- Товарищ капитан, - кричала на него Ирочка, - вы же понимаете как это важно с политической точки зрения...
- Нет, нет, и нет, товарищ Андреева, - с легкой улыбкой отвечал наш ангел-хранитель, - мне вас доверили, и никуда я вас не отпущу, пока не сдам обратно, с рук на руки. Мало ли какая недобитая шваль по городу болтается, румыны, татары, да и уголовничков, говорят, немало. А вас же только ленивый не обидит.
- У нас, между прочим, тоже свое задание, а вы нам мешаете его выполнять, - Ирочка схватила капитана за руку, - Сергей Александрович, нам нужно туда, понимаете...
- Хорошо, - вздохнул тот, - я попробую связаться с адмиралом. Но ничего не обещаю...
На удивление ответ адмирала был прост и крайне короток, - Капитан Рагуленко, дай им одну БМП с отделением понадежнее, и пусть ездят по городу, делают свое дело. И пусть закрепленный КомОд постоянно отчитывается лично тебе, где они, и что они. Задание понятно, товарищ капитан? Исполняй! - надеясь на совсем противоположный ответ, капитан переключил рацию на громкую связь и теперь выглядел... мягко говоря ошарашенным.
Но, приказ есть приказ. Так мы получили свободу передвижения и личную охрану. Вот теперь перед нами стоит командир самого надежного отделения, старшина контрактной службы Ячменев. Не очень высокий, но с широкой бочкообразной грудью и сильными длинными руками. А еще у него были: рыжий чуб, выбивающийся из под каски и какое-то волчье чутье на опасность... Вот с ним и его ребятами мы, журналисты, и колесили по всему городу. Вдобавок, два капитана посоветовались, и во избежание лишних недоразумений от группы капитана Топчиева к нам был прикомандирован старшина Потапенко. Мужчина солидный и основательный, как чумацкая повозка запряженная волами.
Помню, проезжали мы мимо сквера, который был превращен в импровизированный пункт сбора военнопленных. Там в детской песочнице сидело на корточках десятка два до смерти перепуганных румын, под охраной всего трех гражданских с винтовками. От пленных остро воняло потом, мочой и фекалиями. Они дрожали от ужаса, ожидая жуткой расправы.
Я попросил механика-водителя остановиться около пленных, и спросил у них, знает ли кто русский язык. Они немного пошептались, после чего с разрешения конвоиров, от группы отошли двое расхристанных рядовых. Вояки сказали, что они не румыны, а молдаване, что их насильно мобилизовали в армию. После чего, жалостливыми голосами, затянули "песню" про то, что: "сами они нездешние, папы - нет, мамы - нет, дети - голодные, документы украли, а дедушка - на вокзале..." Тьфу, это уже из другой оперы, но удивительно похоже...
Более или менее серьезное сопротивление оказывали лишь немногочисленные немцы и некоторые татары-шуцманы. Татары уже каким-то образом пронюхали о том, что ни моряки черноморцы, ни наши морские пехотинцы их в плен не берут, и дрались с яростью обреченных. Ну и пусть, зато в этом мире не будет ни "мемориалов", ни памятников "незаконно депортированным народам".
Где-то в районе санатория "Ударник" мы встретились с группой разведчиков Черноморского флота, возглавляемой капитан-лейтенантом Литовчуком, оказалось, что им тоже туда... вообще то штурм гестапо был их задачей, но суета этой ночи сделала свое дело, и они слегка отклонились от маршрута. С помощью старшины Потапенко мы быстро нашли общий язык, и двинулись дальше.
Несмотря на потери, моряки десанта воевали азартно и храбро. Как действует кураж на людей! Видя бегущего противника, видя нашу технику, которая громила противника, не давая ему высунуть носа, видя наших грозных морских пехотинцев без потерь с нашей стороны уничтожающих румын, немцев и татар, десантники почувствовали себя как бы тоже причастными к нашей грозной силе, и шли в бой лихо, как все черноморские моряки. Приходилось иногда даже придерживать их азарт, чтобы не было лишних потерь.
Что запомнилось? Запомнилось здание гестапо, до и после войны в нем размещалась курортная поликлиника. Мы вышли к нему после того, как лихим наездом выгнали из близлежащих домов группу "потомков гордых римлян". Они особо не сопротивлялись, было достаточно одного выстрела из пушки, чтобы они побросали винтовки и задрали руки, оставив в воздухе характерный запах "Великой Румынии". И вот, один из них, на довольно хорошем русском языке, стал рассказывать о жутких русских упырях, которые продали души дьяволу, получив взамен от нечистого невидимость и неуязвимость от пуль. Я понял, что румынам посчастливилось издали посмотреть на то, как работают наши "спецы" из "племени летучих мышей". Почему издали,, и почему посчастливилось? -- да потому, что те, кто видел это вблизи, уже ничего никому не расскажут.
И действительно, здание гестапо уже было тихо захвачено бойцами спецназа ГРУ еще до начала основной фазы операции. И если разведчики Литовчука круглыми глазами смотрели на экипировку наших морских пехотинцев, то при виде "спецов" глаза у них стали буквально квадратными. Еще бы -- заваленное трупами здание гестапо, и разгуливающие по его коридорам фигуры в сферических шлемах, брониках, и с автоматами, оборудованными ПБС и ПНВ. Командовал ими мой новый знакомый Бес, так, во всяком случае полковник Бережной отрекомендовал его мне в свое время. Увидев меня, он приветливо помахал мне рукой, и сказал, - "Дед", принимайте товар! Все сделано со знаком качества!".
Действительно, "летучие мышки" дело свое знали хорошо. Все высшие чины гестапо, так и остались сидеть в своих кабинетах, связанные по рукам и ногам и со ртами заклеенными скотчем. Как выразился "Бес", - С целью дальнейшей передачи компетентным органам по акту. - Вся прочая шушера, всякие там охранники, надзиратели, секретари, своими телами устилали двор и коридоры здания.
Услышав про пленных, разведчики капитан-лейтенанта Литовчука сразу же нырнули в захваченное здание, так сказать смотреть товар лицом. Ну, а мы не стали им мешать. Тем более, что съемочной группе канала "Звезда" было что снимать. К примеру, подвалы с людьми, которых должны были завтра расстрелять, и спасенные от смерти не верили в свое спасение, глядя на "спецов", которые их освободили, как на ангелов небесных.
А при виде комнаты, где следователи гестапо проводили дознание, Ирочке, которая все это время держалась молодцом, снова едва не стало плохо. Видимо, кто-то из гестаповцев работал в "ночную смену", и очередного человека, заподозренного в нелояльности к оккупантам, пытали буквально накануне высадки десанта.
Отсняв все увиденное на камеру, мы вышли на улицу. Уже светало. Над городом кружил одиночный "крокодил", но работы для него не было. Кое где на окраинах раздавались еще одиночные выстрелы, но всем уже было ясно -- Евпатория взята, и только на востоке, под Саками, гулко бухала канонада. Старшина Ячменев сказал нам, что он должен доставить нас в гостиницу "Крым", где обосновался штаб десанта и присоединиться к своей роте которая через час выдвигается на Саки.
Проезжая по улице Революции, мы увидели, как с ошвартованной в морском порту "Колхиды" на причал спускают хозяйство автороты. На причале уже выстроилась вереница тентованных "Уралов" и автозаправщиков. Тут же из вскрытых контейнеров кузова машин загружались ящиками с боеприпасами. Судя по разнообразному обмундированию, работали там и моряки с "Колхиды" и солдатики из хозяйственной и комендантской рот, несостоявшейся базы в Тарсусе, и местные моряки черноморцы, да и "гражданские пиджаки" мелькали тоже.
Всем было сообщено, что идет шторм, и от того, сколько техники и боеприпасов удастся выгрузить до его начала, зависит конечный успех операции и жизнь всех и каждого. В случае захвата города противником, разъяренные гитлеровцы не пощадят никого.
У соседнего причала "Дубна" заливал в автоцистерны авиакеросин для "вертушек", и соляр для бронетехники. А канонада под Саками грохотала все сильнее и сильнее. Стало понятно, что с Евпаторией уже все, ну, а следующий удар, после перегруппировки, будет нанесен по Симферополю - в самое сердце 11-й армии вермахта.