Сейчас, когда после открытия наркоза прошло больше ста лет, веществ, подобных эфиру и хлороформу известно много. Благодетельное искусство усыпления сделало врачей волшебниками не хуже сказочного Оле Лукойе, который брызгал детям в глаза сладким молоком из волшебной спринцовки. От этого глаза начинали слипаться, и дети засыпали. Только врачи пользуются не молоком, а особыми лекарствами. Они называются анестетиками.

Возникла целая наука — анестезиология, которая ведает обезболиванием.

Можно впрыснуть больному несколько миллилитров прозрачной, как вода, жидкости, и он погрузится в сон раньше, чем вы успеете вынуть из вены шприц, — как выражаются медики, «уснёт на кончике иглы». Можно дать подышать из баллона летучей закисью азота — и лёгкий сон слетит на пять минут, ровно на столько, сколько нужно, чтобы вскрыть небольшой гнойник или, скажем, вытащить осколок стекла, застрявший в пятке.

Но если предстоит большая операция, наркоз даётся более сложным способом.

Помните, я говорил вам, как располагается хирургическая бригада в операционной — где кто стоит. Оператор и

его помощник (ассистент) стоят по обе стороны стола друг против друга. Рядом с ассистентом и наискосок от оператора помещается операционная сестра. Если оператору помогают два ассистента, тогда второй ассистент стоит рядом с оператором.

А у изголовья стоят ещё двое: врач-анестезиолог и сестра-анестезист. Они находятся как бы на корме этой ладьи (если можно так выразиться), и это не случайно. Обычно на корме сидит рулевой. И в современной операционной главный рулевой — анестезиолог. Потому что именно анестезиолог отвечает за состояние больного во время операции.

Под рукой у анестезиолога столик с лекарствами и ещё нечто громоздкое, внушительно поблёскивающее никелированными частями. Это наркозный аппарат. Он представляет собой сложную систему резиновых трубок, кранов, стальных баллонов с манометрами. Наркотическое вещество — эфир или какое-нибудь другое — смешивается с кислородом и подаётся в строго отмеренной дозе под определённым давлением.

Давно прошли времена, когда наркотизатор давал наркоз на глазок — лил пахучую жидкость до тех пор, пока больной не погрузится в бесчувствие. Прошли времена, когда, прежде чем заснуть, пациент задыхался и бился, пытаясь сорвать с лица маску. Ушла в прошлое и эта маска.

Наркоз начинается с того, что больному вводят успокаивающее лекарство. Это делается ещё в палате. И в операционную его привозят уже в полусонном состоянии. Так будет для него гораздо лучше. Он не будет бояться, и сердце будет работать ровней и спокойней.

Быстрым и нежным движением анестезиолог вводит больному в дыхательное горло металлический интубатор, соединённый с трубкой наркозного аппарата. В лёгкие неслышно струится усыпляющий газ…

Затем больному впрыскивают особое вещество, от которого расслабляется мускулатура. Теперь всё тело человека расслаблено, и он даже не дышит самостоятельно. Его лёгкие раздувает другой аппарат — аппарат искусственного дыхания: нагнетает кислород, отсасывает углекислый газ. Это называется управляемым дыханием.

Хирург и его помощники могут спокойно работать, ничем не отвлекаясь. Все заботы о больном берёт на себя анестезиолог. Он проверяет пульс и давление крови, слушает сердце, регулирует дыхание. Сестра-анестезист делает переливание крови. Пациент лежит на столе совершенно неподвижно; только грудь мерно вздымается под простынёй. И когда операция закончится и больного отвезут в послеоперационную палату, врач-анестезиолог будет сидеть у его постели, пока больной не откроет глаза.

Глава 53 КАТЯ И ВОДЯНАЯ МАШИНА

Есть такая болезнь— воспаление почек. Она тянется долго и незаметно и, в общем, не так уж страшна. Но бывает так, что почки, проболев много лет, в конце концов перестают работать. Они больше не в состоянии очищать кровь от лишних, ядовитых веществ. И тогда пиши пропало: дни больного сочтены.

Так случилось с одной моей знакомой. Когда-то мы вместе учились в школе. Никто не подозревал, что у неё неладно с почками. Вдруг узнаю, что она в больнице.

Я долго ехал в метро, потом трясся в автобусе. Наконец показалось длинное белое здание. На фронтоне вывеска: «Институт трансплантации органов и тканей».

Надев халат и белую шапочку, сменив обувь, я на цыпочках приблизился к палате и приоткрыл дверь. На единственной кровати лежала Катя. Выглядела она ужасно.

Я заметил, что от её руки, от того места, где сквозь кожу просвечивают голубые жилки, тянутся к окошку в стене две резиновые трубки.

^[7]

Врач провёл меня в соседнюю комнату. Оттуда доносился приглушённый шум. Оказалось, трубки, протянутые от Катиной руки, вшитые в её кровеносные сосуды, соединяют их со сложной машиной, загромоздившей чуть ли не полкомнаты.

Вверх-вниз, не останавливаясь ни на минуту, сновал поршень электрического насоса. В цилиндрическом баке, похожем на стиральную машину, крутилась вода. Но самой главной частью этого сооружения была батарея из пластмассовых пластин с целлофановыми прокладками. Между пластинами струилось что-то розовое.

Машина носила странное и даже пугающее название — «искусственная почка».

Так вот, оказывается, в чём дело… Машина берёт на себя то, чего уже не могут делать изношенные почки: она фильтрует кровь. За семь минут через искусственную почку проходит вся кровь больного. И возвращается в организм очищенная от ядов.

Но что же дальше? Лежать всю жизнь возле этой машины, жить благодаря ей, никогда не выходя из больницы?..

Случилось так, что я несколько месяцев ничего не знал о Кате. Наконец вернулся в город и позвонил Катиной маме. Неожиданно к телефону подошла сама Катя.

Я не верил своим ушам.

— Дружище! — крикнул я в трубку. — Катя! Это ты? Ты дома?

— Конечно, — ответила она.

— Ты здорова?

— Вполне.

— А как же… — Я замялся. — А как же твои почки?

— Приезжай, — сказала она смеясь. — Всё узнаешь.

И я узнал… Но, пожалуй, лучше рассказать всё по порядку.

Для этого придётся начать несколько издалека.

Примерно через неделю после того, как я побывал в институте, где была Катя, на другом конце города произошло печальное событие. Грузовик сшиб мотоциклиста. С забинтованной головой, без сознания, пострадавший был доставлен в ближайшее хирургическое отделение, но уже через полчаса стало ясно, что он не выживет. И тогда к воротам больницы подъехала машина. Три врача поднялись наверх, а шофёр остался ждать в кабине.

В два часа дня аппарат, записывающий биотоки мозга, показал прямую линию. Раненый умер. Немедленно его тело было перенесено в соседнюю операционную, где находились врачи из института трансплантации.