Р.Т. Ларкин

Крестная мать

Глава первая

Который час лил проливной дождь, и люди сгрудились под зонтиками у свежевырытой могилы. Уже монотонно бубнил священник, а бесконечный кортеж "кадиллаков", специально взятых напрокат по случаю похорон, чтобы их номера ничего не могли рассказать о своих хозяевах сидевшим в своих неприметных машинах федеральным агентам, все продолжали прибывать.

Крестный отец был мертв. Гроб был устлан покрывалом из красных роз, среди которых затейливо переплетались белые гвоздики, образуя длинное и многосложное имя покойного. Еще одно цветочное подношение – составленная из цветов шестифутовая фигура святого стояла рядом с трехцветным крестом, собранным из тюльпанов. Этот шедевр пересекала алая лента, которая еще раз золотыми буквами напомнила присутствующим имя усопшего. Похороны стали удачей недели для всех цветочников в трех округах северной части штата Нью-Джерси, но к великому сожалению дождь забрызгал грязью и испортил большую часть их кропотливой работы.

Скучавшие сотрудники федеральных служб безуспешно пытались подсчитать стоимость цветочной монументалистики.

– Эй, парень, все ли засвидетельствовали свою преданность покойному? – поинтересовался один из федеральных агентов у соседа.

Тот полез консультироваться с длинным перечнем имен и фамилий.

– Почти все на месте, одного, правда не хватает, – отозвался он.

– Кто же это? – незамедлительно последовал вопрос.

– Альфредо Фетуччини, – уточнил агент со списком.

– Не в его стиле игнорировать такое событие, – заметил один из сотрудников федеральной службы. – Интересно, что он замышляет?

– Никогда не поймешь, что на уме у этих итальяшек, – с презрительной ухмылкой пробурчал его сосед. – У них просто нездоровая страсть к помпезным церемониям во время похорон.

– Это неотъемлемая часть их жизни и к тому же не столь уж редкая, – отозвался первый. – Каждый из них, отдавая долг усопшему, всегда понимает, что следующим в этой очереди может оказаться он сам.

– Но на этот раз большой босс отошел в мир иной по вполне естественным причинам.

Неожиданная вспышка молнии разорвала сумеречное небо, еще раз заставив самых суеверных перекреститься и обратиться к Господу с короткой, немой молитвой. Одной из них была женщина, укутанная в траурный креп словно мумия. Защищенная от дождя услужливо прикрывающим ее зонтиком она причитала возле открытой могилы.

– Слава Богу ты подох, гнилой ублюдок! – молча подумала женщина, перекрестилась и возобновила свои рыдания. – Нужно будет со стенаниями бросаться на крышку гроба, а это совсем доконает мои новые перчатки, и кому это надо? – пронеслось в ее голове.

Наконец заупокойная месса завершилась, и она, поддерживаемая тремя своими сыновьями, уселась в первом из поджидавших лимузинов.

Прошло немало времени, прежде чем последний посетитель выразил свои соболезнования и покинул стены громадного трехэтажного особняка, а остальные обитатели дома вернулись к своим привычным занятиям. Только в тишине большого зала библиотеки, где едва ли за все эти годы была перелистана хоть одна книга, осталась безутешная вдова с тремя осиротевшими сыновьями.

Самый старший из них Рико сидел на краю полированного письменного стола из красного дерева.

– Да, он был нам настоящей опорой, нам будет его очень не хватать. Это был не человек, а скала.

– Еще бы, – отозвался средний сын Рокко, – но нам стоит привести все дела в порядок, а иначе кое-кто может по нам соскучиться. Не успеешь оглянуться, и они уже запустят свои лапы в наш бизнес.

Рико красноречиво показал ему взглядом на мать, и тот замолчал.

– Мамуля, сегодня для тебя был очень тяжелый день, тебе не кажется, что надо было бы немного отдохнуть?

– Со мной все нормально, – возразила она и, пожалуй, это была первая произнесенная ею за весь день вслух фраза.

Пако, самый младший из них, тоже не захотел оставаться в стороне.

– Мамочка, ты прекрасно держалась на похоронах, как настоящая скала, но тебе следовало бы позаботиться и о своем здоровье.

Она окинула сыновей строгим взглядом.

– Так, что же получается: ваш отец был скалой, да и я ему под стать, а от нас откололось три маленьких, податливых камешка?

– Мама! – их голоса слились в перепуганном унисоне. Они все еще не могли поверить своим ушам.

Рокко вскочил на ноги и посмотрел ей в лицо.

– Тело моего отца еще не успело остыть в могиле, а ты такое себе позволяешь в его доме? – потребовал он объяснений.

– Это не его дом, а мой! – с вызовом заявила она. – Весь этот дом и все, что в нем есть, записаны на мое имя, или у вас память отшибло? Официально ему здесь ничего никогда не принадлежало!

– Мама, – умоляющим голосом простонал малыш Пако, – почему такой солидный и преуспевающий бизнесмен как наш папа боялся иметь собственное имущество?

– Ты не только самый младший, но и самый глупый, – ответила ему мать. – Неужели ты и на самом деле считаешь, что я не понимаю о чем идет речь?

– Ты ничего не понимаешь, – усмехнулся Рокко. – Мама, пожалуйста, почему бы тебе сейчас все-таки не пойти прилечь?

– Мне все известно, – продолжала настаивать она.

– Мама, ну ты же ничего не знаешь, – стал увещевать ее Пако. – Женщин в мужские дела не посвящают.

Последнее замечание просто вывело ее из себя.

– Ну конечно, я ничего не знаю, но вы мои взрослые мальчики, мои умницы, знаете все. Но все же позвольте мне рассказать то, что вам еще не известно. Ведь о том, что творится за закрытыми дверями спальни не знает ни одна посторонняя душа, даже вы.

– Мой отец никому ничего рассказать не мог, и даже тебе, мама, – прокричал Рокко. – Он скорее умер бы, чем обесчестил свое имя нарушением клятвы молчания – омерты.

– Он рассказал мне все, – продолжала настаивать его мать. – Вам должно быть известно, что существует множество способов заставить мужчину разговориться, – она заерзала в кресле и обвела их многозначительным взглядом.

– О, нет, мама, только не ты! – застонал малыш Пако.

Она обольстительно повела глазами. Глядя на Пако, можно было подумать, что его отравили.

– Он рассказал мне все, – снова повторила она. Рико по дошел и встал прямо перед ней, в его голосе появились властные нотки. Теперь он снова был старшим сыном, главой семейства и законным наследником.

– Так значит отец рассказывал тебе о своих делах. Как это могло случиться?

Она посмотрела на него своим мягким, доверчивым взглядом, но в ее голосе звучал металл.

– Он разговаривал во сне.

– О, нет! – разом простонали все трое. Она воспользовалась всеобщим унынием для своего следующего заявления.

– Мальчики, я беру все управление в свои руки. Это произвело как раз именно тот эффект, что она и ожидала.

– Что? – заорали в один голос ее сыновья. Малыш Пако стал белым как полотно, а Рико принялся расхаживать по комнате взад и вперед, стараясь понять почему он потерял почву под ногами.

– Мама? – сказал он скорее самому себе. Это был трудный вопрос. Как могла его собственная мать... Но все это глупость и больше ничего, пустая трата времени. В такой трудный момент, когда столько неотложных дел требовали своего решения. Будущее целой семьи висело на волоске, самой их жизни могли угрожать враги, которые к этому моменту несомненно почувствовали свободу и стали строить планы, чтобы показать свою силу. Это была война, и в ней не было места для женщины, а уж тем более для его собственной матери, святой в его глазах женщины, особенно теперь, когда она стала вдовой.

– Мама, – твердо и решительно заявил он, – мне кажется, что ты просто не понимаешь. У нас есть очень важные дела, и они ждут своего решения. Нам надо защитить себя и наши интересы. Планы, распоряжения...

– Похоже, что ты так ничего и не понял, мой сынок. Булыжники у тебя вместо мозгов, что ли? – огрызнулась она. – Это я буду строить планы и отдавать приказы. – Ее "я" прозвучало как винтовочный выстрел.