А с Евпаторией непорядок, необходимо усилить охрану. Немцы уже что пронюхали, - Сталин вздохнул, выколачивая в пепельницу потухшую трубку, - да и это не мудрено. Слона не спрятать под ковер. - он усмехнулся, - по любимой поговорке Уинстона Черчилля, там и бульдоги-то едва-едва помещаются... Значит, операция "Туман" начата вполне своевременно...
- Верховный главнокомандующий взял со стола тонкую папку, которую сегодня рано утром доставили из НКИДа. - Так, поздравление того самого Уинстона Черчилля с освобождением Крыма, и успешным ударом по Плоешти и Констанце. - Мелочь, а приятно. - Что он там еще пишет? - Желает дальнейших успехов в совместной борьбе. Посмотрим, голубчик, что ты запоешь после "Полыни"? - Шуму-то будет! - Так, корабли под андреевским флагом успели заметить в Болгарии и Турции. Не могли не заметить. Для того и была придумана эта морская прогулка после шумного погрома. Турция пока делает непроницаемое лицо и отмалчивается, а вот Болгария кипит как чайник на плите. Братушки мы им, или нет, в конце концов?
Вот рапорт нашего посла в Софии. Царь Борис пытается завязать с нами неофициальные контакты, естественно втайне от своих берлинских кураторов. - А вот это уже интересно. В тот раз, в 1944 году, Болгария пала перед СССР после первого же касания, как перезрелый плод. В этот раз может получиться еще лучше, тем более что мы еще всяким Черчиллям-Рузвельтам никаких обещаний по устройству Европы не давали. А если и дальше так пойдет, то и не дадим, потому что... - Сталин усмехнулся, вспомнив слова контр-адмирала Ларионова, - Мы девушку будем ужинать, нам ее и танцевать.
Мысль вождя перескочила на послевоенное устройство Европы. Победить надо так, чтобы иметь возможность диктовать всем этим, так называемым "союзникам" свои условия. А посему вернемся к делам сегодняшним.
Перебирая бумаги, товарищ Сталин с удовольствием прочел перевод стенограммы вчерашней речи Геббельса по берлинскому радио. Удар действительно был болезненным. В речи главного брехуна Рейха из всех щелей пер уязвленный эгоцентризм. К стенограмме прилагалась записка Начальника ГлавПУР товарища Мехлиса с вопросом, как на эту речь реагировать.
Товарищ Сталин снял трубку телефона.
- Алло, ГлавПУР, товарища Мехлиса. - Товарищ Мехлис? - Добрый день! - Нет, не утро, а именно день, у нас вся страна от Тихого океана и до самого фронта давно и напряженно трудится. Получил вашу записку с переводом речи Геббельса. Ваш вопрос считаю дурацким. - А вот никак не надо реагировать, товарищ Мехлис! Переругиваться с визжащим шакалом - это только унижать свое достоинство. Мы должны объяснять нашим бойцам и всему миру, что всякое счастье для фашистов кончилось. Мы будем их бить, они будут орать, и имеют на это полное право. Чем сильнее мы их будем бить, тем громче и злее будут их вопли. - Верховный подумал и добавил, - Объясните всем, что весь наш советский народ, это личный враг Гитлера. - Надеюсь, вы все поняли? - Ну и хорошо! Желаю вам всяческих успехов, до свиданья!
Положив трубку на рычаг, товарищ Сталин продолжил разбирать накопившиеся за время недолгого отдыха документы. Ага, папочка с утренней сводкой из РазведУпра. - Что там пишет товарищ Панфилов? - Немцы интенсивно перебрасывают к Перекопу войска, снимая их отовсюду, в том числе и из-под Ленинграда, и из под Москвы. Разведгруппы на Украине докладывают, что госграницу пересекли эшелоны с танками новосформированных 22-й и 23-й танковых дивизий. Агент "Миша" сообщает, что конечным пунктом всех эшелонов является станция Каховка. Информация подтверждена самолетами-разведчиками Черноморского Флота. Такое впечатление, что реванш в Крыму стал кое для кого идеей фикс. - Известно чьей.
Верховный опять взялся за телефон, - РазведУпр, генерал-майора Панфилова. - Товарищ генерал майор, мы прочли вашу докладную записку о концентрации немецких сил на южном участке фронта. - Очень хорошо. - Но там не хватает одной маленькой детали. -Почему ваши люди не сумели установить дату начала наступления? - Что значит предположительно? - А вот точную дату, товарищ генерал майор, не назовет сейчас и сам Гитлер. Поскольку сам ее не знает.
Помните, сколько мы мучились, пытаясь понять, какая из дат нападения на СССР является верной? - По появившимся у меня сведениям из сверхнадежного источника, они все были верными. Просто немцы, понимая, что не успевают подготовиться к определенной дате, элементарно переносили сроки. - Вы меня поняли? Давайте ваши предположительные даты. - Что, предположительно с пятнадцатого по восемнадцатое? Ну, товарищ Панфилов, это уже лучше.
Да, и передайте все материалы по этому делу товарищу Василевскому и абоненту "Пилигрим". И держите в курсе по всем изменениям на этом направлении не только меня, но и их. До свиданья, товарищ генерал майор. - И тут Иосиф Виссарионович, не смог удержаться от шутки, - С наступающим праздником вас, со Старым Новым Годом. - И повесил трубку.
Впереди было еще много напряженной работы. Тяжелым камнем лежало на душе вождя дело "Клоуна". Каждый день Иосиф Виссарионович уделял этой теме два-три часа, стараясь выстроить для себя четкую непротиворечивую картину. И чем больше он разбирал материалы по будущей истории потомков, тем больнее было сознавать насколько он был слеп, терпя возле себя Никитку, этого клоуна-недоумка. Вот и сейчас он думал, вчитываясь в списки его "соратников", - Все, что я строил тридцать лет, разбазарили, распылили, изломали и уничтожили... Гитлер столько не наломал сколько вы! - Бояре! - Как после Ивана Грозного устроили Смуту, разорили страну, деля власть. После Гитлера страну восстановить можно, а после таких дураков, увы, нет. Как бы с ними так поступить, чтобы и по заслугам вышло, и смущения в народе не вызвать в военное время?
Сталин еще раз перелистал свои заметки по этому вопросу, означавшему разницу между жизнью и смертью для первого в мире советского государства. - Хм, - подумал он, - многие из этих товарищей крайне нескромны в материальном отношении. Надо будет дать указание Лаврентию, пусть привлекает их по самым уголовным мотивам. Да и товарищ Мехлис что-то мышей не ловит, интересно, куда смотрит его Госконтроль? Интересно было бы выяснить, чьи там внуки с высоты птичьего полета на страну гадили. - Тимошенки они как, родственники, или просто однофамильцы?
Всю эту шушеру давно пора было разогнать, да только вот руки не доходили, - товарищ Сталин укоризненно покачал головой, пососав погасшую трубку, - Или, создать все-таки эту, как его ОБХСС, или точнее выделить соответствующую службу из НКВД в отдельный наркомат. Дело важное, особенно в военное время. Всякого разгильдяйства у нас и так хватает. Вон что пишут, что продукты и лекарства, поступившие по ленд-лизу, оказывались на черном рынке. Такую частную инициативу необходимо пресекать беспощадно. Самое главное, правильно подобрать наркома, например, товарищ Мехлис категорически не подходит, в связи с пятым пунктом большинства будущих клиентов этого ведомства. - товарищ Сталин записал себе этот вопрос на память, и подчеркнул два раза.
- Кстати, а где сейчас Никитка? - На Юго-Западном фронте у Тимошенко? То есть, уже у Василевского... Надо бы его оттуда отозвать, чтобы опять дров не наломал. Только вот куда? Нет сейчас в стране неважных участков. Если такого назначить председателем колхоза, у него скоро люди безо всякой войны с голоду передохнут. Так что наркомом водного транспорта - упаси боже. Но с фронта его надо отзывать... А куда - это неважно. Пока в резерв Ставки, для поправки здоровья, ну а потом с Лаврентием решим, каким будет диагноз...
Сталин снял трубку телефона ВЧ, - Юго-Западный фронт, Василевского. - Добрый день, товарищ генерал-лейтенант, ну как, приняли дела у Тимошенко? - Как обстановка на фронте? - Бардак говорите? Набрались вы товарищ Василевский нехороших словечек у товарища Бережного. - Знаю, знаю, у него по этому поводу и похлеще слова есть, сам иногда удивляюсь, какие прилипчивые.