Я, Государыня, любя Вашу пользу, славу и землю свою, говорю свободно, что к лутчему мог придумать. Ваша воля из оных моих мыслей что одобрить.
Болезни, дороговизны и множество препятствий заботят нас, и столь совершенное оскудение в хлебе, что и в Питербурге, как изволили писать, недужных много. В сем случае, что Вам делать? Терпеть и надеяться несумненно на Бога. Христос Вам поможет. Он пошлет конец напастям. Пройдите Вашу жизнь, увидите, сколько неожиданных от Него благ по несчастию Вам приходило. Были обстоятельствы, где способы казались пресечены. Тут вдруг выходила удача. Положите на Него всю надежду и верьте, что Он непреложен. Пусть кто как хочет думает, а я считаю, что Апостол в Ваше возшествие пристал не на удачу: «вручаю вам Фиву, сестру вашу сущу, служительницу церкви еже в Кехреях, да приимете ю, о Господе, достойне святым и пр.» 7
Людям нельзя испытывать, для чего попускает Бог скорби. Но знать надобно то, что в таких случаях к Нему должно обращаться. Вы знаете меня, что во мне сие не суеверие производит.
Граф Петр Александрович требовал следующее: провиантских комиссариатских и генерального штаба чинов. Сие все наряжено при открытии войны. Требовал о рогатках, на что я мои сказал мысли, которые он и принял, то есть, чтобы не иметь8.
О казаках: положенное их число 4 полка еще в ноябре туда пришли. Я щитаю нужным еще прибавить, и для того наряжены и идут два полка.
О легких войсках: не благоволено ли будет преобразовать из карабинер некоторые полки в оныя, на что я предлагал, что естли он хочет, то можно 4 полка малороссийские одеть гусарами, которые, впротчем, тем же вооружены оружием, как и гусары. И по окончании войны по четыре эскадрона присоединить к остальным шести полкам, чем казна выиграет. Полки усилятся, и конница малороссийская ими по границе может в мирное время содержать караулы. На сие ответствовал Граф, что войски ныне так единообразно устроены, что от командующего зависит, как их рассудит потребность. О сем я и представлял Вам, матушка, потому что он больше не требовал.
Об отставке из полков старших и определении их в гарнизон киевский. Сие зависит только от его, он как главный командир может сие зделать.
Вот, матушка Государыня, что зделано от меня, и Вы изволили видеть, что многое давно уже исполнено и иное ненужно. Я забыл прежде донести о сем, хотя и упомянул в моем письме, что посылаю.
О судах военных: какие дефекты они получили, разбиты будучи бурею, я о самых легких давно уже донес. Есть которые и больше повреждены. Изволите из тех донесений увидеть, как трудно их исправить, но все возможное делается или, лутче сказать, сверх возможности. Возим все сухим путем и столь огромные штуки, не щадя ни живота, ни иждивения, ниже останавливаемся строгостию зимы. Только не смею сказать, когда исправятся, и не прежде донесу, как будут готовы. Я так уже настращен. Строются суда в Кременчуге и в моих имениях в Польше: бомбардирные и прочие9. Одним словом сказать, естли бы кто посмотрел с высоты, в каком труде здесь все, узнал бы тогда мой покой.
Кто сказал, что я перевез дом в Елисавет из Кременчуга, у того, конечно, мозг тронулся с своего места. Я дом купил в Миргороде у отставного майора Станкевича и перевез его в Елисавет, и то не ради себя, но слыша, что их Высочества ехали. Сам я жил бы, как ни попало, ибо я не возношусь и караулу не беру себе должного. Привезено же сюда из Кременчуга несколько мебелей10 Простите, матушка Государыня, голова от слабости кружится.
У меня изготовлен штат войскам всем: полякам, как им быть, ежели кончится трактат, о их чинах и о сравнении степеней с нашими. Так же о кавказских народах, а паче о кабардах и Фет-али-хане, из которых много к пользе можно нашей вместить11. И сие нетрудно, ибо они хотят служить. После о сем донесу. Еще в Киеве мною начатое, но некому переписать. Попов болен. Ежели Вы услышите об огромности нашего флота в Архипелаг посылаемого, сию ведомость я пустил к полякам, в Молдавию к туркам и в Венецию.
Цалую ручки Ваши, благодарю за шубу. У нас так холодно, что нужно было согреть. Естли можно снабдить меня двумя шлафорами китайскими, я [бы] крайне рад был. Один бы я так носил, а другим бы подбил сюртук мундирный. Простите, Государыня матушка. Дай Бог, чтобы пришло то время, где б я мог распрострить мою к Вам верность и безпредельное усердие к службе. Я по гроб
по верности и благодарности
подданный Князь Потемкин Таврический
834. Г.А. Потемкин — Екатерине II
Касательно роты бомбардирской Преображенской: я ее просил для пользы службы, чтобы они, будучи при осаде, знали практику. Комплектовать ее нужды нет из рядовых, ибо, я сколько помню, оная состояла всегда из 24 кадетов и того же числа бомбардир с унтер-офицерами, коих числа не помню, из пушкарей и других чинов, кои были для фейерверка в Тавриде. Я имею их здесь, а к ним прислать остальных пушкарей, унтер-офицеров, знающих артиллерию несколько. А в рядовых нужды нету. Я для них здесь изготовил осадных четыре орудия да одну мортиру.
Князь Потемкин Таврический
Февраля 5 дня 1788 года. Елисаветград
835. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Письмо твое от 27 января, в котором пишешь, что ты опять занемог, немало меня тревожит. Божусь тебе, что я почти дрожу всякий раз, что имею о твоем здравии известия не такие, как мне желается; дай Боже, чтоб ты скорее выздоровел.
Вчерась получен из Вены курьер с ведомостию, что Цесарь объявил туркам войну1. Заборовский приехал, и естьли возьмется, то пошлю его для командования войск во флот. Буде нет, то думаю удержать Князя Василья Долгорукова, который сюда приехал с женою2. Поудерживает меня маленько то, что не очень знаю, колико он тебе надобен. Однако русский кто имянитый во флот необходим, и так надеюсь, что в случае нужды его уступишь на сию посылку.
Слушай, Papa, я тебя очень люблю и хочу, чтоб ты был всячески здоров и благополучен. Я здорова. Бог с тобою.
Февр[аля] 10 ч., 1788
836. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Друг мой Князь Григорий Александрович. В американской войне имянитый аглинский подданный Пауль Жонес1, который, служа Американским колониям, с весьма малыми силами зделался самим агличанам страшным, ныне желает войти в мою службу. Я, ни минуты не мешкав, приказала его принять, и велю ему ехать прямо к вам, не теряя времени. Сей человек весьма способен в неприятеле умножить страх и трепет. Его имя, чаю, Вам известно. Когда он к Вам приедет, то Вы сами луче разберете, таков ли он, как об нем слух повсюду. Спешу тебе о сем сказать, понеже знаю, что тебе небезприятно будет иметь одною мордашкою более на Черном море. Дай Боже тебе здоровья, а мне скорее получить известие о твоем выздоровлении. Последнее твое письмо меня тревожит, понеже ты разнемогался. Обещанный курьер чрез дни — доныне не бывал. Прощай, мой друг.
Февр[аля] 13 ч., 1788 г.
837. Г.А. Потемкин — Екатерине II
Матушка Всемилостивейшая Государыня! Чтобы не упустить время отправлением курьера обыкновенного, я не прилагаю теперь обещанных мною в предыдущем моем письме штатов войску польскому, естли бы дошло до того, чтобы их основать, ниже соглашения их чинов государственных с нашими. Потому что у меня Попов болен, и почти вся моя канцелярия. Я принужден и текущие дела сам писать, хотя еще истинно слаб.
Здесь снег сошел, и грязь ужасная. Реки ослабели, и неприятель в том же положении. О произшествии в Хотине цесарских хитростей письмо Витта я у сего включаю1. Мне кажется, где намереваются нами стращать, тут бы нехудо нас наперед уведомлять. Здесь же прилагаю письма ханские к Графу Потоцкому и его ответы2.
Примите, Всемилостивейшая Государыня, мое усерднейшее предложение, решите с Польшею. Обещайте им приобретения. Несказанная польза, чтобы они были наши. Ей, ей, они тверже будут всех других. Привяжите богатых и знатных, почтив их быть шефами наших полков или корпусов. Они сим к России прилепятся и большие деньги от себя в пользу полков наших употребят. Впротчем сие ничего не стоит. Тут должно смотреть на мочь и имущество, а не на лицо: королевский ли или противный3. Но верьте, что, будучи так устроены, зависеть будут от воли Вашей. Не давайте сему делу медлиться, ибо медленность произведет конфедерации, в которые, не будучи заняты, сунутся многие. Но я Вас [у]веряю, что преимущественно к нам пойдут, даже и великопольские.