«…Борзиг… Знакомая фамилия… Но где я о ней слышал?» — Артур мучительно напрягал память, стараясь восстановить обстоятельства, при которых он впервые услышал имя этого офицера СС.

«…Драйэкк… Да, это он однажды упомянул имя фон Борзига там в Берлине! Тем загадочнее дешифровка нацистами доверенного агента самого Шелленберга… А с какими подробностями подана сама фигура «героя-эсэсовца», точное, прямо-таки протокольное описание портрета, с приметами, цветом глаз и волос! Чего стоит один только пересчет звеньев на цепочке, приковавшей ручку таинственного «черного портфеля» к руке эсэсовца! А о покушавшемся — скороговоркой, вскользь. Ни слова о найденном письме, о связях проводника с каким-то Штумпфом. В общем одиночка, полусумасшедший, фанатик, действовавший на свой страх и риск. Убит, и на этом точка!»

Артур встал и подошел к окну. Сумерки темным бархатом спускались на землю, оставив на горизонте узкую полоску догоравшего дня. Четким, фиолетовым рубцом вырисовывались пики альпийских гор. С севера на них наползала тяжелая, насыщенная снежными разрядами туча. Холодный порыв нордического ветра качал деревья, срывая пожелтевшую листву. Смутное предчувствие стеснило сердце Артура. Как никогда остро он ощутил гигантскую даль, разорвавшую живую плоть его связи с Родиной. Под ногами была чужая земля, и казалось, от нее тянуло могильным холодом. Артур знал: обостренное чувство одиночества предательски нападает на разведчика именно тогда, когда он больше всего нуждается в прикосновении к стенам родного дома, когда ему больше всего необходимо услышать родную речь. «Да, руководитель оказался прав… Придется пройти и сквозь эту пустыню тоски, горечи, немой, невысказанной боли одиночества…»

«…Гитлеровцы словно приглашают попытаться повторить безрассудство проводника. — Артур, с трудом поборов мучительную вспышку душевной слабости, снова вернулся к разгадке тайны газетного репортажа… — Но было ли это безрассудством одиночки террориста? Не правильнее ли предположить, что сам фон Борзиг стал такой же приманкой, как, возможно, и тот документ в солдатской фляжке, взятый Хайнцем из подвала фальшивого барака в Пенемюнде?»

Артур интуитивно чувствовал, что в его руках — всего лишь отдельные, разрозненные звенья, которые ему никак не удавалось соединить в логическую цепь фактов и выводов. «Если бы «черный портфель» был пустопорожней приманкой, фон Борзиг не цеплялся бы за него, как утопающий за спасательный круг. Нет, Артур, здесь все гораздо сложнее и умнее, чем может показаться на первый взгляд. Думай, думай, думай…»

За окном раздался дробный треск заведенного Штумпфом мотоцикла. Линдеман словно вновь ощутил дружеское, крепкое пожатие руки Штумпфа. Тягостное, давящее чувство одиночества, еще за минуту до этого захлестывавшее Артура, вытесни-лось горячей волной признательности к его славным, мужественным австрийским друзьям. Нет, он не был здесь одиноким! С ним рядом его боевые соратники. А для них эта земля была родной.

Мысли Артура снова возвратились к Штумпфу, его внезапному вызову в гестапо.

«…Гитлеровцы не стали бы разыскивать однофамильцев Штумпфа, рассеянных по всей Австрии, не вызывали бы моего Штумпфа повесткой и не обновляли бы его анкету, если бы покушение на дороге было простой инсценировкой. Не случайно об этом помалкивал и газетный репортаж. Видимо, «черный портфель» в руках Борзига не был простой приманкой. Итак, следует предположить с большой долей правдоподобия, что фон Борзиг действительно выполнял роль специального курьера СД», — все так же про себя рассуждал Артур, шагая из одного угла в другой своего небольшого заводского кабинета.

И хотя для него по-прежнему оставалось неясным, почему Берлин отправил своего курьера одного (ведь о главном попутчике фон Борзига хауптштурмфюрере Кройцере он ничего не знал), Линдеман уже не сомневался в реальности своей версии. Видимо, в Берлине не хотели привлекать к курьеру излишнего внимания, полагаясь на его опыт выполнения подобных задач, требовавших большой физической силы и мастерского владения холодным и огнестрельным оружием. С другой стороны, однако, Артур никак не мог подобрать ключ к загадке столь бросающегося в глаза детального описания курьера СД, подвергшегося нападению со стороны австрийского железнодорожника.

Следовало предположить, что в Берлине, снаряжая курьера, ставили, возможно, и другую, параллельную — с доставкой «черного портфеля», какому-то адресату — цель: проверить на Борзиге, выйдет ли на него агентура противника, которая, быть может, предпримет попытку похитить секретные документы, которые вез с собой карьер СД? Видимо, от этой идеи не отказались и после неудавшегося покушения, для чего и напечатали в газете этот сенсационный репортаж. Гитлеровцы были достаточно коварны и жестоки, чтобы пожертвовать таким своим разведчиком, как Борзиг, ради осуществления каких-то своих целей. Артур знал немало подобных случаев. И все же он чувствовал, что многое в этой запутанной истории остается для него неизвестным… Следовало ожидать, что гитлеровцы расставили не один капкан на маршруте следования своего курьера.

Чем больше Артур распутывал хитросплетения фашистской СД, тем острее чувствовал появление какого-то нового фактора и диапазоне его работы, в отношении которого он уже сейчас должен был принять конкретное решение.

«…Бад-Аусзее, так, кажется, назывался конечный пункт железнодорожной поездки фон Борзига?» Артур снова взял газету и разыскал упоминание о налете на эсэсовца в репортаже, там, где подробно описывался путевой журнал, найденный в сумке убитого проводника

Артур достал карту Австрии и развернул ее на столе. Небольшой курортный городок Бад-Аусзее приютился в пяти километрах от высокогорных озер Грундльзее и Топлицзее, в узкой лощине гор. Этот район австрийского Зальцкаммергута был знаком Артуру лишь по рассказам его тестя. На курортах Бад-Аусзее и Бад-Ишсль — в глубоких штольнях и естественных подземных гротах, согреваемых теплыми целебными источниками, — лечились богатейшие люди — от чикагских мясных миллионеров до «нефтяных» шейхов, прилетавших в снежные Альпы из знойных пустынь Аравийского полуострова.

Неожиданно Артур вспомнил, что совсем недавно в разговоре с тестем о перспективах его «успешного гешефта» Бингель вскользь упомянул о проектах постройки новых подземных заводов где-то в австрийских Альпах, закодированных под грифом «Цемент». Тесть упомянул, что идея «Цемента», как ему сообщили знакомые из «круга друзей рейхсфюрера Гиммлера», родилась в головах пенемюндских «ракетных богов», чуть ли не у самого Вернера фон Брауна — «отца» знаменитых ФАУ-1 и ФАУ-2 — вскоре после того, как англичане совершили свой августовский налет на полигон Пенемюнде.

К сожалению, тесть Артура не располагал сведениями, уточняющими проект «Цемент». И Артур еще в Берлине поставил своей ближайшей задачей постараться расшифровать масштаб и реальность осуществления гитлеровцами этой «новинки» в программе создания «оружия возмездия».

Кому был адресован «черный портфель» в Бад-Аусзее? Драй-экк, рассказывая Артуру о хауптштурмфюрере Кройцере, как-то не без издевки прозвал фон Борзига «аристократической тенью эсэсовского капитана из мещан». Артура меньше всего интересовала завистливая тяга нацистов-«плебеев» к прусской военной касте, перед которой раболепствовал и сам фюрер. Но вот почему Драйэкк назвал Борзига «тенью» Кройцера, это обстоятельство заслуживало серьезного анализа. Драйэкк, впрочем, сам раскрыл смысл своего эпиграфа, данного фон Борзигу: Артур узнал и о командировке Кройцера в Пенемюнде и о том, что фон Борзиг был награжден Железным крестом по ходатайству хауптштурмфюрера сразу же по возвращении с полигона.

Сопоставив эти факты с той задачей, которую, по-видимому, выполнял фон Борзиг, следуя в Бад-Аусзее, Артур пришел к выводу, что новая секретная миссия специального курьера берлинской СД, вероятно, имела отношение к гитлеровской программе создания «оружия возмездия», быть может и к проекту «Цемент». И эта персональная задача, поставленная перед Борзигом, рассуждал Артур, не противоречит его предположению о том, что в Берлине предусмотрена возможность неоднократных попыток похищения «черного портфеля» разведчиками противников нацистской Германии. Заинтересовал же его этот таинственный портфель, черт возьми! Больше того: Артур все больше задумывался над вопросом, а не должен ли он, выполняя прямую директиву Москвы, всерьез заняться похищением «черного портфеля» у специального курьера СД? Рискованно? Да. После неудавшегося покушения на фон Борзига риск возрастал вдвойне, а быть может, и втройне… Но пойти на эту рискованную операцию Артур имел право лишь в том случае, если он мог знать почти наверняка, кому предназначался «черный портфель». Только при этом условии Артур мог сознательно вторгнуться в расставленные гитлеровцами сети. Но равные ли были «ставки»? С его стороны — собственная жизнь и жизни его боевых товарищей, судьба подготавливаемой ликвидации объекта. В случае удачи — пока что совершенно неизвестные ему документы, ценность которых может оказаться далеко не такой, чтобы оправдать колоссальный риск, на который он прикажет пойти своей группе…