– Кто?
– Ну конечно же, капитан Дрейк. – Бекки засмеялась. Этот звук заставлял трепетать многих мужчин, однако Пэйтон, несмотря ни на что, было тяжело отличить его от ржания обитателей соседних стойл. – Он всегда любил меня. Полагаю, капитан Дрейк не мог вынести мысли обо мне, запертой здесь, и уговорил тебя помочь мне сбежать. А ты такая невероятно глупая, ты согласилась. – Вуаль качнулась из стороны в сторону. Бекки качала головой. – Бедная, бедная Пэйтон.
Пэйтон улыбнулась. Она просто не могла удержаться. Это было не смешно, правда не смешно, только вот… только вот это было-таки смешно.
– Верно, – сказала она. – Все именно так.
Вуаль дернулась. Это Бекки победно откинула голову назад.
– Я знала, – сказала она и позвала охранника, чтобы тот открыл дверь.
В те долгие послеполуденные часы, что Пэйтон провела взаперти вместо Бекки Уитби, у нее было предостаточно времени, чтобы поразмыслить над причинами своего поступка. Она спрашивала саму себя, поступила ли она так из-за утверждений Мэй Линг, что женщины должны помогать друг другу? Или потому, что ей не нравилось видеть беременную женщину в тюрьме? Или причиной было выражение лица Француза тем утром, когда она принесла ему завтрак? Когда он так сильно волновался о здоровье своей любовницы и не рожденного дитя? Она еще не знала, кем именно была его любовница. Она только видела, что Люсьен Лафонд, провозгласивший себя грозой южных морей, любил кого-то столь же неистово, как она любила Коннора Дрейка. И мог ли человек, способный так любить, быть совершеннейшим мерзавцем?
Пэйтон заставила себя встряхнуться. Разумеется, мог! Это же Люсьен Лафонд, человек, убивший брата Дрейка! Что она натворила? Господи, что же она натворила?
К тому моменту, когда ее наконец обнаружили – когда стражник открыл дверь, чтобы принести ужин для заключенной, Пэйтон притворилась, что лежит без сознания. Затем, поднявшись, она заявила, что, должно быть, подлая мисс Уитби стукнула ее чем-то сзади по голове и украла ее одежду – Пэйтон страдала от головной боли столь же острой, как если бы ее действительно чем-то ударили. Но ее головная боль была вызвана не ударом, нанесенным мисс Уитби. Во всяком случае, если не считать ударом ту внезапность, с которой она осознала, что натворила. Что скажет Дрейк, когда узнает? Она станет ему отвратительна. И это при условии, что он ее еще не возненавидел за то, что она всю неделю отказывалась с ним видеться.
И только когда судья, раздраженный тем, что у Пэйтон не было ответов на множество их вопросов, наконец – и весьма неохотно – освободил ее, когда она вышла на улицу и увидела ждущих ее братьев, Пэйтон поняла. В этот самый миг Пэйтон совершенно отчетливо поняла, почему она сделала это.
Теперь единственным вопросом было, как, как, черт возьми, она собирается объяснить все это Дрейку?
Вызволять ее из кабинета судьи приехали только Хадсон и Рэли. Когда она поинтересовалась, где Росс, они лишь многозначительно переглянулись и Хадсон легкомысленно ответил:
– Ну, когда он узнал, что ты сбежала, и мы не знали, куда, он начал пить…
– Из-за потрясения, сама понимаешь, – вмешался Рэли. – Он никак не ожидал, что ты проявишь столь… вопиющее неповиновение.
– Правильно. А когда не так давно примчался посыльный с новостями о том, что ты в тюрьме…
– В общем, он немного разозлился.
Пэйтон, сидевшая в фаэтоне между братьями, посмотрела сначала на одного, затем на другого.
– Насколько немного? – спросила она покорно.
– Ну, – хорошенько подумав над вопросом, ответил Хадсон. – Достаточно, чтобы попытаться пробить стену кулаком.
– Точно, – радостно подтвердил Рэли. – Только он забыл, что мы не в Англии, и стены здесь сделаны из камня, а не гипса. Думаю, через парочку недель он поправится.
Пэйтон кивнула. Она знала, что с Россом должно было что-то случиться, если он послал за ней эту парочку – и послал их в открытом экипаже, не меньше! И Пэйтон, все еще одетая в тюремное платье мисс Уитби, вызывала огромный интерес у прохожих, многие из которых тыкали в нее пальцем и достаточно громко восклицали «Это она! Та, что была мертва, но вернулась!»
Прежде Пэйтон не осознавала, как далеко находится городская тюрьма от дома ее семьи. Но расстояние было достаточным, чтобы Хадсон смог отпустить пару замечаний, пока они ехали.
– Полагаю, голова у тебя побаливает от удара мисс Уитби.
Так как голова у Пэйтон и правда болела, она решила, что не солжет, ответив:
– Да, немного.
– Кстати, чем она тебя ударила? – поинтересовался Рэли. – Подковой?
Пэйтон подняла голову и принялась вглядываться в ночное небо.
– Полагаю, так, – ответила она.
– Что за вздор, – фыркнул Рэли. – Серьезно, Пэй, тебе следует придумать что-нибудь получше, если ты не хочешь, чтобы Росс сожрал тебя с потрохами. Ударила подковой. Тьфу!
Хадсон, правивший парой идеально подобранных гнедых, был с ним согласен.
– Росс потребует дать ему пощупать шишку на твоей башке, – сказал он. – Лучше бы тебе придумать чертовски хорошее объяснение, да побыстрее.
Чувствуя себя совершенно несчастной, Пэйтон опустила взгляд.
– Полагаю, я просто могу сказать ему правду.
– Правду? – Рэли закатил глаза. – Зачем? Ты уже однажды сказала ему правду, и посмотри, куда это тебя привело – оказалась заперта в своей комнате на целую неделю.
Пэйтон вздохнула.
– Думаю, ты прав. Был ли… Дрейк знает?
Ни Хадсон, ни Рэли не ответили. Пэйтон, чувствуя, что что-то не так, посмотрела сначала на одного брата, затем на другого и с растущим чувством тревоги повторила вопрос. Наконец Хадсон сказал:
– Если он не знает, то он единственный. Каждый мужчина, женщина и ребенок на этом острове знают, что сегодня после обеда достопочтенная мисс Пэйтон Диксон…
– Известная иначе как юная леди, что была мертва, – услужливо вставил Рэли.
– Оказалась замешана в побеге из тюрьмы, в результате которого сбежала разыскиваемая преступница.
– Разыскиваемая или распутная? – сострил Рэли.
– Что именно сказал Дрейк? Я имею в виду, когда узнал? – не обращая внимания на брата, спросила Пэйтон.
– Не слишком много. – Фаэтон остановился перед домом, и Хадсон опустил вожжи. – Знаешь, именно он обнаружил, что ты сбежала.
– Что? – от удивления у нее перехватило дыхание. – Но как? Я думала, что Росс и близко не позволит ему подойти к дому.
Рэли выбрался из фаэтона.
– Не будь ослицей, Пэй, – посоветовал он. – Ты же знаешь Росса. Он злиться может не дольше, чем комар может не двигаться. Дрейк был здесь все это время, дожидаясь, когда ты перестанешь вести себя как маленькая. Обнаружив, что ты сбежала, он тут же отправился к себе домой, уверенный, что именно туда-то ты и направилась. Когда ты так и не появилась, он начал тебя искать. Однако, думаю, ему и в голову не пришло проверить тюрьму.
– Дрейк был с нами, когда появился посыльный, – вставил Хадсон. – Он заехал узнать, не появилось ли у нас каких-то новостей. Услышав, что случилось – что ты навещала мисс Уитби в тюрьме и что та удрала, он…
– Он что? – вцепившись в стенку фаэтона, Пэйтон, моргая, смотрела на брата, залитого струящимся из окон дома мягким светом.
– Он уехал, – пожав плечами, закончил Хадсон.
– Уехал? – вскричала она. – Уехал куда?
– Ну, откуда мне знать? Не мое дело приглядывать за ним, – Хадсон выбрался из фаэтона, повернулся и протянул Пэйтон руку.
– Но как… как он выглядел?
– Словно он испытывал отвращение. Только так я могу описать его. Мне кажется, он понял.
– Что понял? – Пэйтон была так расстроена, что даже не задалась вопросом, почему это брат помогает ей спуститься на землю. Раньше он никогда не совершал подобных рыцарских поступков по отношению к ней.
– Ну, что бедная старушка мисс Уитби не совсем сама сбежала, – Хадсон бросил на нее многозначительный взгляд. – Так ведь оно и было?
Пэйтон сглотнула. Господь всемогущий. Все было намного хуже, чем она могла представить. Испытывающий отвращение Дрейк? К ней? В любом случае, испытывающий отвращение из-за того, что она сделала. И почему бы ему не испытывать отвращения? Она помогла сбежать из тюрьмы женщине, сыгравшей ключевую роль в убийстве его брата! Каких других чувств она от него ждала? Восторга? Такой человек, как Дрейк – гордый, настоящий мужчина – вряд ли отнесется к тому, что она натворила, хоть с малейшим пониманием. Вероятно, с яростью. Но не с пониманием.