Очень слабая надежда Федора, что Семен Васильевич, может быть, окажется здесь, на заимке, растаяла. Никто из избушки не вышел на косогор, хотя Федору показалось, будто кто-то понаблюдал за ними и исчез.

Едва лодка подошла к мысу и ткнулась носом в песок, Стеша выпрыгнула на берег и пошла по чуть приметной тропке вверх, к заимке.

«Не-ет, далеко тебе, Стеша, до таежницы, хоть ты и жена Семена Васильевича», — ухмыльнулся Федор, глядя ей вслед.

Егерь долго оставался около лодки. На узкой полосе песка под скалой егерь заметил следы охотничьих олоч. Все-таки кто-то и впрямь спускался к реке за водой. По ровному шагу, по манере ясно было, что чувствовал человек здесь себя покойно, действовал не торопясь, не суетливо. Судя по резкой вмятине у носка, был он молод, шагал широко, чуточку с вывертом внутрь. Так ходят люди, недавно надевшие таежную обувь без каблуков.

«Так что ж… — решил Федор, — Антошка Комолов тут и шастал. Кому ж еще быть? Только зачем? Не ко времени ему гулять вдали от пантачьих троп… Дня три потерял он, зайдя на заимку. Не мене… Когда ушел? Да и не тут ли он? Нет. Антошка сошел бы к воде. Помог».

Неторопливо размышляя об этом, Федор выгрузил продукты, кстати заброшенные на зиму, снял подвесной мотор, повыше вытянул лодку и крепко привязал ее, зная, что дальше придется идти пешком. Завершив дела, Федор взвалил на плечо мотор и двинулся вверх, к избенке.

«Стеше говорить о Комолове не след, — решил Федор. — Лишние расспросы да догадки…» Но зародившееся чувство тревоги уже не оставляло его.

Стеша сидела на приступочке заимки и безучастно глядела поверх текущей вдаль реки. Теперь, когда не слышалось даже привычного стука мотора, Стеша ощутила вдруг глухую, враждебную отчужденность окружающего мира, тайного, злого. Она нарочно села спиной к туче, чтобы не видеть ее.

«Натерплюсь я с ней, — тоскливо размышлял Федор. — Не бабье все ж дело по тайге бродить, сопочки обламывать. Не по Стешиной конструкции. Моя Маша совсем другое дело».

— Тошно. Свет не мил… — сказала Стеша.

Егерь прошел в крохотные сенцы и пристроил мотор в углу.

— Был здесь кто-то, — услышал Федор голос Стеши. — Совсем недавно. То ли убежал, то ли ушел, когда нас увидел. Печка горячая…

Федор ответил не сразу:

— Антошка Комолов. Пантует. Я ж говорил тебе — заходил он к нам на кордон. Предъявил лицензии на отстрел. Целых три! Силен…

— Слышала… — кивнула Стеша вышедшему из сенец Федору.

— С охотничьими делами у Комолова, поди, все в порядке, — сказал Федор, хотя никак не мог взять в толк появление Антона здесь, на заимке. Зачем ему безобразить, когда через недели полторы из тайги выходить надобно? Иначе к экзаменам опоздает…

— Вот-вот… потому и набедокурит, — вдруг перебила егеря учительница.

— Вы педагог. Вам виднее, Степанида Кондратьевна, — улыбнулся Федор. — Одно скажу. Если бы Семен Васильевич подозревал что за Комоловым, он непременно меня дождался бы. Раз Мария пойти не смогла… А новый охотовед на место ее еще не приехал. Теперь Маше от детишек не двинуться, — точно извиняясь, сказал Федор. — Думал я про такое, мол, не захотел инспектор нас беспокоить. Нет, дело делом! Тут что-то не то…

— «То» не «то»! Нет Семена. Нет, и все тут! — сорвалась Стеша. — Где он? Где?

— Знали бы мы про значки на карте… Тогда смело могли туда двинуть. Неужто не понимаете?

Стеша только рукой махнула.

— Севернее экспериментальные охотничьи участки пойдут, — продолжал говорить Федор. — На одних удэгейцы Кялундзюга работают, а на других — Кимонко. Слышали про такие участки? Их еще по-иностранному траперскими зовут.

— Ну, слышала…

— За участками, меж горными увалами, дикие места. Ничейные. Боговы, — посмеиваясь, заметил Федор. — У промхоза людей не хватает.

— Не крути, Федор!

— Знал, так и не крутил бы. К примеру, звери могли там мигрировать, передвигаться в другой район. Могли их там поджидать…

— Так ты говорил, тебя бы он непременно взял тогда! — Стеша разволновалась, стукнула кулачком по бревну. — Зачем Комолов на заимке был, почему бежал?

— Посмотрим, прикинем… Вот вещички подниму наверх, отдышусь, тогда и полюбопытствуем.

— Я уж полюбопытствовала.

— Пошуровала, поди.

— Что ж я, не помню, как Семен честит рукосуев. Наследили, перехватали вещи, попереставляли все на месте происшествия.

— Здесь не «место происшествия». Больно быстры вы.

— Поймал на слове, да не там, — Стеша нахмурилась и косо посмотрела на Федора: — Шуткуй-шуткуй, да помни, что не на свадьбе…

Где было догадаться Федору — существовала в душе Стеши тайная, ею самой непризнаваемая зависть к другу мужа. Ведь с кем, как не с Федором, проводил, почитай, месяцы в году Семен. Сколь же пережито с Федором ее Семеном, сколь переговорено, а она и не знает даже о чем. Она же твердо убеждена в том, что каждая минута, да что там минута, любое мгновение жизни Семена принадлежит ей, прежде всего ей одной.

Прекрасно понимая, что невтерпеж Стеше начать поиски и душевные силы ее напряжены до предела, Федор все-таки не сумел смолчать:

— Ну чего вы на меня взъелись! Вы не инспектор, так чего ж… Тут моя воля — брать ли, не брать вас в тайгу. И сейчас скажу — жалею. Потому как не знаю, чего вы там натворите. Не знаю и ручаться не могу.

— Полно, Федор!

— Вам-то что! А в ответе перед Семеном Васильевичем буду я. Не к месту разговор. Найдем у охотников. Не у одних, так у других. Ну, случилось чего… отлеживается, поди, Семен Васильевич. Оставайтесь вы тут, на заимке, Степанида Кондратьевна. Ей-ей, и вам и мне спокойнее…

— Нет!

Вздохнув, Федор опять отправился вниз, к лодке. Теперь, когда надежды на то, что они повстречают инспектора в добром здравии, оставалось все меньше, егерь задумался над тем, как Стеша поведет себя с людьми, которые вольно ли невольно повлияли на судьбу ее мужа, а может быть, и оказались виновниками несчастья Семена Васильевича… Бывают в тайге такие случаи и случайности, которые, хоть век думай, не выдумаешь, потому и не предусмотришь!

А Стеша не могла понять: «Почему Федор возится здесь, на заимке? Нарочно не спешит? Ведь надо как можно скорее отправиться по тропе Семена. Он говорил: «Я с тропы не сворачиваю». Чего же тут сложного? Напугать меня Федор хочет. Тропа есть тропа. Тропа на лугу, тропа в лесу или в тайге…»

Медлительность егеря раздражала Стешу. Но она не хотела совсем разругаться с Федором. Одна она пропадет в этом урмане, как по-сибирски называла она тайгу, не зная, впрочем, ни того, ни другого.

— Федор, скоро мы пойдем? — не сдержалась Стеша.

— Чего же нам рассиживаться? С утра и двинем.

— Смеешься… — ахнула учительница. — Там человек пропадает! Гибнет, а ты «с утра»! Как же тебе не стыдно! Семен тебя другом считал…

Егерь прошел мимо, бросив на ходу:

— Рано корить да попрекать начали…

«Зла на него не хватает!» — И, стиснув кулачки, Стеша прошла вслед за егерем в заимку.

— Дело надо делать! Дело делать!

— «Дело»… Вон гроза идет. Одно. Другое — ночевать где будете? В тайге? Под открытым небом? Там под каждым вам листом не готов ни стол, ни дом.

— Подумаешь — промокнем! — запальчиво воскликнула Стеша. — У костра обсушиться можно! Не зима!

— А ты пробовала у костра-то сушиться? — перешел в наступление Федор, которому надоело слушать понукания. — Пробовала? Один бок жжет, другой мерзнет. Скажешь, читала, мол, в кино видела, Семен рассказывал? Так в клубе, в тепле что угодно претерпеть можно. Читать да слушать и не то, поди, случалось.

— Брось, Федор! — отмахнулась Стеша.

— Семен бы тоже обождал… — негромко, вразумляюще проговорил Федор. — Как бы ни спешил… — Он хотел сказать что-то еще, но удар грома, усиленный облачным эхом, оборвал его. Избенка дрогнула, точно от землетрясения. Стеша закрыла лицо руками.

— Боишься? — спросил егерь, едва стих раскат.

— Нет. Только в доме не люблю быть…

— Сбоку от двери навес. Идем.