бросил на стол деньги.

— Уходим! — коротко приказал Камню.

Рассеянно, как будто пытаясь осознать, для чего он это делает, Гусь в сопровождении Камня подходил к своей машине. Камень был рядом. Внимание его привлек паренек интеллигентного вида, лет двадцати, который стоял неподалеку, но при появлении Гуся, не глядя ему в глаза, направился навстречу к нему. Ситуация была подозрительная, но Гусь был как под гипнозом.

Когда расстояние между ними сократилось до двух метров, неожиданно в руке у парня появился какой-то темный длинный предмет, и затем — вспышка, толчок в грудь и резкая боль в сердце.

Падая, Гусь, как в замедленной съемке, видел вспышки выстрелов сначала Камня, а затем и нападавшего. Видел, как, картинно уронив пистолет, с гримасой боли падает на него Камень, как хватается за шею и убегает парень.

«А что же этот гад в машине сидит, задницу оторвать не может, телохранитель хренов?» — мелькнула у Гуся бесполезная мысль. Он не знал, что его шофер помочь уже ничем не мог, лежал на руле с пробитой головой.

Несмотря на нестерпимую боль, Гусь задвигал бровями, пытаясь разогнать застилающий глаза туман.

Не вышло, отключился.

Глава 13

Новый поворот

Инна Яковлевна Золотарюк, проверяя государственный реестр обладателей векселей своей серии, обнаружила, что владельцем солидной части соседней серии является Сафаров. Он стал долларовым миллионером, к тому же мог получить в десять раз больше, если бы не хитрость «мебельщиков».

Выслушав доклад своего финансового директора, Елена Станиславовна впала в ярость. Неужели продался? Сволочь! Иуда! А как она ему доверяла… Еще к себе в постель этого гада пустила!

Семкина относила себя к терпимым людям, всегда этим гордилась. Но теперь она осознала, что поступок Рафаэля изменил ее. Елена Станиславовна чувствовала себя втоптанной в грязь, и это сделал он — человек, которому она доверила все, что у нее было.

На смену непреодолимому влечению к Сафарову пришла жгучая ненависть. И более сильного чувства она не испытывала никогда. Теперь Елена Станиславовна могла понять, почему в России периодически отстреливают так называемых предпринимателей. Причины для этого могут быть вполне уважительными!

Надо идти в милицию. Но перед этим не помешает проконсультироваться с фээсбэшником.

Пригласил Елену Станиславовну Ивлев к себе на работу.

Как на исповеди, Семкина рассказала, в каком тяжелом финансовом положении сейчас находится, как ее кинула «Мебельная епархия» при активном участии мерзавца Сафарова. Попросила совета — есть ли смысл обращаться в милицию?

Ивлев сочувственно выслушал. После паузы сообщил:

— Елена Станиславовна, сейчас мы никаких активных мер по данному делу принять не можем. Вы не смотрели криминальные новости? Вчера было совершено покушение на Гузькова — человека, который все решает в «Мебельной епархии». Ночью была сделана успешная операция, но сейчас он находится в крайне тяжелом состоянии в институте Склифософского… С точки зрения гражданского права в этой сделке комар носа не подточит. Все документы в порядке. Можно зацепиться лишь за то, что такая сделка противоречит здравому смыслу с коммерческой точки зрения и что Сафаров получил в собственность эти злополучные векселя. Но предположим, что против Сафарова будет возбуждено дело о мошенничестве. Что это вам даст, даже если Гузьков встанет на ноги? Во-первых, дискредитацию перед клиентами и партнерами. Черный пиар вряд ли пойдет вам на пользу. Во-вторых, у меня есть информация, что Сафаров был обманут, но доказать это теперь будет очень трудно, если не невозможно. Проще доказать, что он вступил в сговор с Гузьковым. Но даже и в этом случае вернуть деньги вам будет проблематично, я думаю, они давно уже растворились в банковском мировом океане. И потом, представьте себе, что в ходе следствия Сафаров исчезает или погибает! Учитывая специфику «Мебельной епархии», вероятность такого поворота довольно велика. Даже если его в СИЗО посадить. А нет человека — нет дела, и денежки ваши плакали.

— Так что же мне делать, Леонид Павлович?

— Давайте подождем, выживет ли Гузьков. А я пока подумаю, как его можно «зацепить».

Елену Станиславовну такой ответ вряд ли устраивал. Как была неопределенность, так и осталась. Все равно решать ей.

В сумочке зазвонил мобильник. Высветился номер Артема. Вчера вечером Артем позвонил и сказал, что задержится. Поговорили, потом он добавил: «Ну если что, мамуль, не волнуйся, если вообще сегодня не приду!» — «Я тебе дам — не приду!» — полушутя-полусерьезно ответила Елена Станиславовна. Артем ночью и правда так и не появился — и вот сейчас звонит.

— Да, Артем, я тебя слушаю!

— Это не Артем, с вами говорит Сафаров. Елена Станиславовна, срочно приезжайте, Артем сейчас у меня.

— Что-то случилось?

— Боюсь, что да. Записывайте адрес… — Рафаэль объяснил, как до него добраться.

Бледный Артем лежал на диване, голый по пояс. Шея и правое плечо обмотаны толстым слоем пропитанного кровью бинта. У Семкиной упало сердце:

— О господи, сынок, что случилось?

— Не волнуйся, мама, все в порядке! Повреждены только мышцы…

— Как это «в порядке»! — Слезы сами собой струились по ее щекам. — Кто это тебя? Он?

— Да при чем тут Рафаэль Фарухович! Так получилось! Я сделал то, что давно должен был сделать! Да не плачь ты, в конце концов все обошлось! — Артем повернулся всем корпусом к Рафаэлю. — Говорил я вам, не нужно было ей сообщать!

Рафаэль сделал успокаивающий жест:

— Нужно, Артем, нужно. Здесь тебе не шутки, от этого, может, твоя жизнь зависит… А мать ты подвел! У нее и так проблем выше крыши, а тут еще ты со своими подвигами. Ты понимаешь, что тебе сейчас нужна квалифицированная медицинская помощь?!

— Так расскажет мне наконец кто-нибудь, что случилось? — воскликнула Семкина.

Сафаров пояснил:

— Ваш сын застрелил Гузькова и его охрану. И сам получил ранение в шею и руку. Кажется, ранения не опасные, в мякоть, но он потерял много крови. К тому же надо, чтобы его осмотрел врач. Отправить его в больницу мы не можем. Надо искать врача, который не станет докладывать в правоохранительные органы!

Елена Станиславовна хотела было засесть за телефон, обзвонить своих знакомых. Но, подумав, решила поступить иначе:

— Подождите, я скоро приеду или позвоню!

Семкина вдруг вспомнила, что у нее в поликлинике работает отличный хирург — женщина, с которой она в прекрасных отношениях… Ах, Артем, как он мог так поступить! Такой всегда тихий и скромный! Можно даже сказать, кроткий.

Конечно, когда погиб отец, он переживал очень сильно, но старался не показывать виду. Стойко перенес, по-мужски.

Елена Станиславовна вспомнила, как Сафаров иногда подолгу разговаривал с Артемом. Иногда даже слышала обрывки разговоров — кажется, Рафаэль рассказывал ее сыну о производственных проблемах. И она относилась к этому если не одобрительно, то терпимо: какой будет вред, если мужчина поговорит с парнем! А ведь вот как они вылезли, эти разговоры!