В калитке торчала физиономия «Промокашки» — того самого шкета, который пытался наняться к нему в мастерскую в самом начале.

Длинный, значит… Правильно сообразил тогда, что его не взял.

— Ты записку получил?

— Ну, получил, — лениво проговорил Сергея, левой рукой нашаривая ручку финки, заткнутой за пояс.

— Ответ?

Бац! Шкет шарахнулся: в столбе калитки дрожал впившийся нож.

— Ответ.

Пацан исподлобья взглянул на Сергея:

— Ну погоди…

— Максим тоже грозился. Хочешь ему привет передать?

Шкет бессильно выматерился, выдернул финку и исчез.

Сергей прислонился к косяку. Роль крутого и жесткого убийцы давалась ему ой как нелегко.

Без нагана не выходить даже в туалет.

После разговора с «Промокашкой» Сергей отправился на рынок: у него кончилось масло для смазки револьвера, нужно было прикупить еще пару ножей — если каждый уголовник будет уносить с собой по одному, то не напасешься — и так, по мелочи.

Масло ему налили в забавный пузырек со стеклянной, плотно притертой пробкой. Сергей прикупил его у мальчишки, который торговал разложенной на ящике всякой всячиной: пустыми флакончиками, гильзами, пробками, поплавками, пустыми консервными банками… Там же Сергей нашел пузырек с завинчивающейся крышкой. Шарики, когда они будут сделаны, нужно в чем-то хранить.

Уже на выходе с рынка ему обожгла спину мысль о том, что в базарной толчее ему легко могли сунуть острую спицу в сердце и поди пойми, отчего вдруг упал молодой парень в джинсовом костюме. Нет человека — нет проблемы.

К счастью, бандитам эта идея в голову не пришла. Или они за ним не следили.

Тарахтела машинка-прокатка, превращая грубые кусочки проволоки в не менее грубые и черные шарики…

На пластине нагревателя шарики начинают светиться ярко-красным светом под пламенем горелки и тут же сбрасываются скребком в охлаждающую ванночку с водой… Ай, черт!

Узкая струйка пара куснула Сергея за палец. В следующий раз будешь внимательнее.

Он вынул шарики из ванночки и положил их на газету сушиться.

После просушки шарики опять отправились на прокатку.

После специальной шлифовальной машинки они посветлели, после двух зеркально отполированных пластин заблестели, а после окончательной доводки — засверкали, как кусочки солнышка.

Солнце к этому моменту уже клонилось к горизонту, пришлось включать настольную лампу под газетным абажуром, чтобы выбрать самые подходящие.

Сначала Сергей просеял шарики через две пластины грохота, тоже сделанные по-советски, из толстых гладких пластин стали, в которых были просверлены очень точные отверстия. Шарики, не прошедшие верхнее решето и проскочившие через нижнее, безжалостно браковались, как не соответствующие размерам.

Затем Вышинский достал большую лупу, купленную на том же базаре и начал перебирать шарики. Овальные, кособокие и имеющие каверны и выпуклости также браковались.

В итоге, после почти целого дня работы, у Сергея в пузырьке перекатывались от силы два десятка шариков. Для первого раза неплохо, но потом нужно будет придумать что-то для снижения брака.

— Добрый вечер!

Сергей обернулся, брови вздернулись вверх: на пороге стоял Слава. Из-за его спины выглядывала Катя.

— Привет, Слава! Здравствуй, Катя! А что вы здесь делаете? В рабочее-то время?

— Вот как советские буржуи увлекаются заколачиванием денег и эксплуатацией трудящихся, — засмеялся Слава, — даже на время не смотрят. Уже давно вечер!

— А мы, — Катя смотрела настороженно, как будто и вправду ожидала увидеть в мастерской прикованных цепями рабочих, охаживаемых кнутами, — пришли посмотреть… В смысле, Слава привел меня посмотреть… В смысле, тебе показать…

— Ух ты! — Слава увидел установки и выпал из реальности, — Это для чего?

— Шарики делать, — Сергей отвел взгляд от Кати буквально на мгновенье, но она уже улетучилась. Наверное, искать замученные тела.

— Здорово! — Слава был готов развинтить тут все и рассмотреть все детали, — И работает?

— Смотри! — Сергей протянул ему пузырек, в котором перекатывалась блестящая крупа шариков.

— Здорово… Да ты посмотри, что мне сделали.

Спохватившийся Слава вынул из кармана сверток. Осторожно развернул тряпицу…

Ручки.

Вернее, пока еще корпуса. Вытянутые черные тела из полированного эбонита, сверху — блестящая медная пробка. Сергей осторожно открутил ее и извлек медную трубку.

С одного конца — пишущий узел, вместо шарика чернело отверстие. С другого — еще одна пробка. Сергей открутил и ее и вытащил длинную пружину с поршнем на конце.

Все правильно, так они и задумали. И все равно, увидеть свою задумку, свой корявый рисунок, уже почти во плоти… В горле запершило, глаза начали гореть…

— А размеры точные? — хрипло спросил он Славу.

— Точные, точные. Я у часовщика заказывал. Все дело за шариками и чернилами. Шарики уже готовы, а паста?

— А паста, — в помещение, становящееся маленьким и тесным, вошел сопровождаемый Катей Виктор Алексеевич. Следом протиснулась Леночка.

— А паста пока не получается. Виктор.

— Владислав.

— С вашей сестрой нас уже познакомила Лена. Так вот, о пасте. Теоретически, я сделал нечто похожее на то, что просит Сергей Аркадьевич, смешав метилфиолет с касторовым маслом, однако у меня есть подозрение, что для ваших целей она слишком жидкая. К тому же, слишком долго сохнет…

— А что если попробовать…

Химик и Слава исчезли в дискуссии. Сергей пошевелил лежащие ручки — двенадцать — повернулся к Кате:

— Ну, что скажете?

Настроение к концу дня было слишком хорошим, хотелось поделиться с окружающими, однако девушка сумела его испортить:

— Радуетесь? Конечно, другие за вас работают, а вы только деньги в карман складываете!

— Катя, но ведь я тоже работаю…

— Работаете? Работает ваш работник, я видела как он таскает бутыли в подвал, работает Виктор Алексеевич, а вы… а вы… Вам эта мастерская только как источник денег нужна. И всё!

Сергей, только этой ночью отказавшийся от денег и наживший неприятностей, сдержался с большим трудом:

— Катя, деньги для меня не главное…

— Не главное? А что главное?

Сергей задумался. А в самом деле, что для него эта мастерская? Зачем он с ней связался? И почему так усиленно ее защищает от посягательств бандитов-чернильщиков?

— Знаете, Катя… Наверное, главное для меня — удовольствие от того, что я смог сделать… Удовольствие от работы…

— Да, — глаза девушки сверкали, — Вот сейчас вы владелец мастерской. Вы сможете отдать ее в пользу государства? И продолжить работать? А?

— Ну… нет.

— Вот! — Катя развернулась, — Слава, я ухожу домой! Не задерживайся!

«Ну что я такого сказал? Не могу отдать я эту мастерскую. Она еще и не работает как следует. И проблемы с бандитами. Если ее отдавать, получается, что я свои проблемы на других перекладываю… Как-то неправильно это будет…»

Слава отвлекся от обсуждения «проблемы повышения вязкости чернильной пасты» и подошел к Сергею:

— Эх, ты… Я же специально Катю сюда привел, чтобы она увидела, что ты работаешь наравне со всеми. А ты… Эх!

— Дядя Слава, дядя Слава! — встрявшая в разговор Леночка избавила Сергея от необходимости отвечать, — А как ваши карандаши называться будут?

— Почему карандаши? — Сергей почувствовал, что улыбается. Рука сама потянулось погладить девочку по волосам.

— Дядя Витя сказал, что это — чернильные карандаши.

Химик за спиной улыбнулся и развел руками.

— А правда, — Слава взял один из корпусов и провел пальцем, — Вот здесь можно выгравировать название. Какое?

На самом деле… Какое? Как вы яхту назовете, так она и поплывет.

— Давайте назовем ее «Товарищ Луначарский»! — пришло в голову Славе.

«Евпатий Коловрат», — подумал Сергей, но промолчал. Слава юмора бы не оценил.

— Или «Зинин», — включился в мозговой штурм Виктор Алексеевич.