— Я?.. — удивился Михаил.:.

— Вы должны уговорить второе «Я» вашего Ивана Петрухина на такой шаг. Ведь вы все-таки родственник.

— А если он не согласится? Мне показалось, что этот серо-серебристый ящик — довольно большой эгоист.

— Пробуйте. Другого выхода нет. Если… если вы все-таки уговорите его… снимите пломбу с голубого рычага и поверните его на 180 градусов. Так вы отключите устройство, запрещающее компьютеру самому стирать свою память. Устройство ввели, когда несколько компьютеров, которым по тем или иным причинам надоело «жить», взяли да и стерли все. Полностью уничтожили вложенное в них сознание. Вы понимаете?.. Не доводите вашего электронного пращура до того, чтобы он, обманув вас, стер совершенно все. Это было бы трагедией…

— Постараюсь, — пообещал Михаил.

3

Ночью он долго не мог уснуть, чего раньше с ним никогда не случалось. Ворочался с боку на бок, несколько раз вставал и ходил по комнате. Но ничто не помогало. Вчерашнее не давало забыться. Наконец он не выдержал и включил электросон. Но все равно спал плохо. Снились кошмары: то компьютер пытался задушить его невесть откуда взявшимися щупальцами, то перед ним раскалывалась на части чья-то голова, то он видел вылезшего из допотопной ракеты старика с огромной, спутанной седой бородой, который зачем-то гнался за убегающим Михаилом. Петрухин проснулся с тяжелой головой.

«С чего начинать разговор с этим электронным прадедом? — подумал он, вставая. — С самого главного? Но не испортит ли все дело? Похоже, и впрямь этот серо-серебристый ящик стал отъявленным эгоистом. Уверовал в свои меры ценностей. Мыслящему человеку, видите ли, следует отрешиться от всего, самоуглубиться, сосредоточиться, он не может ни влюбиться, ни жениться.

И похоже, не очень-то он переживает за Ивана Петрухина. Ведь считалось, что тот давно погиб. Возможно, именно поэтому и развился в нем эгоизм. Я не удивлюсь, если этот ящик возомнит себя «сверхчеловеком» или чем-то в этом роде. Он в полной мере пережил, перечувствовал свою смерть. Так сказать, слышал музыку на своих похоронах…»

Когда Михаил подходил к знакомому зданию; на душе у него было муторно. Людмила сидела на своем месте, как и сутки назад, смотрела на экран. Услышав шаги, она подняла голову и, узнав Михаила, улыбнулась.

— Вы, действительно, решили приходить к нам каждый день?

— Я обещал бывать здесь даже, когда все мои дела на втором этаже закончатся.

— Это почему же? — смеясь, спросила девушка.

— А вы подумайте, пока я хожу.

— Ладно, — ответила Люда, краснея. — А вы знаете, ваш компьютер перенесли в отдельную комнату. Чтобы вам легче было общаться с ним.

— Где он сейчас?

— Там же, в конце коридора.

Михаил прошел на второй этаж и, так и не решив, с чего начать разговор, открыл дверь, ведущую в сравнительно небольшую комнату. Знакомый компьютер был там.

— Так скоро? — сразу же сказал серо-серебристый ящик.

— Да вот…

— Ты расстроен?

— Тебе показалось, — сказал Михаил, все еще не зная, как начать тяжелый разговор.

— Какое-нибудь дело ко мне?

— Особого дела нет, — соврал Михаил, растерявшись.

— Тогда поболтаем? Я очень…

— Знаешь, — вдруг решился Михаил, — я тебя обманул вчера, сказав, будто узнал о тебе случайно. Не случайно. Мне специально сказали. Тот человек, что был вчера со мной. Да и сейчас я пришел к тебе по важному делу…

— Вот видишь, а говоришь, не расстроен. Я сразу заметил!

— Постой, а ты помнишь, когда стал… вот таким?..

— Я все помню. Иван Петрухин улетел к Проксиме Центавра. А я остался тут.

— А ты не думал, что тот, другой «Я», вернется?

— Вернется?.. Он погиб. Корабль попал в метеоритное облако. Мы с Гарри страшно переживали, когда узнали об этом. А почему ты спрашиваешь?

— Понимаешь ли, Иван Петрухин возвращается…

То ли смех, то ли кашель услышал Михаил.

— Настоящий Иван Петрухин… человек. Он жив, слышишь?! А Гарри Холдер, судя по всему, погиб…

Компьютер молчал. Прошла одна, две, три минуты. Наконец Михаил не выдержал:

— Почему ты молчишь?

— То-то вы меня сюда перетащили… — печально и, как по казалось Петрухину, почти с надрывом сказал серо-серебристый ящик. — А я все понять не мог… Просто ты хотел мне эту новость сообщить, когда мы вдвоем будем… Но я-то как же? Я-то как, Миша?

— Что «как»?

— Со мной-то что будет?

— С тобой? Соединишься со своим первым «Я», с Иваном Петрухиным, и станешь им. Вот и все. Что же здесь непонятного?

— А то… Он потом будет, а я — нет!

— Ты будешь им. Я же тебе говорю: вы будете одно и то же.

— Это для того, чтобы потом вместе умереть. Вас-то вон сколько поколений прошло, ты даже всех и упомнить не можешь. А я все живой…

— И чего же в этом хорошего? Сам жалуешься, что тебе здесь все надоели, что тебе скучно, тоскливо без новых людей…

— Скучно, тоскливо… Это правда. Но так бывает лишь иногда. А если я еще больше загружу себя работой, то и на это времени не останется. Уж лучше жить так, чем умереть, стать НИЧЕМ. Нет, я не согласен!

— А я думал…

— Не согласен, и все тут!

— Я почему-то думал, что ты у меня добрый.

— При чем здесь добрый или злой? Я добрый. Что ж мне из-за этого лишаться всего, что я копил так долго? Еще и умирать. Из-за доброты? Нет, и не выдумывай… И оставим этот разговор.

— Ты просто выполнишь то, что и должен был сделать. Отдашь все знания тому, для кого они и предназначались.

— Все накопленное мною предназначалось для него лишь до того момента, как я узнал о его гибели. А потом все стало моим, и только моим… Целых пятьсот лет обо мне не вспоминали. А теперь приходит дальний родственничек и спрашивает: мол, не хочешь ли расстаться со своим бессмертием и умереть этак лет через полтораста. Так вот, я заранее говорю: не хочу. Понимаешь, не хочу!

— Нет, ты не прав, — сказал Михаил. Поискав глазами стул, он придвинул его и сел рядом с компьютером.

— Что это ты решил посидеть? Думаешь, я буду долго раз говаривать на эту тему? — проворчал металлический ящик, — и не надейся. Ничего у тебя не выйдет. Я буду жить сам по себе, а он пусть тоже живет как хочет. Я ему мешать не собираюсь.

— Как он будет жить без тебя? Он должен стать тобой, как и ты должен стать им. Иван Петрухин не сможет жить среди людей, не зная того, что знают они. Он будет для всех нас чужим, как и мы для него.

— Но почему он должен жить за мой счет?

— А сам-то ты появился за чей счет? Если бы не он, быть бы тебе обыкновенным компьютером.

— Тут ты, пожалуй, прав. Но это ни о чем не говорит.

— Почему же?

— Разве дети должны гибнуть, чтобы жили родители?

— Нет, конечно.

— Ну вот и мне тоже это кажется совершенно несправедливым. Он создал меня и улетел, а теперь ты хочешь, чтобы я создал его и погиб. Так дело не пойдет. Он проспал почти все это время, а я кропотливо трудился, совершенствуя свой, именно свой, а не его интеллект. Кто он такой? Да по современным масштабам уже никто! Только человек, совершивший в свое время подвиг. А я творческая, мыслящая личность! И не думаю, чтобы кто-то мог сравниться со мной по уровню знаний даже из живущих сейчас людей…

— Он улетел не на прогулку, — разозлился Михаил, — он оставил жену, которую очень любил, сына, родных, знакомых ему людей, привычный образ жизни. Он оставил все ради великой идеи, ради того, чтобы человечество знало больше. А ты считаешь, что все это можно отбросить, как мешающее тебе мыслить. Ты уже ничего не знаешь о чувствах, ты забыл о них…

— Нет, я знаю, знаю даже сейчас… — попытался было что-то сказать компьютер, но Михаил уже не слушал его, он не мог остановиться.

— Ты забыл, что такое чувство долга, ты потерял почти все человеческое и постепенно становишься просто машиной. Вот ты сказал, что Иван Петрухин проспал пятьсот лет, а ты работал. Но все обстоит как раз наоборот. Проспал все это время ты, хотя, может быть, и видел очень умные сны. А он трудился, добывал новые знания для человечества, носясь в далеких просторах Вселенной. Ты называешь себя творческой, интеллектуальной личностью, а на самом деле ты никто! Просто компьютер! Ты замкнулся в своем собственном маленьком мирке. А кому ты, в сущности, нужен, если живешь не для других? Единственно порядочное, что мог бы сделать, так это выполнить свой долг — отдать все, что знаешь, Ивану Петрухину. Но ты отказываешься и от этого… А породивший тебя Иван Петрухин был совсем иным. Ты, например, знаешь, что где-то в просторах Вселенной существуют иняне. Знаешь — и все. А Иван отправился их искать, пожертвовав ради этого всем, что имел…