– Кристофер-стрит, – ответил Трейси. – Хочу подняться в квартиру отца.

Уайт не отрывал глаз от дороги:

– Понял. Нет проблем, я был там, – сказал он, и сразу же понял, какую сморозил глупость.

– Вот как?

Уайт на мгновение повернулся к нему, глаза у него были печальные:

– Ну, одним словом, прежде чем дело забрало ФБР, Туэйт поручил его мне. Не понимаю, почему они им заинтересовались.

– Отец работал на них.

– Угу. Тогда ясно. Полицейские, которые первыми получили сигнал, обнаружили в квартире какие-то очень странные вещи. Кажется, у него в кабинете. Говорят, ничего подобного они никогда в жизни не видели.

– Он был лучшим в мире конструктором миниатюрных взрывных устройств.

– Боже, вот это да! – присвистнул Уайт. – Неудивительно, что наши парни остолбенели. Он играл не в их лиге.

– Для него не было подходящей лиги, он играл в одиночку.

– Вам лучше знать, – Уайт свернул в тоннель Мидтауна. Трейси внимательно посмотрел на Уайта:

– Вы еще что-нибудь нашли... до того, как в дело вмешалось ФБР?

– Только лишь, что работал профессионал. Вне всяких сомнений. Ни одного отпечатка, а то, как он все сделал, прошу прощения, за такую подробность – рояльной струной, – свидетельствует о том, что у него огромный опыт. Этот тип знал, что делает, – Уайт откашлялся. – Поймите меня правильно, мистер Ричтер, но вы уверены, что хотите пойти туда? Там все осталось как было... Повсюду, ну, вы понимаете... следы крови, и вообще... Ваш отец сопротивлялся, как мог. Это случилось в ванной... там...

– Все в порядке, патрульный. За свою жизнь я насмотрелся крови.

– Называйте меня просто Айвори. Все меня так зовут, – он ухмыльнулся, – даже жена.

– О'кей, – Трейси был благодарен Уайту, за то, что тот сумел разрядить атмосферу. – Айвори, – так Айвори.

– Отлично, – Уайт прибавил скорость. – А то я чувствовал себя не в своей тарелке.

Машина плавно вписалась в поворот, и Трейси увидел впереди подернутые дымкой серые громадины Манхэттена. Сердце его тревожно забилось.

Подрулив к парадному, Уайт заглушил двигатель:

– Если вы не возражаете, я пока схожу перекушу, – он старательно смотрел в сторону. – Знаете, позавтракать сегодня не удалось.

– Нисколько не возражаю, – улыбнулся Трейси. Парень что надо, этот Уайт, подумал он, понимает, что я хочу побыть один, и придумал весьма убедительный предлог, чтобы так оно и получилось.

– Когда вы вернетесь, я буду там, – Уайт махнул рукой в сторону гриль-бара.

Трейси вышел из машины.

– Вот, держите, – Уайт протянул ему брелок с двумя ключами. – Вам они понадобятся.

Взяв ключи, Трейси пристально посмотрел на него. Уайт пожал плечами:

– Туэйт подумал, что они могут пригодиться.

Трейси вошел в вестибюль и открыл ключом внутреннюю дверь. Застекленная часть двери была закрыта кремовой занавеской.

Лифт, поскрипывая, тащился вверх. Воняло потом и мышами. Кабина остановилась на этаже отца, Трейси вышел в коридор. И неожиданно для самого себя пошел не в квартиру, а в противоположном направлении.

У двери лестничной площадки он остановился и толкнул ее. Замок не работал: замазанный краской латунный язычок намертво залип в пазу. Трейси вышел на плохо освещенную лестницу и огляделся. Он вряд ли мог четко сформулировать, что именно ожидал здесь увидеть, но одно он знал наверняка: тот, кто убил отца, не настолько глуп, чтобы подниматься лифтом. Следовательно, он должен был стоять примерно здесь...

Да, этот человек был здесь, и Трейси пытался почувствовать его присутствие, слиться с его сознанием. Он хотел понять его, понять настолько глубоко, чтобы уничтожить. Речь могла идти только об уничтожении и ни о чем другом. Исключительно по личным мотивам. Он только сейчас понял, что мотивы с самого начала были личными. С того самого момента, когда глубокой ночью он услышал в трубке крик Мойры: «О Господи! Он мертв! Он в самом деле мертв!»

Боже мой! Как случилось, что ситуация вышла из-под контроля? Как мог он это допустить? Он прислонился к стене, тусклые лампы в коридоре светили словно сквозь туман. Трейси снова был в джунглях, в миллионах миль от цивилизации. Что такое цивилизация? Всего лишь слово. Слово, которое часто повторяешь, и в один прекрасный день вдруг обнаруживаешь, что оно потеряло всякий смысл. «Ци-ви-ли-за-ция», – произнес он по слогам, словно это могло помочь вернуть слову свой исходный смысл.

Но чудовища, обитающие в пределах, очерченных границами цивилизованного мира, достаточно хитры, чтобы менять окраску, дурачить и вводить в заблуждение.

Это именно то, с чем придется иметь дело, думал Трейси. С обыкновенным чудовищем.

Он снова вышел в коридор, миновал ряд закрытых дверей, злобно сверкнувшие никелированными ручками – словно глаза присяжных, вынесших смертельный приговор. Как ты мог такое допустить? – вопрошали они его. А как я мог предотвратить? – отвечал Трейси.

Он повернул ключ, открыл дверь, заставил себя переступить порог. Без хозяина квартира казалась вымершей, это сравнение больно кольнуло Трейси, и он едва не поддался порыву повернуться и уйти.

Но минутная слабость прошла. Он не имеет права просто так уйти. Это больше не дом его отца, а значит, Трейси обязан постараться впитать в себя дух этого жилища, подобно тому, как он впитал леденящий мрак лестницы.

Он медленно прошел через гостиную, отметив, что все на своих местах, ничего не пропало, следов борьбы нет. Явно не убийство с целью ограбления. Заглянул на кухню и увидел трех-четырех крупных тараканов. На столике рядом со старомодной раковиной – тарелка. На краю тарелки лежали два куска ржаного хлеба, давно уже превратившиеся в сухари.

Трейси выбросил их в мусорное ведро и осторожно положил тарелку в раковину. Из шкафчика над раковиной достал флакон средства от насекомых «Блэк флэг» и опрыскал все щели.

Пройдя через гостиную, вышел в длинный коридор. На низком секретере, у самой стены, стояла настольная лампа. Шнур ее был выдернут из розетки. Трейси наклонился и воткнул вилку в сеть. Лампа вспыхнула, осветив коридор зеленоватым светом.

Сделав еще три шага, он оказался у двери в ванную. Трейси замер на пороге, положив ладонь на дверной косяк. В ушах у него звенели слова Айвори Уайта: «Это случилось в ванной... там...»

Да, за свою жизнь он насмотрелся крови. Но это была кровь его родного отца. Он сделал глубокий вдох и вошел. От тяжелого запаха ноздри его вздрогнули. Уайт прав: небольшая ванная комната вся была залита кровью.

Воду из ванны спустили, а фарфоровая поверхность казалась мозаикой из буро-красных пятен. Кафель, стены, пол и даже потолок – все забрызгано. Занавеска настолько пропиталась кровью, что, высохнув, напоминала на ощупь фанеру.

Трейси точно знал, сколько крови циркулирует в теле человека, знал это по опыту, и сейчас понимал, что в борьбе за жизнь отец терял ее капля за каплей. О Боже, думал Трейси, как же он не хотел умирать! У него же были эти шесть месяцев, но кто-то их отобрал. Трейси прошел через ад зловонных джунглей Кампучии, он видел много такого, что хотел бы забыть навсегда, потому что, как ему тогда казалось, с такими воспоминаниями человек жить не может. И не должен. То зло, которое он видел, в джунглях Кампучии, было порождением равного ему зла. Но зло, которое он видел сейчас перед собой, зло, которое свершилось здесь, превосходило все кошмары, весь ад прошлого.

Он смотрел перед собой невидящими глазами. Отец, ну почему?! Почему?! Почему смерть настигла тебя именно здесь?!

Это был не праздный вопрос. Трейси чувствовал, что должен найти ответ на него. И знал, что найдет. Он отыщет того, кто это сделал, и заставит ответить на все вопросы.

Но сейчас с него было довольно. Трейси попятился и выбежал в коридор. Там кто-то был.

Кто-то стоял в коридоре, на стену падала тень. Стоявшая сзади лампа высвечивала его силуэт, и Трейси отметил, что этот силуэт слишком уж изящен для специалиста в искусстве смерти. В том, что сюда может придти только он, Трейси почему-то не сомневался.