Лимов на ходовом мостике лодки поднял руку вверх:

- Мол, понял! Сейчас  будет! И тотчас дал полный ход вперёд обеими турбинами.

Ракетный крейсер задрожал, перестал пятиться назад и с нарастающей скоростью устремился вперёд.

- Хорошо идёт. Решительно! – одобрил действия Лимова комдив.

Лодка, приближаясь быстро, неслась прямо на плавпирс.

- Ты что делаешь! – обеспокоено закричал в мегафон Устинов.

- Не понял! – замахал руками Лимов.

Тем временем лодка таки продолжала на большой скорости надвигаться на торец пирса. Штабники, как блохи на горячей сковородке, замельтешились, не зная, что делать далее.

- Так они и жили, - сказал дядя Саша. Он тоскливо посмотрел на корень причала, затем на неумолимо приближающуюся лодку и скомандовал:

- Спасайся кто может! Сейчас этот лихач ужарит по причалу….

Лимов, наконец, сообразил самостоятельно, что вот-вот крейсер столкнётся с причалом и,  ё-моё, что будет…. Одновремённо с дачей заднего хода он переложил руль, но на инерции вперёд корабль начал циркулировать прямо на стоящую рядом, на другом пирсе «Амгу».

Умная лодка от пирса отвернула, но избежать столкновения с ракетовозом не смогла.

Скользя скулой по борту, крейсер долбанул таки бедную, ни в чём не повинную «Амгу». Не выдержав удара, как струны инструмента во время игры эмоционального исполнителя, швартовые тросы ракетовоза лопнули в один момент. Силой противодействия нос лодки был отброшен назад, а сам ракетовоз вдоль причала был выброшен на прибрежные камни.

- Так они и жили, - повторил дядя Саша, - хлеба не было, но сухари придётся теперь сушить и мне.

Общими усилиями лодку при помощи буксиров отшвартовали к плавпирсу. Притопив корму, и задрав нос, обнаружили, что скула с волнорезными щитами торпедных аппаратов на лёгком корпусе РПК СН была смята. «Амгу» на большой воде прилива с камней буксирами сняли. Видимых повреждений на ней кроме мелких царапин не обнаружили.

Командующий Северным флотом, подсчитав все «чепухи», содеянные в Иоканьгской ВМБ,  прослезился и решил эту, расположенную у «чёрта на куличках», 11 флотилию подводных лодок посмотреть лично. Он сел на БПК и тихо – мирно идёт себе корабль вдоль побережья, штиль и сплошное благоденствие. Офицеры штаба флота любуются морем, зеленеющими сопками. Чайки, гуси, утки озабоченно летают и спешат накормить птенцов. На Севере каждый погожий день дорог.

От умиления живой природой, командующий флотом, невидящим взором, уставился на шапку дыма над мысом Чёрный.

- Пост у нас там что ли? – решил он уточнить  обстановку у одного из офицеров.

- Так точно, товарищ адмирал, - ответил тот.

- Вроде бы над мысом какой-то дым или дымка, не правда ли? – засомневался командующий.

Тем временем они подошли ближе – БПК бегает быстро:

- Здрастье, приехали! Кроме дыма над строениями поста возносились к небу языки пламени.

Сквозь оптику корабля было видно, как на горящем посту, вдоль берега ошалело бегают люди. С многочисленных антенн корабля на пост посыпались масса дурных вопросов: что горит, где горит, почему горит, что сгорело и наконец-то самый умный – живы ли люди?

В ответ – молчание. Но начальство должно знать всё и немедленно, на то оно и начальство! Вопросы продолжали сыпаться.

Там на посту тушили пожар: отвечать было некому, нечем и не ко времени. А большой противолодочный корабль – вот он стоит под флагом командующего флотом и не увидеть его просто невозможно.

Наконец, по переносной резервной из «НЗ» радиостанции захлёбывающимся, прерывистым голосом поступил доклад кратко, но убедительно:

- Люди не пострадали. Сгорело в жопу всё!

- Вот теперь понятно, - сказал командующий, - пошли дальше в Гремиху. Там разберёмся с ситуацией поподробней.

Так или иначе, происходили события, но их пересказ во всех красках ещё долго гулял по всему флоту.

Ко времени прибытия командующего флотом в Гремиху, представители завода из Северодвинска уже осмотрели повреждения на лодке Лимова. Они обещали их устранить прямо на плаву в базе.

Чтобы прервать полосу невезения, дядя Саша приобрёл себе в дополнение к собаке сиамского кота. Кот был игривый и своенравный. Усталый дядя Саша, придя, домой, обычно засыпал на спине. Храпел. Его мясистый нос шевелился и выдавал такие рулады – куда там соловью-разбойнику!

Кот не выдержал: то ли свист ему надоел, то ли подумал, что это шевелиться мышь, посягнув на его хозяина. Изготовившись, он прыгнул на его лицо и впился острыми зубами в предполагаемого грызуна….

Что испытал, подумал и как поступил хозяин носа с котом неизвестно. Но дядя Саша недели две ходил с этаким распухшим, залепленным пластырем украшением неподвижного лица. Он просил его не смешить и не огорчать. В связи с травмой смеяться и плакать ему одинаково было больно.

С окончанием учебного года в поселковой школе городок заметно пустел. Мамаши вместе с детишками уезжали в тёплые края: к морю, к яркому солнышку, к дедушке с бабушкой, кто куда – все на подножный корм запасаться витаминами.

Оставшиеся в одиночестве мужики заглядывались на редких женщин, пили водку и закусывали теми же витаминами, но искусственными в драже из баночки. Витаминок там было много, а водки всегда мало и в поиске, где бы взять «ишшо», они выходили на бесперспективную охоту на улицу. Там солнце не палит, но светит круглосуточно. Всё видно и светло, но водки, как говориться «днём с огнём» не достать. Сухой закон. Магазины закрыты, да и деньги уплыли вместе с жёнами, а заначки… - зачем они эти заначки на острове, на котором объявлен сухой закон?!

Шило или спирт уже выпит. Кто его зажал - тот не даст: всё равно, на всех не хватит. Правда, можно попариться в бане, попить чай, пожевать сухари и баранки. Примерно так одна из компаний одиноких мужиков, в опустевшем посёлке Островном, проводила свой досуг.

Хозяин – старший лейтенант Соловей в своей квартире на четвёртом этаже пятиэтажки с друзьями втроём отмечал прибытие из отпуска своего кореша, уберёгшего до возвращения в городок бутылку водки. Её конечно, посмаковав, выпили. Кореш выложил все отпускные новости и впечатления. Молча маленько посидели.

- Пошли перед сном погуляем, что ли? – предложил Соловей.

- Я устал. Если не возражаешь, то я у тебя немножко вздремну, - попросился отпускник.

- Как хочешь. Вот диван. Дрыхни! Мы же пойдём на улицу, - сказал Соловей и с друзякой по лестнице они вышли на свежий воздух.

Улиц в городке практически не было. Пятиэтажные дома, похожие друг на друга словно близнецы-братья, разместились на каменистых уступах сопок, как воробьи на северной берёзке: все одинаковые и серые. От такой картинки даже слегка подвыпившему Соловью от радости петь не хотелось. На мусорке кричали чайки-падальщики, жужжали комары. Почуяв в крови праздно разгуливающих доноров спиртное, эти кровососы ошалели совсем.   Им подвернулась дармовщина: выпивка и закуска – всё вместе. Наших героев комары окружили  тучами и, несмотря на ощутимые потери под треском оплеух, они, разгулявшись, пировали.

Друзья отбивались как могли, но под напором кровососов были вынуждены бежать в свои пустые квартиры.

- Э-э-э, у меня квартира вовсе не пустая! Там отдыхает мой корешок, - подымаясь по лестнице, размышлял Соловей. – Чем чёрт не шутит, может у него на дне чемодана ещё что-нибудь осталось…. К тому же, я и ключей своих от квартиры не взял. А корешок спит крепко. Вот растяпа! – ругал сам себя старший лейтенант.

- А вот и четвёртый этаж, - обрадовался он и нажал кнопку звонка.

- Дзень-дзинь, - прозвучало еле слышно его срабатывание где-то там внутри квартиры.

- Никого! Тихо…- наверно уснул крепко. Ничего, разбудим! – и он постучал в дверь кулаком.

- Молчание.

- Постучим сильнее! И уже по двери ногой: бем, бем, бем!

За дверью – осторожные шажки на цыпочках и к глазку…. Но тишина, будто и нет никого!

- Ты что, совсем ошалел, открывай, чёрт бы тебя забрал! – заорал рассерженный Соловей.