От визиря письмо получил, все с уверениями о полномочных¹. После завтре отправлю курьера, а теперь поспешаю, дабы скорей получить на представленные от меня пункты разрешения.

Прости, моя родная матушка, цалую ручки Ваши.

Вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Письмы твои от 15 августа до моих рук доставлены, из которых усмотрела пересылки твои с визирем, и что он словесно тебе сказать велел, что ему беда, и что ты ответствовал, почитая все то за обман. Но о чем я всекрайне сожалею и что меня жестоко безпокоит — есть твоя болезнь¹ и что ты ко мне о том пишешь, что не в силах себя чувствуешь оную выдержать. Я Бога прошу, чтоб от тебя отвратил сию скорбь, а меня избавил от такого удара, о котором и думать не могу без крайнего огорчения.

О разогнании турецкого флота здесь узнали с великою радостию, но у меня все твоя болезнь на уме.

Смерть Принца Виртембергского причинила Великой Княгине немалую печаль. Прикажи ко мне писать кому почаще о себе. Означение полномочных усмотрела из твоего письма. Все это хорошо, а худо то только, что ты болен. Молю Бога о твоем выздоровлении. Прощай, Христос с тобою.

Авгу[ста] 28 дня, 1791.

Платон Александрович тебе кланяется и сам пишет к тебе.

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Письмо твое от 24 августа успокоило душу мою в рассуждении тебя самого, понеже увидела, что тебе есть лехче, а до того я была крайне безпокойна. Но не понимаю, как, в крайней слабости быв, можешь переехать из места в место.

Контр-Адмирал Ушаков весьма кстати Селима напугал. Со всех мест подтверждаются вести о разграблении Мекки арабами и что шерифа Меккского держат под караулом, а Меккою завладели. Я весьма любопытна видеть журнал обещанный¹. Пожалуй, напиши ко мне — чрез кого ты послал к Дюку Ришелье орден Св. Геор[гия], шпагу и мое к нему письмо². Он доныне ничего не получил еще.

Платон Александрович тебе кланяется и сам писать будет к тебе. Он весьма безпокоился о твоей болезни и один день не знал, что и как печаль мою облегчить.

Прощай, Бог с тобою. Я здорова. У нас доныне теплые и прекрасные дни.

С[анкт]-П[етербург]. Сен[тября] 4 чис[ла], 1791 г.

6 сентября [1791]

Хорошо было, но стало хуже. Четверо сутков безпрерывный жар и боль головная и слабость крайняя. Я во власти Божией, но дела Ваши не потерпят остановки до последней минуты¹. Не безпокойтесь обо мне, матушка родная, верьте и тому, что Богу известно, что с благодарностию неограниченною и привязанностию истинно сыновнею до последнего издыхания

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

Пот меня облегчил.

Искренний поклон Платону Алек[сандровичу]. Истинно не смог писать.

Благодаря Бога, есть мне легче, моя матушка родная, Всемилостивейшая Государыня. Ожидаю полномочных, по приезде их стану стараться кончить с помощию Божиею.

Кормилица моя, я до последнего издыхания Ваш

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

10 сентября [1791]

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Твои письмы от 29 августа и 6 сентября мною получены¹. Первое меня много обрадовало, ибо видела, что тебе было лехче, а другое паки во мне умножило безпокойство, видя, что четверо сутки ты имел непрерывный жар и боль в голове. Прошу Бога, да подкрепит силы твои. Не сумневаюсь, что по делам все пойдет, но каково больному дела, я по себе знаю.

Я, слава Бога, здорова, и колики отстали вовсе, чего приписываю поясу и венгерскому, что Вы посоветовали употребить. Прощай, мой друг, Христос с тобою.

Сен[тября] 16 ч., 1791 г.

Платон Александрович благодарит за поклон и сам к тебе напишет.

16 сентября [1791]. Яссы

Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня. Благодаря Бога я начинаю получать силы, хотя очень помалу. Но стреляние в ухо меня мучит. Такого году никогда не бывало: все немогут. Дом мой похож на лазарет, в армии в лазаретах больных 8 т[ысяч], да при полках 10 тыс[яч]. Слава Богу, что не мрут. Турков жду чрез четыре дни¹. Много ожидаю плутовства, но я остерегусь. Описание всему, что было говорено с драгоманом и другими, пришлю с будущим курьером². Ей Богу, не могу написать, так голова слаба³. Цалую ручки Ваши и по смерть

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

К Ришелье я послал все с П[ринцем] Нассау. Иначе было не с кем. Да я его считал едущего в армию по его письму, но узнал от Сомбрюля, что он не поехал⁴.

21 сентября 1791. Яссы

Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня!

Третий день продолжается у меня параксизм. Сил лишился и не знаю, когда будет конец. Я по смерть

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

Платону Александровичу мой поклон.

Секретно

Ежели Бог даст, что скоро согласимся о мире, нужно меня разрешить предварительно, как итти отсюда, ибо ежели не чрез Польшу, то нет возможности инде прокормить да и провезти больных степью нет способу. Весьма меня заботит и флот гребной. Опасаюсь, что Лиман замерзнет прежде, нежели оный притти может.

К.П.Т.

21 сент[ября] 1791. Яссы

26 сентября 1791 г. Яссы

Матушка Всемилостивейшая Государыня! Измученный жестокими моими страданиями не могу я сам писать. Попов донесет Вашему Величеству о моем состоянии, я же до последнего издыхания

Ваш благодарнейший и вернейший подданный

Князь Потемкин Таврический

Матушка моя родная.

27 сентября 1791

Матушка родная, жить мне больше тяжело, что тебя не вижу.

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Всекрайне меня безпокоит твоя болезнь. Христа ради, ежели нужно, прийми, что тебе облегчение, по рассуждению докторов, дать может¹. Да, приняв, прошу уже и беречь себя от пищи и питья, лекарству противных. Бога прошу, да возвратит тебе скорее силу и здравье. Прощай, мой друг.

Платон Александрович тебя благодарит за поклон и весьма тужит о твоем состоянии. С имянинами тебя поздравляю и посылаю шубенку².

Сент[ября] 30 ч., 1791

2 октября 1791. Яссы

Матушка Всемилостивейшая Государыня! В теперешнем болезнию изнуренном состоянии моем молю Всевышнего да сохранит драгоценное здравие твое, и повергаюсь к освященным Вашим стопам

Вашего Императорского Величества

вернейший и благодарнейший подданный

Князь Потемкин Таврический

Матушка, ох как болен.

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Письмы твои от 25 и 27 я сегодня чрез несколько часов получила¹ и признаюсь, что они крайне меня безпокоят, хотя вижу, что последние три строки твои немного получе написаны. И доктора твои уверяют, что тебе полутче². Бога молю, да возвратит тебе скорее здоровье.