Проснулся он от необычного наклона палубы и какого-то звона в носовой части лодки, похожего на звон пустых консервных банок и прочего железного молоха, навешиваемого огородниками на своих участках, для отпугивания птиц. Наклон, то бишь дифферент на нос возрастал. Окончательно врубившись в действительность, дремал же Антон на протяжении всей службы всегда  в верхней одежде,  вверх по вздыбленной палубе, хватаясь за поручни переходных трапов, из второго отсека он достиг центрального поста.

В центральном посту третьего отсека стояла немая тишина под общей рубрикой растерянности – «не ждали!».

- В чём дело? – спросил  Антон, одновремённо осматривая десятки измерительных приборов, фиксирующих состояние корабля.

Журавский, белый как лист бумаги, сдвинув плечи, ничего вразумительного доложить командиру, не мог. Лодка, с нарастающим дифферентом, медленно погружалась, хотя все горизонтальные рули были переложены «на всплытие». Скорость корабля падала….

- Осмотреться в отсеках! Оба мотора «полный вперёд»! – дал команду командир. В центральном посту, подхлёстнутые этой командой, все зашевелились и начали что-то делать. Антон непрерывно смотрел на показания глубиномеров и тахометров. Одновремённо с механиком штурман доложил:

- Работают оба мотора «полный вперёд». Скорость не увеличивается. Лодка медленно погружается. Под килём двести семьдесят метров.

Из первого отсека поступали доклады, что они слышат побортно глухие дребезжащие удары.

Складывалось впечатление, что огромный спрут навалился на корабль и, противодействуя его движению, тащит субмарину на дно моря.

Тысяча возможных вариантов ситуации мгновенно промелькнула в голове командира.

- Попали в рыболовный трал…, - был вынужден он признать. – Объявлять боевую или аварийную тревогу? – только лишняя суматоха и потеря времени. Лодка набирала глубину, подходя к отметке сто метров, за которой эффективность применение воздуха высокого давления резко падала.

- Дать пузырь в среднюю группу цистерн главного балласта! Приготовиться к переходу на движение под турбиной правого борта! - следовала его команда за командой.

Воздух высокого давления, врываясь в цистерны, вытеснял из них воду, сообщая кораблю, утраченную положительную плавучесть. На отметке девяносто пять метров корабль остановился.

- Фу, ну теперь мы повоюем! – сказал Антон и все подводники, безоговорочно уверовав в своего командира, как-то живей зашевелились, а некоторые даже улыбнулись.

- Сейчас эти десять килограмм воздуха, как сжатая пружина, разжимаясь, начнут вытеснять воду  из цистерн, придавая лодке положительную плавучесть. Что там наверху – неизвестно, - рассуждал Антон вслух.

- Стоп оба! Оба мотора полный назад!

- Дифферент начал отходить, лодка всплывает, - докладывал командир БЧ-5.

- Приготовиться снимать «пузырь» порциями! Акустики, что там слышно наверху? – запросил командир.

- Сплошная барабанная дробь и свист воздуха, - тут же последовал доклад.

- Понятно, другого я и не ожидал.

- Дифферент ноль, переходит на корму. Глубина семьдесят метров, - последовал очередной доклад командиру.

- Снять пузырь порциями! Оба мотора «полный вперёд»! Перегонять воду из носовых дифферентных цистерн в корму. Откачивать воду из уравнительной цистерны за борт. Боцман, как рули?

- Товарищ командир, рули ходят хорошо.

-  Шум, звон и удары по корпусу переместились во второй отсек, - поступил доклад из первого отсека.

- Боцман, держать глубину шестьдесят метров!

- Лодка рулей не слушается, начала медленно погружаться.

- Товарищ командир, готовы переходить на движение под правой турбиной. Командиры первого дивизиона и турбинной группы прибыли в седьмой отсек.

- Товарищ командир, глубина семьдесят метров, лодка погружается.

- Дать малый «пузырь» в среднюю группу! Стоп правый мотор! Правую линию вала взять на тормоз. Приготовить правую турбину для дачи хода!

С колебаниями глубины погружения 80-60 метров, наконец, дали ход правой турбиной. И назад, и вперёд, и с дифферентами, и на циркуляции Антон пытался избавиться от «спрута».

Но всё было напрасно.

По всей видимости, трос, обогнув надстройку рубки, прочно застрял между рубочными горизонтальными рулями.

В борьбе со свалившимся несчастьем, в лодке перешли на движение обеими турбинами на винт. Что там думали люди наверху, Антон знать не мог. Никаких международных правил плавания судов в подводном положении не существовало.

- Что ж, попробуем, кто сильнее, - решил Липовецкий и, наращивая обороты винтов, дал вперёд «средний ход» турбинами. Практически, он начал обратный процесс испытаний уже для надводного судна.

Буксировка, с затягиванием в глубину неизвестным монстром, судну и людям на нём не понравилась. То ли трос не выдержал и оборвался, то ли люди обрубили его сами, но вся эта шумящая снасть, скользнув по борту лодки, ушла в глубину на дно моря.

На всякий случай, зафиксировав координаты места происшествия, удифферентовав субмарину, осмотревшись и не обнаружив никаких повреждений, крейсер продолжил  выполнять боевое патрулирование.

Удалившись от этого злополучного места на достаточное расстояние, Антон провёл весь комплекс тактических приёмов по проверке наличия слежения за РПК СН. Слежение противолодочными силами противника обнаружено не было.

Так как боевая тревога по кораблю не объявлялась, то большая часть личного состава так и не поняла, что за учения отрабатывал командир с одной боевой сменой экипажа. То, что турбинистам командир объявил благодарность – это удивления не вызвало, ибо за отличную работу поощрять личный состав полагается по всем уставам воинской службы.

Старпома Журавского Липовецкий не ругал. Тот с месяц виновато ходил, как говорят «ниже травы и тише воды».

- Виктор Алексеевич, - не выдержал Антон, - да не убивайся ты, народная пословица говорит, что «за одного битого – двух не битых  дают». Так что всё путём. Правильные выводы и реакцию на обнаруженные цели необходимо делать всегда и всюду. Особенно в нашем случае, когда по этому поводу были даны прямые указания командира. Ну, а как действовать в такой ситуации, надеюсь, ты запомнил на всю жизнь.

Приноровившись к плаванию в сложных ледовых условиях, чужое «железо», отыскав общий язык с экипажем, день за днём исправно служило своей Родине. Один из хлопотных маневров – всплытие корабля на перископную глубину на сеансы радиосвязи и определения своего места здесь нужно было производить без хода. Иначе при наличии льда попытка всплытия подводной лодки даже на малой скорости чревата потерей выдвижных устройств, повреждением легкого корпуса, да и прочный корпус корабля может не выдержать ударных нагрузок столкновения со льдом. Можно только удивляться изобретательной глупости некоторых режиссеров, которые в своих фильмах показывают, как подводные лодки, всплывая, своими рубками режут лёд, как масло. Будьте уверены, что при таком всплытии от рубки не осталось бы даже ошмётка железа, чтобы отчеканить памятную медаль в честь их дремучей некомпетентности.

Наученный горьким опытом, Антон  центральный пост корабля оставлял только по крайней необходимости. В командирском кресле он дремал часа два-три, остальное время был на ногах, ежедневно обходя весь корабль с первого по десятый отсек. Тренировки, учения, занятия с личным составом экипажа вошли в привычное русло утверждённого распорядка дня – это была законная дань суровой необходимости подводного плавания. Но подводники были живыми людьми и кроме службы, на берегу у них существовал целый мир привычных вещей и ощущений общего пользования и мир свой - специфически индивидуальный. Здесь же под водой всего этого привычного на земле они были лишены. Боевая служба у них отобрала: папу и маму, женщин и детей, возможность свободно общаться с себе подобными людьми, солнце, воздух, землю, ветер и воду. Да-да, и воду! Одно дело восторгаться, наблюдая реки, озёра, моря и совсем «другой компот» находиться в этой воде, закупоренным в железной бочке.