сказал:

     - Петя, я в ресторан не пойду. Что-то погано себя чувствую.

     - Без балды? - строго спросил Петр.

     - Век свободы не видать, - в тон ему подтвердил Виктор.

     - Тогда вот что, - Петр уже к Геннадию обращался. - Ты, Гена, пока  я

Виктора домой отвозить буду, проверь, чтобы здесь по хай-классу  проходило

все. Сможешь?

     - Смогу, Петр Васильевич, - облеченный доверием,  Геннадий  вылез  из

"фольксвагена".

     Поехали. Виктор, глядя через  ветровое  стекло  на  постылую  Москву,

напомнил:

     - Мы не договорили, Петя.

     - Я понял. Спрашивай.

     - Кто этот Серегин приятелек, который про КГБ рассказал?

     - Да ты его должен знать. Помнишь, когда татаро-монгольское нашествие

снимали, тебя еще на диалоги вызвали,  мы  вместе  с  соболевской  группой

работали? Так у Коли такой паренек был интеллигентный. Да помнишь ты  его,

он ведь все время к тебе приставал, интересовался, как писателем стать!

     - Помню, - задумчиво сказал Виктор. - По-моему, его Олегом звать.

     - Точно. Олег Кандауров. Они  вместе  с  Серегой  в  этой  особиловке

срочную  служили.  Сейчас  он  каскадерство  бросил,  в  газете   какой-то

новоявленной работает.

     - Мои уроки впрок пошли, - Виктор посмотрел на крутой  профиль  друга

Пети. - А его ты в свою группу взял бы?

     - Взял бы. Обязательно.

     - Он же, как Серега, в нелюбимой тобой конторе служил.

     - Он отслужил, и все. Каким пришел, таким ушел.  А  Серега  до  конца

жизни особистом остался.

     - До конца жизни, - согласился Виктор.

     Петр знал куда и как. "Фольксваген" остановился у Викторова подъезда.

     - Ты мне телефончик Олега дай. У тебя он есть?

     - Есть.  Он  мне  на  днях  звонил,  подробностями  Серегиной  гибели

интересовался. И оставил телефон, чтобы я позвонил, если что новенькое про

это узнаю.

     - Диктуй. Я запишу, - сказал  Виктор  и  вынул  из  кармана  записную

книжку.

     - Кто тебя так всерьез отметелил, Витя? - вдруг спросил Петр.

     - К делу не относится, - прекратил разговор на  эту  тему  Виктор.  -

Телефон давай.

     Петр продиктовал. Виктор записал и с трудом выбрался из машины.

     - Ты особо не высовывайся, - на прощанье  посоветовал  Петр.  Головку

вмиг могут отвинтить.

     - Кто? - Виктор наклонился, чтобы увидеть Петины глаза.  Но  Петя  на

него не смотрел. Он, глядя перед собой, потянулся через сиденье, захлопнул

дверцу с Викторовой стороны, включил мотор и уехал.

     Чайку попить или позвонить?  Вряд  ли  газетный  человек  в  половине

седьмого дома сидит. Но позвонил наудачу и попал:

     - Здравствуйте, Олег. Вас некто Кузьминский беспокоит.

     - Виктор Ильич, вот как бывает! - ужасно обрадовался  где-то  вдалеке

хороший чистый баритон. - А я вам хотел звонить. У меня  к  вам  серьезный

разговор.

     - У меня, Олег, тоже.

     - Серега, да? - догадался Олег.

     - Да.

     - Надо встретиться, обязательно надо встретиться! Я  кое-какие  концы

обнаружил.

     - И у меня кое-что имеется. Давай ко мне прямо сейчас, а?

     - Не могу. У меня сегодня серьезное интервью до упора.  А  что,  если

завтра с утра в Сокольниках? Погуляем, свежим воздухом подышим и без помех

поговорим.

     - С утра - это как? - настороженно поинтересовался Виктор.

     - Ну, часиков в одиннадцать, - назвал время Олег и рассмеялся.  Знал,

что известный сценарист рано вставать не любит. - Рановато, конечно, но...

     - Договорились, Олег. В одиннадцать прямо у входа в парк...

     Только приспособился попить  чайку  с  привычными  бутербродами,  как

звонок в дверь. Увидел через охранную дырку Анну Сергеевну и открыл.

     - Тебе лежать надо, а ты шляешься, - осудила его Анна Сергеевна. -  У

меня, Витя, телевизор испортился, мастер только завтра будет, можно,  я  у

тебя посмотрю?

     Анна Сергеевна устроилась у телевизора, а Виктор, попив чайку и  поев

бутербродов, на тахте. Ишь ты, походил  сегодня,  и  не  только  в  кресле

сидеть - лежать уже можно. Виктор, осторожно ворочаясь с боку на бок и  со

спины  на  живот,  долго  искал  позу,   чтобы   меньше   болело   внутри.

Приспособился, наконец, и, притомясь, блаженно, не по-ночному заснул.

     Разбудила его Анна Сергеевна, которая собиралась уходить.

     - Который час? - сипя со сна, спросил он.

     - Полпервого. Во что ты ночь теперь  спать  будешь,  -  сказала  Анна

Сергеевна и ушла. Тело  от  неподвижного  лежанья  затекло,  он  с  трудом

поднялся. Во что теперь ночь спать? Отвратительная  тишина  с  непонятными

тихими звуками поселилась в его доме. Заныло сердце. Он  покрутил  башкой,

энергично растер левую половину груди. Все равно, тревожно и тошнотно, как

с похмелья.

     Нашел выход. Отыскал на полке пластинку, включил сто лет невключаемый

проигрыватель, и Армстронг с  надсадным  восторгом  запел  про  то,  какой

замечательный  парень  Мекки-нож.  Отпускало.  Мекки-нож,  Луи  Армстронг,

музыка, дыханье зрительного зала - все было из другой великолепной  жизни,

в которую  очень  хотелось  попасть.  Он  закрыл  глаза  и  стал  фальшиво

подпевать.

     Обвально грянул входной звонок. Обвально что-то рухнуло от  верха  до

низа  живота.  Виктор  остановил  проигрыватель,  прислушался,  ничего  не

услышал и, стараясь быть бесшумным, пошел к двери.  Глянул  в  глазок.  На

площадке никого не было. Тогда он не выдержал, спросил скверным голосом:

     - Кто там?

     - Вставайте, граф, вас зовут  из  подземелья!  -  возвестило  веселое

сопрано, и в дырке обнаружилось смеющееся лицо Ларисы.

     Он открыл. Она  впорхнула,  не  останавливаясь,  влетела  в  комнату,

раскрутилась на одной ноге, и, увидев вошедшего следом Виктора,  удивилась

чрезвычайно:

     - Где это ты так загорел?

     - На Пицунде, - мрачно ответил он.

     Но хваткий актерский глаз уже определил грим. Она провела пальцем  по

его щеке.

     - А ничего синячок  замазан,  -  отметила  она.  -  Встречай  гостью,

Виктор.

     - Не до любви мне сегодня, Лариса, - предупредил он.

     - Да шут с ней, любовью. Чаем напоишь?

     Попили  чаю,  Лариса  постелила,  улеглись.  Но  и  любовью  все-таки

пришлось заняться. Сначала,  правда,  сильно  болела  поясница,  но  потом

ничего, втянулся.

     На асфальтовой поляне у входа в "Сокольники" сильно припекало:  денек

выдался жестоко солнечный - на небе ни облачка, ни  дыма,  только  голубое

пространство и дьявольские лучи от ослепляющего светила.  Виктор,  малость

потоптавшись на солнцепеке, не выдержал, передвинулся  поближе  к  кассам,

под сетчатую тень мелколистных деревьев.

     Выйдя из дома пораньше - за руль садиться пока не решался, он  удачно

словил левака, и поэтому оказался у "Сокольников" до срока. Часы на столбе

показывали без десяти одиннадцать.

     Делать  было  нечего,  пришлось   разглядывать   уважаемую   публику.

Неспешные молоденькие парочки  из  учащихся  -  ну,  это  понятно,  у  них

каникулы,  одиночки  из  мужского  пола,  небритые,  мрачные  -   знакомый

контингент,  похмельные,  вон  и  карманы  оттопыриваются,  домохозяйки  с

тяжелыми сумками  -  этим-то  что  в  парке  делать?  -  редкие  мамаши  с

колясками, в которых дети - поздновато, поздновато, сонные  коровы,  детям

свежий утренний воздух нужен. И, в  принципе,  все.  Дальше  повторения  с

модификациями. Скучно.