Помимо этого сражения, тактические успехи в Канале были ничтожны, хотя газеты трубили о храбрости и отваге. Читая о действиях собственной эскадры, Дринкуотер скрипел зубами от зависти. Лейтенанта Уайта упомянули дважды, видимо, благодаря заступничеству Смита, поскольку Уоррен был крайне скуп на похвалы. Натаниэль все с большей ясностью осознавал, что без подобного покровителя ему если и удастся стать лейтенантом, то слишком поздно, когда он, как и говорил Элизабет, превратится в полную развалину.
Тем более хотелось ему принять участие в экспедиции, обсуждавшейся тем вечером на борту «Флоры», получить хоть малейшую возможность отличиться, и он был досадливо благодарен Уайту, без которого Смит явно не стал бы вклиниваться поперек планов Уоррена.
Стало известно, спустя шесть месяцев после своего поражения Вилларе-Жуаез снова намеревается выскользнуть из Бреста. Крейсируя к западу от Сен-Мало, «Даймонд» обнаружил конвой из двух транспортов под охраной бриг-корвета и шасс-маре – вооруженного люггера. Зная о присутствии поблизости эскадры Уоррена, французы шли по ночам, днем укрываясь под защитой береговых орудий.
Погода стояла тихая, но в ночь атаки было очень пасмурно, облака, казалось, опустились до самых верхушек мачт, укутав все непроницаемым одеялом. Легкий юго-западный ветер был устойчивым, предвещая грядущий шторм, а пологие зловещие не волны свидетельствовали, что где-то далеко на западе море неспокойно.
В отсутствие Гриффитса Дринкуотер с Джессупом ощущали нехватку в офицерах, но во время нападения их роль заключалась только в том, чтобы удерживаться рядом с «Даймондом», для каковой цели в каюте сэра Сидни был зажжен одиночный фонарь. К западу от куттера едва проступали во тьме смутные очертания «Аретузы».
Дринкуотер спустился вниз. В каюте было душно, пахло потом. Гриффитс, вытянувшись, лежал на койке, одним глазом следя за склонившимся над картой Натаниэлем. Погрузившись в свои мысли, исполняющий обязанности лейтенанта потирал шрам. Потом их взгляды встретились.
- Ах, сэр, вы проснулись… Глоток воды?
Он наполнил стакан и заметил, что рука Гриффитса почти не дрожала, когда тот поднес его к губам.
- Что у нас, мистер Дринкуотер?
- Ну, сэр, мы собираемся атаковать небольшой конвой из бриг-корвета, двух транспортов и люггера… С нами «Аретуза» и «Даймонд».
- Каков план?
- «Аретуза» атакует бриг, «Даймонд» берет транспорты – на фрегат переведено большинство морских пехотинцев с «Аретузы», а на нашу долю остается люггер.
- Это вооруженный люггер - chasse marée?
- Полагаю, да, сэр, мой друг, лейтенант Уайт, придерживается такого мнения. Это «Даймонд» обнаружил противника… - он не договорил, зная, что Гриффитс относится к Уайту с необъяснимым предубеждением.
- Единственным предметом, по какому мнение сего юноши может иметь хоть малейшую ценность, это молодые девушки…
Дринкуотер улыбнулся, даже не пытаясь спорить. Но все же странно, как такой мудрый человек как Гриффитс, может так заблуждаться? Уайт – типичный офицер, знающий свое дело, и хотя по временам бывает неловким и бестактным, зато храбр и отважен. Голос капитана вернул его к настоящему.
- Люггер будет набит людьми, Натаниэль, и вам нужно держать ухо востро – у французов избыток матросов, мы же плаваем с недокомплектом… Как вы собираетесь действовать? – Гриффитс приподнялся на локте. – Постарайтесь быть убедительным, иначе я не разрешу вам командовать.
Дринкуотер сглотнул – какой неудобный момент выбрал командир, чтобы очнуться!
- Ну, сэр, сэр Джон одобрил…
- К черту сэра Джона, Натаниэль. Не увиливайте: вопрос в том, одобрю ли я.
Шесть шагов вперед, шесть назад. Туда и обратно, туда и обратно. Судовой колокол на «Даймонде» каждые полчаса отбивал склянки.
- Огонь в каюте «Даймонда», сэр.
Сомнительная честь прервать цепь размышлений Дринкуотера выпала бедолаге-впередсмотрящему Николлсу.
Смит должен был просигналить, с какой стороны следует куттеру обогнуть «Даймонд», едва только офицеры фрегата разглядят с высоты фок-мачты фрегата диспозицию противника.
- Всех наверх! Все по местам!
Но минуты шли, а ничего не происходило.
- Два огня, сэр!
Так, значит, с левого борта; нужно принять к осту. Натаниэль распорядился. Курс изменился и шкоты были выбраны. Кораблик начал поворачивать, огибая фрегат, отдав риф, в то время как на «Даймонде» убавили парусов. Давая своим парням еще немного времени на подготовку, Дринкуотер скользнул вниз.
- Противник в виду, сэр.
Гриффитс открыл глаза. Лицо его осунулось, а кожа в свете лампы казалась желтой, как старый пергамент. Но голос был звучен по-прежнему.
- Будь осторожен, парень, - произнес он почти с отеческой заботой, протянув к нему из койки исхудавшую руку. Дринкуотер осторожно сжал ее. – Там, на кушетке, мои пистолеты… - Молодой человек проверил курки. - Они готовы, Натаниэль, заряжены и готовы, - проговорил капитан.
Дринкуотер сунул пистолеты за пояс и вышел из каюты. На палубе он пристегнул к поясу шпагу и проинспектировал команду. Матросы держались бодро, они расступались перед ним, обмениваясь между собой пожеланиями удачи и уверяя командира, что им понятны их задачи. Вернувшись на ют, он почувствовал, что его настроение меняется. Зависть к Уайту исчезла. Он в хорошей компании, знает своих людей и те признали его своим новым вожаком. Радостное возбуждение нахлынуло на него таким потоком, что несколько секунд он смотрел за корму, на тонкую полоску кильватерного следа, стараясь овладеть собой. Потом вспомнил про Элизабет, про ее поцелуй и напутствие: «Будь осторожен, любимый». Об этом же говорил сегодня и Гриффитс. Натаниэль оказался на грани того, чтобы нарушить данное обещание и позволить беспечности завладеть им. Тут из сумбура мыслей вырвался обрывок давнего разговора: «Мне доводилось слышать, - утверждал Эпплби, - что человек, не чувствующий страха, идя в бой, зачастую бывает ранен… Безумное ослепление разрушает его нервную оболочку, предвещая грядущее несчастье…».
Он тяжело сглотнул и шагнул вперед. Думая о шпаге и пистолетах за поясом, он медленно стал взбираться по вантам, пытаясь разглядеть врага.
- Приготовиться! Приготовиться всем! – команда передавалась по палубе торопливым шепотом. – На румпеле: два румба влево! Орудия левого борта довернуть к носу насколько возможно!
А потом необходимость соблюдать тишину исчезла: в миле к западу от них ночь раскололась чередой ярких вспышек – это фрегаты разрядили свои орудия. Куттер содрогнулся от грохота залпа.
Дринкуотер теперь хорошо разглядел люггер. Тот старался занять позицию перед барком, скорее всего, одним транспортов. Натаниэль скомандовал немного подправить курс и проследил за шкотами.
С трехсот ярдов люггер открыл огонь, и стало ясно, что это хорошо вооруженный шасс-марес десятком орудий. Дринкуотер не спешил.
- Открывать огонь только когда он войдет в зону поражения, - матросы на палубе застыли в ожидании. – Приводимся!
Под шелест парусов куттер привелся к ветру. Левый его борт огласился выстрелами орудий и скрипом орудийных станков. Помощник боцмана на баке переставил кливер, возвращая «Кестрел» на прежний курс. Когда они приблизились к шасс-маре, Дринкуотер внимательно оглядел его в поисках повреждений, гадая, достиг ли результатов их прицельный залп.
Сказать наверняка было трудно, но до его ушей доносились стоны и крики, а командиры расчетов «Кестрела» уже докладывали о готовности. Вот раздался голос Джессупа:
- Все готовы, мистер Дринкуотер!
- Привестись!
Следующий залп француза ударил по ним с сотни шагов – грохот, огонь, суматоха и крики; «Кестрел» выпалил в ответ и бросился на врага. Отсчитывая последние ярды до люггера, Дринкуотер отметил про себя яростную перестрелку, шедшую между «Аретузой» и бриг-корветом.
- Абордажная команда! – рявкнул он.