В ее случае дело обстояло еще хуже: для солидности ей следовало доминировать над окружающими, и для этого надо было подложить на сиденье увесистую телефонную книгу. Справочник по Манхэттену куда-то запропастился, и его пришлось заменить стопкой брошюр по Нью-Джерси, которые постоянно разъезжались в разные стороны. Мама миа! С чем только не сможет совладать настоящая женщина!
Она едва успела справиться с этой нелегкой задачей, как дверь отворилась и в комнате появились мрачные физиономии ее сыновей, которые выражали странную комбинацию удивления и покорности. Затем они надули губы и уставились на нее, словно настаивая на продолжении вчерашнего разговора.
– Мама, – начал было Рокко, но тут же умолк под суровым взглядом матери. Потом они долго сидели в тишине, пока один из солдат, несший службу в доме не объявил о прибытии трех капо Нью-Йорка.
– Впусти их, – сказал Рико, а затем привстал и резким ударом выбил изо рта охранника сигарету. Тот осторожно потрогал распухшие губы, поправил черный шелковый галстук и вышел, а минутой спустя в зале появились трое членов руководства семьи, как они предпочитали себя называть.
Каждый из них пожал руки сыновьям покойного, и этот небольшой ритуал только усилил нарастающее беспокойство взгромоздившейся на куче рассыпающихся брошюр женщины. Капо были удивлены ее появлением в библиотеке, подошли к столу и стали бормотать затертые клише соболезнования вдове умершего. В конце концов они только вчера посетили этот дом с той же целью и ничего нового придумать не могли. Неужели эта женщина считает, что они вечно должны говорить ей слова утешения? Их привело сюда настоящее мужское дело, а она может забрать свои четки с надушенным носовым платочком и отправиться куда-нибудь в другое место.
– Говори как мужчина, Тони, – сделала она резкий выговор первому капо, какого черта ты там бормочешь?
Тони Сканджилли с недоумением уставился на женщину. Ему никогда не приходилось слышать от нее подобных выражений, да еще в таком тоне! И это в тот день, когда тело крестного отца еще не успело остыть в могиле. От неожиданности босс Бруклина лишился дара речи.
– Сядете вы все наконец или нет! – рявкнула она.
Мужчины обменялись красноречивыми взглядами и посмотрели на ее сыновей. Неужели после смерти мужа у нее помутился разум? Какой ужас!
Они расселись по местам и стали молча разглядывать свои руки, а потом попытались рассматривать сквозь толстый, пушистый ковер пол. Тишина в комнате становилась просто гнетущей.
– Ну, что, – громко объявила она, – неужели вам совсем нечего сказать? Такие солидные мужчины...
– Мама, – попытался перебить ее Рико.
– Я сказала "мужчины", а не слабоумные переростки, – закричала она.
Подобное обращение заставило его замолчать, но унижать его мужское достоинство перед лицом членов руководства семьи было непростительным оскорблением. Будь она мужчиной, неписанные законы потребовали бы от Рико убить ее... или себя, смотря что ему удастся сделать в первую очередь.
– Мама, – раздался на этот раз голос малыша Пако.
– Чтобы я больше от тебя этого не слышала, – предупредила его мать, потом перевела дух и с гордостью заявила. – Теперь ты будешь называть меня только Донна Белла! – она вскочила со своего места и обвела присутствующих вызывающим взглядом.
К этому времени капо уже занялись созерцанием потолка. Они решили, что ее личные отношения с сыновьями их не касаются. Ну, не за этим же явились они на эту встречу.
– Джентльмены, – приятным голосом обратилась к капитанам Донна Белла, – среди прочих своих недостатков мои сыновья страдают короткой памятью. Только вчера и в этой самой комнате, я объявила им о своих намерениях. Причина, по которой мне потребовалось собрать здесь самых близких мне людей, проста: я должна объяснить, что происходит, – тут она снова повернулась к сыновьям. – Послушайте еще раз мои дети, – тут в ее голосе снова зазвенел металл, – и вам наконец-то удастся это запомнить, черт побери!
Капо были просто ошарашены, им буквально некуда было девать свои глаза, и поэтому они смотрели на Донну Беллу.
– Здесь не о чем беспокоиться, – ласково улыбнулась она капитанам. – Просто я решила продолжить дело безвременно почившего Дона и принять на себя бремя руководства делами семьи.
Но это невозможно, – задыхаясь, пролепетал Джо Орегано после некоторой паузы, – тем более для женщины...
– Да, – подтвердила она, – я и в самом деле женщина.
– Другие семьи... – попытался протестовать он.
– Должны немедленно понять, с кем имеют дело, – закончила она за него эту фразу. – Но сначала вы должны принести клятву верности.
– Верности... – словно эхо отозвались все трое разом.
– У меня есть план, – объявила Донна Белла.
– План, – радостно повторили они. По крайней мере это была первая стоящая новость, которую им довелось услышать сегодня.
– Да, план, – провозгласила она, словно выступая с речью перед парламентом в плохой голливудской мелодраме. Донна Белла стала энергично расхаживать по комнате, подчеркивая свои слова красноречивыми жестами, столь камерная аудитория была для нее слишком мала. – Мой план должен напомнить остальным семьям, что мы из себя представляем, и предостеречь их от необдуманного вмешательства в наши дела. Он должен упрочить наше положение, – при этом она ткнула пальцем в грудь каждого капитана, а затем, словно спохватившись, махнула рукой в сторону своих сыновей. – И ваше тоже.
– В чем он состоит? – раздался хриплый голос Луиджи Маринара.
– Я не могу обсуждать детали, пока вы не принесете клятву верности этому дому и мне, все еще выступая перед парламентом, объявила она.
Мужчины молча переглянулись. Им явно было не по себе.
– Что вас так пугает? – поинтересовалась Донна Белла. – А кому еще можно доверить возглавить руководство семьи? Одному из моих сосунков? Или Луиджи, которому придется расспрашивать ближайшего полисмена как добраться до нужного места, стоит ему только выйти за пределы своей территории? Тони? Да стоит ему только появиться даже на окраине Бронкса, как он тут же попадет в какую-нибудь историю и дело закончится расквашенной физиономией. О, не стоит так удивляться, мне известно о вас почти все.
– Все? – недоверчиво отозвались капо.
– Все, – подтвердила Донна Белла.
– Этого не может быть, – озадаченно пробормотали все трое. – Кто об этом мог рассказать?
Донна загадочно улыбнулась и осталась нема как сфинкс с противоположного побережья Средиземного моря.
– Он разговаривал во сне! – выпалил малыш Пако.
– Только не это! – дружно простонала вся троица.
– Все было именно так, – улыбнулась она.
– Мама, – захныкал малыш Пако. Она сердито повернулась к сыну. – Если я еще раз это услышу, то мне придется вымыть твой рот с мылом, кретин! – Донна повернулась к капо. – Видите, я даже знаю ваш жаргон, кроме того мне известно гораздо больше чем вам. Так что приступим к делу.
Она перевела дыхание. Дело сделано. Потом пристально рассмотрела каждого из капитанов, будто хотела сохранить в своей памяти их лица.
– Так вы со мной, – потребовала она от них ответа, – или я вас быстро зажму в кулак, после этого работа по ремонту тротуара покажется вам раем.
Открывавшаяся перспектива особого энтузиазма у них не вызывала, кучи раскаленного асфальта так живо предстали у них перед глазами, что его едкие испарения казалось вызвали у них слезы. Черт побери, именно в это дерьмо они попали, когда молодыми эмигрантами попали в эту страну, но тогда им удалось быстро переключиться на рэкет.
Луиджи Маринара задрожал всем своим жирным телом. Непостижимо! Сказать такое ему! Да он без двух телохранителей и на улицу не выходит! Интересно, где они будут ждать, пока ему придется укладывать асфальт? Да, и какой к черту асфальт, если он не может завязать шнурки на своих ботинках... Луиджи Маринара создан, чтобы править на улицах Бронкса, а не мостить их тротуары! Кроме того он все это время из кожи вон лез, чтобы стать капо, а теперь вся эта работа и его усилия, да к тому же власть, не говоря уже об определенных преимуществах его положения, зависели от того, что услышит от него Донна Белла. Правда со своей территорией он управлялся легко, проблем почти не возникало, а значит и общаться с ней ему придется от случая к случаю. Помимо всего эта женщина умела убеждать и чем-то напомнила ему мать. Упокой Господи ее душу. Да, именно в этом было все дело, своей манерой она очень напоминала его мать, которая вечно обо всех заботилась. Так уж лучше иметь дело с ней, чем с желторотыми сопляками. До этого все сходилось на том, что семью возглавит самый старший из сыновей – Рико, но теперь от этой мысли ему было не по себе. Вообще-то иметь дело с женщиной будет даже проще, а другим семьям знать об этом вовсе не обязательно, и в качестве руководителя можно будет выставить старшего из сыновей...