У Штумпфа не было в личном распоряжении шофера, на которого он мог бы положиться. Поэтому доставку взрывчатки ему пришлось взять на себя.

На своем мотоцикле БМВ Штумпф всегда беспрепятственно въезжал на объект. С собой он обычно возил объемистый портфель, который прикреплял сзади к багажнику мотоцикла. Разумеется, никому из охраны и в голову не могло прийти проверить портфель своего шефа. А там умещалось целых восемь-десять килограммов взрывчатки.

Вначале Штумпф доставлял ежедневно только одну партию динамита, но через неделю подсчитал, что так ему придется возить взрывчатку по меньшей мере пятьдесят дней, а то и больше. Но это был слишком длительный срок. Пятьдесят дней риска, смертельной опасности, постоянной угрозы провалиться! Но самое главное — пятьдесят дней завод сможет беспрепятственно выпускать продукцию. Поэтому в некоторые дни Штумпф дважды — утром и после обеда — привозил на объект свой груз.

Содержимое портфеля получал Млочник, прятал его в надежные места, а затем передавал его по частям другим подпольщикам. Минировать приходилось только по ночам, так как днем в подземных цехах было слишком много народу, а некоторые места для закладки взрывчатки находились в самых видных участках. Но ночью проникать на объект могли лишь Штумпф и Млочник, так как всех заключенных вечером после работы отвозили в их бараки в двадцати километрах от объекта. Исключение составляли только несколько высококвалифицированных рабочих, среди которых был и Роберт Леман. Их заставляли работать по ночам над особо сложными деталями. Леман был самый знающий из всей группы в области минирования. Он проверял качество закладки динамита и, самое главное, должен был в нужный момент обеспечить его одновременный взрыв.

Наконец все было готово. Но случилось непредвиденное. Был брошен в карцер Леман. Причина его изолирования была неизвестна, а выяснять все обстоятельства не было времени. Теперь Штумпфу приходилось рассчитывать только на себя и Млочни-ка. Самый опытный среди них минер сидел в карцере и, возможно, подвергался допросу. Нужно было спешить.

На ночь на объекте остались Штумпф и Млочник. Вдвоем они могли в течение часа соединить вместе всю сложную систему детонаторов и наконец-то осуществить операцию.

Накануне Штумпф съездил в Вену и получил там указание приступить к операции только после бомбардировки наземных цехов объекта «Флора» советской авиацией.

Время тянулось мучительно долго. Наконец они услышали пронзительные звуки сирены. Казалось, прямо над ними раздались первые взрывы. Тускло светившиеся в подземном цехе электрические лампочки погасли как раз в тот момент, когда они собирались включить рубильник. Электросеть вышла из строя! Хорошо, что они предвидели это заранее и припасли аккумулятор от легковой автомашины. Но где гарантия, что его слабого тока будет достаточно для получения необходимой искры на таком большом расстоянии от главной закладки динамита.

Млочник молча схватил аккумулятор и бросился с ним в правый угол громадной пещеры, где была основная закладка взрывчатки. Да, это была верная смерть, но в этот момент они уже не думали о ней.

Штумпф быстро шел, чуть заметно прихрамывая, рядом с Млочником. Они поставили аккумулятор рядом с шурфом, молча пожали друг другу руки, и Млочник соединил две тонкие проволоки с аккумулятором. В последнюю минуту своей жизни старый партизан Штумпф почувствовал, как у него под ногами уходит вниз земля…

Была уже поздняя ночь, когда самолет приземлился на аэродроме Асперн под Веной. Холодный ветер заставил Артура поднять воротник пальто. Где-то сзади в группе других пассажиров шел Кройцер. Треск мотора самолета прекратился, и наступила тишина. Неожиданно с юго-западной стороны до Артура донеслись глухие раскаты, как будто где-то там шла гроза. Но зимой грозы не бывает. Он на минуту замедлил шаг, а. потом прямо направился к ожидавшему его большому семиместному «мерседесу».

Из «мерседеса» выскочил эсэсовец со знаками различия обершарфюрера и отсалютовал Линдеману. Артур кивнул головой в ответ и не спеша сел на заднее сиденье. Обершарфюрер завел мотор, и машина медленно двинулась по дороге с аэродрома.

В венский штаб СС Линдеман и Кройцер прибыли почти в одно и го же время. Там царил переполох, так как час тому назад произошел взрыв большой мощности на объекте «Флора». Оба быстро посмотрели друг на друга и разошлись в разные стороны.

В ту же ночь, едва перекусив с дороги, Кройцер выехал для ведения следствия на объект «Флора». После налета русской авиации наземные цехи завода представляли собой обгоревшие черные развалины. К месту, где раньше было расположено подземное производство, нельзя было подойти: там было теперь громадное углубление, быстро заполнившееся водой. Прибывшие из Вены специалисты заявили, что причиной обвала пещеры являются детонация от взрывов громадных бомб и движения почвы в нижней части пещеры — как раз над подземным озером.

Здесь, конечно, трудно было обнаружить и тем более доказать диверсию, но факт оставался фактом: завод перестал су-, ществовать. Правда, русской авиации кто то передал точные координаты завода. Это мог сделать только агент русской разведки. Но ему не обязательно было работать на объекте «Флора». Установить наземные объекты можно было и чисто визуальным способом. Перед Кройцером стала почти неразрешимая задача. Возможно, единственный выход — этот кацетник, который побывал уже на Пенемюнде и в Маутхаузене. Кажется, его зовут Леман. Нужно срочно допросить этого заключенного. Кройцер быстро направился к полевому «ханомагу», на котором он приехал сюда, и, не обращая уже внимания на других гестаповских чинов, пожарников, потрясенного директора Шисля, приказал шоферу немедленно отвезти его в лагерь, где находились заключенные, работавшие на объекте «Флора».

Из штаба СС Артур направился в девятнадцатый район Вены. Здесь, в небольшом отеле, он обычно останавливался во время своих приездов в бывшую дунайскую столицу. Он помылся, надел пижаму и лег. спать. На этот раз он долго не мог заснуть. Очевидно, сказывалось колоссальное напряжение последних дней и особенно встреча с Кройцером в самолете.

Теперь он окончательно убедился в том, что в отношении этой лисы Кройцера нужно срочно принимать самые решительные меры.

Перед отлетом в Вену Артур зашел к Рольфу Драйэкку, который рассказал Линдеману о том, что им несколько раз интересовался Кройцер. А это, по мнению Драйэкка, не сулило ничего хорошего для Артура. Словно угадывая ход мыслей Артура, Рольф достал из сейфа черную толстую папку, с надписью на обложке «Аскет», протянул ее Артуру и вышел из кабинета, сказав, что вернется через полчаса.

Линдеман по достоинству оценил деликатность Рольфа, так как эта папка представляла собой личное дело хауптштурмфюрера СС Кройцера.

Артур внимательно читал анкеты, аккуратные донесения о Кройцере, различные проверки на его родителей, характеристики преподавателей из Геттингенского университета, в котором учился Кройцер, представления к наградам, справки о расовой полноценности Кройцера.

И через все дело, со страницы на страницу тянулись измены, провокации, подлые убийства из-за угла, интриги, подсиживание сослуживцев — цепочка преступлений, неизменным участником и организатором которых был Густав Кройцер.

Линдеман тщательно запоминал все основные сведения из личного дела Кройцера: сын хозяина нотного магазина в предместье Мюнхена, лучший ученик в гимназии и самый прилежный студент философского факультета Геттингенского университета. К двадцати годам почти в совершенстве владел английским, французским и шведским языками. В студенческих попойках и разгуле не участвовал, за что получил кличку «Аскет». В 1931 году на него обратил внимание агент разведслужбы немецкой армии профессор римского права университета Алоис Хольц, который познакомил Кройцера с резидентом абвера священником католической церкви отцом Даниэлем. Тот проявил интерес к языковым способностям Кройцера и порекомендовал ему заняться изучением Восточной Европы и в первую очередь Советской Россией, ее- нравами, бытом, экономикой и политикой.