Естественно, она должна приготовить все блюда сама. Прекрасные крабы, говядина а ля Веллингтон, изысканный салат из водяного кресса, шампиньоны и цикорий-эндивий, а на десерт — эклеры со сладким кремом под теплым шоколадным соусом. Приступив к винам, она остановила свой выбор на Шабли Гранд Кру — для начала и на Сен-Эмилион урожая 1966 года — на потом. А из шампанских на десерт можно будет взять что-нибудь сухое, получше.

В какой-то момент ее охватило искушение забраться в винный погреб Оливера, но она подавила его. Сейчас необходимо любой ценой избежать нового столкновения. Да и потом, это ее собственное шоу. Только ее и никого больше. Она докажет, что в состоянии одна сервировать полный обед. Она проверила фарфор, пересчитала серебро и хрустальные стаканы. Что из того, что ей приходится вникать во все эти мелочи и переживать из-за цен? Теперь это ее бизнес.

Она составила длинный список продуктов — крабы, говяжье филе, картофель, каперсы, цикорий-эндивий, шампиньоны, яйца, шоколад. Она объезжала рынки в поисках продуктов высшего качества. Избавленная от забот о детях, она могла работать, подчиняясь своему внутреннему ритму, почти полностью игнорируя Оливера, не обращая внимания на то, когда он приходит или покидает дом. Он, кажется, старался не мешать ей, и она была ему за это благодарна. Равным образом она выбросила из головы все финансовые проблемы. Она обнаружила, что работа над осуществлением специального проекта, за которым стояли особые цели, приносит ей настоящее удовольствие. Это упорядочивало ее жизнь, наполняло ее смыслом. Свобода доставляла ей изысканное наслаждение. Чтобы высыпаться как следует, она каждую ночь принимала сильнодействующее снотворное. Ночи стали проходить быстрее. Прочь все тревоги. Она также разрабатывала план, направленный на то, чтобы пресечь любое вмешательство со стороны Оливера, если последний урок с Бенни ничему его не научил.

Накануне званого обеда она принесла на кухню раскладушку. По ее замыслу, она должна приготовить все необходимое и провести ночь на кухне, с тем чтобы иметь возможность работать вплоть до прихода трех наемных помощников. Сначала она очень внимательно проинспектировала все заранее купленные продукты в поисках какого-нибудь подвоха. Затем вина. Наконец, удовлетворенная, принялась за дело.

Почему-то из водопроводного крана, установленного в стальной нержавеющей мойке, не шла холодная вода. Она попробовала другую мойку, но и там было то же самое. Это не составило серьезной проблемы, но когда она на всякий случай повернула рукоятку горячего крана, оттуда выскочила обжигающая струя, ошпарившая ей руку. Она вскрикнула от боли. Такого никогда раньше не случалось. Когда первое потрясение прошло, она совладала с ситуацией, наполнив кубиками льда большую кастрюлю и используя получившуюся холодную воду для мытья.

Ей даже не сразу пришло в голову связать происшедшее с Оливером. Но даже если это вредительство дело его рук, она твердо решила не обращать внимания. Когда одна из насадок миксера неожиданно выскочила из миксерной установки, стоявшей на рабочем столе в центре кухни, и взвилась под потолок, чуть не задев ее по лицу, она впервые по-настоящему забеспокоилась. Ее пальцы дрожали, когда она подняла насадку, внимательно осмотрела и снова присоединила к миксеру. Должно быть, насадка выскочила из гнезда по ее вине. По-видимому, она неплотно вставила ее в гнездо в первый раз.

Она установила на кухонный комбайн насадку для нарезки и заложила очищенный картофель, с удовлетворением наблюдая за тем, как тонко порезанные кусочки падают в прозрачный приемник. Но когда сняла крышку приемника, от чего мотор должен был автоматически выключиться, комбайн не остановился, и лезвия продолжали крутиться. Она быстро перевела выключатель в нулевое положение. Но мотор по-прежнему работал. Тогда она протянула руку, чтобы выдернуть шнур из сети, но вилка не выходила из розетки.

Пока она обдумывала ситуацию, на кухне стало заметно жарче, и тут она заметила, что все электрические конфорки на обеих плитах раскалились докрасна. Она повернула рукоятки, но это ни к чему не привело. Она по-прежнему не поддавалась панике, решив во что бы то ни стало сохранить спокойствие. Кухонный комбайн продолжал работать. Она случайно зацепила провод, и комбайн упал на пол, отчего нож для резки отскочил и полетел, подобно реактивному снаряду, по широкой касательной линии, пока, отскочив от буфетной стойки, не потерял инерцию и не упал в одну из раковин мойки.

Чтобы не попасть под этот летающий снаряд, ей пришлось упасть на пол; поднимаясь, она перевернула стойку с ножами, в результате чего остро отточенные ножи посыпались на нее, в нескольких местах поранив ее. Бросившись к мойке, она, позабыв о проделках крана, схватилась за него рукой и обожгла ладонь. Отдернув руку, она задела за выключатель мусороочистителя, который глухо заворочался где-то в недрах резервуара с водой. Она попыталась выключить его, но у нее опять ничего не вышло. Когда она на подгибающихся ногах отошла от мойки, стоявший на буфете вентилятор необъяснимым образом заработал, а вместе с ним еще два миксера на кухонных полках.

Она потянулась к розеткам, но отдернула руку, случайно задев за тостер, который тоже оказался горячим. Красные огоньки просигнализировали, что кофеварка и микроволновая печь также работают. Посудомоечная машина приступила к первому циклу своих операций. Присоединившись к этой безумной симфонии, мусороочиститель начал громко дребезжать, добавив отвратительно скрежещущий металлический контрапункт.

На спине от страха выступил пот. Все электрические механизмы на кухне один за другим вступали в действие.

Какофония звуков билась в ее барабанные перепонки, а кровь из порезов уже начала просачиваться сквозь брюки. Обожженная рука болела, пока она, потеряв голову, топталась на кухне, сталкиваясь с кастрюлями, сковородками, дуршлагами, салатными мисками, разбросанными по полу консервными банками, пакетами с продуктами и битыми тарелками. Она с размаху ударилась головой о свисавшие сверху медные кастрюли и, чувствуя, что падает, потеряв равновесие, ухватилась за них, в результате чего они упали и она набила себе синяк.

Она лежала посередине всего этого разгрома, беспомощная, крича от страха. Набравшись сил, проползла по полу на животе, добралась до двери, ведущей вниз на лестницу, ухватилась за дверную ручку, подняла себя на ноги и вывалилась на деревянные ступеньки, поскользнувшись на площадке и ударившись головой. Вслед ей летел шум из кухни. Из последних сил она добралась до распределительного щита, открыла металлическую дверцу и потянула вниз главный рубильник, разом погрузив весь дом в темноту.

Она лежала на холодном полу в подвале, радуясь, что чудом осталась жива. Дом был необычно тих, кондиционеры не работали. Каждая частица ее тела болела, и именно эта боль окончательно убедила ее в том, что она еще не умерла. В темноте она не могла понять, что это бежит у нее по щекам — кровь или слезы. Она не могла даже сказать, что чувствует острее — боль или ярость.

Попытавшись встать, она снова упала. Колени подгибались, но она стала двигаться по направлению к лучу дневного света, пробивавшемуся из-за неплотно притворенной двери, и потащилась вверх по лестнице. Кухня выглядела как поле боя. Стараясь не усиливать беспорядок, она тяжело прошла в ванную, где осмотрела повреждения. На голове осталось несколько заметных синяков. Бедра покрыты сеткой мелких порезов. Кровь на них запеклась, и, кроме того, рубцы и синяки проявлялись на руках. В обожженных пальцах засела жгучая боль.

Но физические страдания бледнели перед ее гневом. Теперь она уже не сомневалась в причине катастрофы. Этот ублюдок наполнил ее кухню ловушками. Пока она обмывала раны и морщилась от боли, ее переполняла жажда мести. Она знала после того случая с сауной, что спокойно может совершить убийство. Без всякого чувства вины. Без сожалений. Разве не пытался он нанести ей смертельную рану, когда понаставил в кухне свои мышеловки? Превратил всю кухню в оружие?