— Господа, может быть, вы выберете иное место для досуга? — огорошил меня швейцар “Арфы”, как только мы подошли к дверям. — У нас отдыхает приличная публика…

— Что? — Я от изумления едва не поперхнулся. — Анатоль, ты в своем уме? Забыл Луи Аркура?

— Не забыл, мсье, — чопорно отозвался Анатоль, всем видом напоминающий надувшегося индюка. — Господин Полиньи будет недоволен…

— Да плевал я на его недовольство! — рявкнул я, сообразив, в чем дело. Одеты мы с Коленькой, мягко скажем, непрезентабельно. Два гопника. — Держи!

Ладонь Анатоля была облагодетельствована стодолларовой купюрой канадского государственного банка. Гильгоф, конечно, не одобрит, но гулять — так гулять!

— Простите, мсье, не могу. — Швейцар вернул бумажку. Да что с ним такое, неужто заболел? — Здесь господа офицеры, депутаты муниципалитета…

Понятно. Вот они, все прелести военного положения. Спасителей-освободителей мы привечаем со всем уважением, а постоянные клиенты могут катиться в дешевую пивнуху!

— В чем дело? — услышал я за спиной до крайности знакомый голос. Обернулся.

— Курт! Черт возьми, ты очень вовремя! Этот сквалыга нас не пускает!

Понятия не имею, как герр лейтенант умудряется в нужный момент изобразить царственно-небрежную холодную презрительность. Видимо, у тевтонов это в крови, заложено на генетическом уровне. Курт смерил швейцара ледяным взглядом и процедил на ломаном французском:

— Эти господа со мной…

Анатоль распахнул двери без единого слова. Отлично, заодно деньги сэкономили.

— У меня увольнение до завтрашнего утра, — докладывал Курт, пока мы поднимались по широкой лестнице. Наверху, в зале, гремел оркестр — вальсы Штрауса. — Решил как следует отдохнуть. Зашел к тебе домой, Луи, но не застал. Рад, что встретились.

— А как мы рады, ты бы знал, — фыркнул я. — О моем утреннем поручении не забыл?

— Отдал соответствующие распоряжения, — абсолютно серьезно сказал Курт. — В нашем взводе завели журнал для записей обо всем необычном, привлек к делу человек тридцать.

— С ума сойти… — Я лишь вздохнул. — Вот она, германская педантичность и организованность! Во всей красе. Можно только позавидовать.

— Было бы чему завидовать, — отозвался Крылов. — Ходить строем —дело нехитрое! Кстати, здесь очень мило…..

“Золотая Арфа” славилась своим ретростилем. Никаких проекторов, цветных ламп, пластика или современной угловатой мебели. Живой оркестр, мягкие кресла а’la ренессанс, непременные подсвечники, позолота. Эдакий кусочек XIX века, затерявшийся в грохочущих данях космической эры. У Полиньи есть вкус, этого не отнимешь.

Народу в главном зале много, около сотни. Германские и канадские офицеры, несколько русских военных. Статские костюмы на их фоне теряются. Несколько зеленых игровых столов, крупье в бордовых пиджаках. Шампанское, легкомысленные девицы в невесомых нарядах, взмыленные официанты. Это зал для элиты. Если хочешь как следует отдохнуть, надо пройти в смежные комнаты, где стоят три—четыре столика и музыка приглушена. Там уютно и нет суматохи.

— Эй? Русланыч! Вы откуда здесь?

Очередная неожиданная встреча. Господин Казаков собственной персоной. Впрочем, ничего удивительного — он прилетел на Гермес вместе с Гильгофом и командой. Судя по всему, уже успел принять на грудь, но лишь самую малость.

— Здравствуй, Луи, сто лет не виделись, — Казаков пожал мне и Коленьке руку, повернулся к Курту: — Господин лейтенант?

— Курт Вебер, шестая дивизия Панцерваффе. Рад познакомиться. Вы служите в Корпусе, герр капитан?

— Можно просто “Сергей” и на “ты”. Обстановка неслужебная, забудем о субординации. Я тоже только что пришел, хотел подыскать приличную компанию. Оказалось, что на ловца и зверь бежит… И что мы стоим?

— Давайте за мной, мсье, — скомандовал я. Через минуту мы оказались в тихом закуточке с отдельным столиком как раз на четверых человек. Официант возник будто из-под земли. Сказал вкрадчиво:

— Если господа собираются провести вечер с дамами, будет лучше перейти в…

— Потом, — отмахнулся Казаков. — Сначала надо передохнуть. Тащи все самое лучшее! И никакой водки, исключительно красное вино! Вина у вас на Гермесе ничуть не хуже французских!

Спустя полчаса я незаметно оставил изрядно поднабравшихся друзей и спустился вниз. Здание “Золотой Арфы” изучено мною настолько хорошо, что по его коридорам я могу бродить с закрытыми глазами. Крылов и господа офицеры пускай развлекаются, а у меня есть дела — нужно отрабатывать денежки Вени Гильгофа.

Сначала миновать расположенную в дворовом флигеле забегаловку с вполне подходящим наименованием “Мефистофель”, затем направо, по плохо освещенному коридору, лестница в полуподвал. Наглухо запертая дверь. Постучать пять раз.

— Чего надо? — Откинулась маленькая форточка, и на меня неприязненно воззрились два черных глаза.

— Как поживаешь, Рене?

— Глядите, кого принесло! Давненько не заглядывал…

Громыхнул замок, тяжелая металлическая дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы я смог проскользнуть внутрь. Надо мной возвышался несимпатичный господин с примесью негритянской крови. Плечищи как у буйвола, на левой щеке фиолетовый шрам от ожога, зубы желтые и обломанные.

— Хочу увидеть мадам, — без предисловий сказал я.

— Зачем?

— Есть серьезный разговор.

— На сумму? — невозмутимо уточнил Рене.

— Не будь меркантильным, сумма порядочная.

— С каких это пор ты стал располагать порядочными деньгами? — криво ухмыльнулся Рене. — Ладно, стой здесь… Но если ты побеспокоишь мадам из-за ерунды, быть тебе битым как в прошлый раз.

Я невольно поежился и предпочел о “прошлом разе” не вспоминать. Кулачок Рене может внушить почтение кому угодно, ваш покорнейший слуга исключением не является.

Оставшись в одиночестве, я все же решился заглянуть в ближайшую комнату. Не скажешь, что заведение процветает, всего два посетителя, глубоко погрузившиеся в мир грез. От сладкого аромата меня начало слегка мутить.

Мадам Елена Коменж содержит опийную курильню. Точнее, здесь можно получить любую дурь на выбор, но генеральное направление — опий. Земной мак отлично прижился на Гермесе. Во времена учебы в колледже я покупал здесь синтетические стимуляторы — не надо думать, что я ангел, все это пробовали, старина Луи и его соученики не исключение. В конце концов, невозможно как следует повеселиться в клубе без пары-тройки таблеток. Да, предосудительно, но если не увлекаться — ничего страшного.

— Давай за мной, — скомандовал Рене, вынырнув из полутьмы. — У тебя десять минут.

Вот и логово мадам Коменж, матриарха подпольного бизнеса на нашем материке. Обстановка вульгарная до полного неприличия — дорогие ткани, ярко-алая обивка мебели, все насквозь провоняло ароматическими палочками. Мадам необоснованно считает себя буддисткой, а потому вокруг полно статуэток и картин соответствующей тематики — заказывала на Земле за бешеные деньги.

— Здравствуй, Луи. Я уже начала забывать, как ты выглядишь. Чем обязана?

Госпожа Коменж выплыла из полос голубоватого дыма и строго посмотрела на меня. Внушительная старушенция. Высокая, сухощавая (если не сказать — тощая), а если бы не расшитый драконами красно-зелено-золотой халат, вполне могла бы сойти за суровую коллежскую преподавательницу. Сигарета в тонком мундштуке.

Впрочем, она не так уж стара — лет шестьдесят, не более того. Из них минимум сорок посвящено семейному предприятию, мсье Полиньи ее родной племянник. А самое главное достоинство мадам Елены — она знает все и про всех.

— Присесть можно?

— Или говори, в чем дело, или отправляйся домой, — нейтральным тоном сказала мадам. — Если хочешь что-нибудь купить, обратись к Рене.

— Хочу, — согласился я. — Покупаю информацию, дорого.

— О ком? И что в твоем представлении “дорого”?

— Скорее “о чем”. Валюта — русский рубль или германская марка. Можно наличными, можно чип-картами Внеземельного банка.