— Не очень-то вы на Арчи внимание обращайте, — заискивающе произнес старик, — мальчишка он еще совсем, хоть и вымахал такой. Как говорится, сила есть — ума не надо. Я и сам всполошился, как шум-то услыхал, а уж что чуть было не пальнул в вас, сэр, так вы уж простите старика. Вы ведь нездешний, это точно, может, судно какое разбилось — или не разбилось, а? — Мысль о кораблекрушении пробудила в моем отце демона жадности, глаза его вмиг заблестели, а жилистые старческие руки затряслись.

— Я прибыл сюда на шлюпке, — отрезал незнакомец. — Я подошел к первому дому от берега, и мне будет нелегко забыть оказанный вами «теплый» прием. Этот ваш «мальчишка» мне чуть шею не сломал.

— Хорошенькое дело! — возмущенно перебил его я. — Что же это вы не подошли к двери, как порядочный человек, а вместо этого подкрались к окну?

— Тише, Арчи, тише, — умолял меня отец. Незнакомец же улыбался мне так дружелюбно, словно мы с ним уже успели помириться.

— Все без обид, — примирительно сказал он. Говорил он довольно странно, с каким-то непонятным акцентом, иногда чуть шепелявя, ¹

временами по-американски раскатисто, хотя большей частью очень чисто. — Я бы поступил точно так же, приятель. Ты, наверное, заметил вчера бригантину у берега?

Я кивнул.

А.Л. Грейс. Предупредительная жена

— Это и есть моя посудина, — продолжил он. — Я там и владелец, и шкипер, и все остальное. Может же человек тратить деньги, как ему хочется? Я люблю плавать и люблю новые впечатления. По-моему, ничего плохого в этом нет. Прошлый месяц я провел в Средиземноморье, но мне до чертиков надоели голубые небеса и прекрасная погода. Остров Хиос, доложу я вам, прямо-таки райское местечко. Я прибыл сюда, чтобы подышать свежим воздухом свободы. Мы здесь обследовали все острова, а когда подплыли к вашему, что-то такое мне в нем понравилось. Так что я изменил курс, бросил якорь и прошлой ночью сошел на берег разузнать, что да как. Первый дом, что я увидел, был не ваш, а другой, дальше к западу, однако я сразу убедился, что нашел то, что мне по душе, — спокойный, тихий уголок. Потом я вернулся на корабль, отдал все приказы, а затем снова сюда. Думаю, у вас можно будет остановиться на несколько недель. Человек я неприхотливый и со средствами. Скажем, десять долларов в неделю за постой и кормежку, за полмесяца плачу вперед.

Он сунул руку в карман и вытащил оттуда четыре новеньких сверкающих наполеондора и пододвинул их к моему отцу, который тотчас же схватил блестящие монеты.

— Прошу меня простить за столь негостеприимный прием, — смущенно начал я. — Видимо, я был спросонок и сразу ничего не понял.

— Ни слова больше, дружище, ни слова больше! — с жаром воскликнул он, сжав и тряся мою руку. — Мне к таким вещам не привыкать. Ну что ж, считаем, что договорились?

— Да живите, сколь вашей душеньке угодно, — ответил отец, перебирая монеты. — Уж мы-то с Арчи завсегда сможем угодить вам. Вы не подумайте, здесь у нас не глушь какая. С Ламлаша вот приходят лодки, привозят нам газеты да новости всякие.

Меня поразило, что незнакомец нисколько не обрадовался, услышав это, скорее наоборот.

— Вот как? Неужели до вас сюда газеты доходят? — нахмурился он.

— Ну да, ну да, «Скотсман» и этот, как его, «Глазго Герольд». Может, это самое, мы завтра поутру с Арчи доплывем до вашей посудины да привезем вам багаж и все такое, а?

— Да мой бриг уже миль за пятьдесят отсюда, — ответил гость. — Он мчит в Марсель быстрее ветра. Я приказал старпому вернуться сюда примерно через месяц. А что до багажа, то я все свое ношу с собой. Чем толще кошелек, тем меньше поклажи. Все самое необходимое — в узле под окном. Кстати, меня звать Дигби, Чарльз Дигби.

— Мне казалось, что ваши инициалы А.В., — заметил я.

Он спрыгнул с кухонного шкафа, словно ужаленный, и лицо его на мгновение потемнело.

— Что за черт, что ты несешь?! — в его голосе послышалась угроза.

— Я думал, что, возможно, это ваша вещь, — ответил я, подавая ему найденный платок.

— Ах, вот оно что! — произнес он с деланной улыбкой. — Я сперва не понял, о чем ты. Все в порядке. Это платок Виттингдейла, моего второго помощника. Пусть он побудет у меня до его возвращения. А сейчас дайте мне что-нибудь поесть, иначе я умру с голода.

Мы собрали ему почти все, что было съестного в доме. Он ел жадно, почти не жуя и глотая огромные куски. За едой он осушил большой стакан виски с водой. Затем отец проводил его в пустовавшую отдельную комнату, которой гость, по его собственным словам, остался очень доволен, и все мы начали укладываться спать. Когда я вернулся к своей кушетке, я заметил, что ветер усилился, и сквозь разбитое окно увидел пролетавшие мимо длинные клочья водорослей. Взмахивая крыльями, в окно влетела огромная летучая мышь, что у нас на островах считается знаком беды. Но я никогда не был суеверным, поэтому дал ей покружить по комнате, пока она не смогла благополучно вылететь наружу.

Наутро ветер дул с прежней силой, хотя небо почти очистилось. Наш гость встал рано, и мы вдвоем пошли прогуляться к берегу. Перед нами открылся грандиозный вид. Огромные волны шли нескончаемой чередой, накатываясь друг на друга, а затем с грохотом обрушивались на камни, поднимая тучи мелких камешков и водяной пыли, наполняя воздух мельчайшими капельками влаги с острым запахом.

Мы стояли рядом и любовались прибоем, как вдруг я заметил, что к нам изо всех сил бежит мой отец. Он поднялся еще до рассвета и пропадал где-то на участке. Увидев, что мы смотрим в его сторону, он замахал руками и начал что-то кричать, но ветер уносил его слова прочь. Мы ринулись к нему, видя, что он хочет рассказать нечто важное.

— Бриг разбился, и все потонули! — выпалил он нам в лицо.

— Что?! — прокричал наш гость.

Я никогда прежде не слышал, чтобы в одном-единственном слове звучало столько радости и восторга.

— Все потонули, и ничегошеньки не осталось! — повторил отец. — Да пойдемте, вы сами все увидите.

Иван Айвазовский. Морской вид

Мы отправились вслед за ним на другую сторону утесов и спустились на песчаный берег. Он был весь усеян обломками, кусками снастей и обшивки, сломанными шпангоутами и какими-то разбитыми бочонками. У самого берега на волнах качался огромный брус, то и дело вздымаясь кверху, словно гигантское копье, а затем снова падая и исчезая в бушующей стихии. Дигби подбежал к какой-то лежавшей невдалеке деревяшке, нагнулся и внимательно ее рассмотрел.

— Боже милосердный! — произнес он наконец и глубоко вздохнул. — Вы правы. Это действительно «Прозерпина», и погибли все до единого. Какой ужас!

Когда он говорил эти слова, его лицо было темным и мрачным, но глаза при этом блестели и сверкали. Во мне начинала зарождаться глубокая антипатия и недоверие к этому человеку.

— Был ли у кого-нибудь хоть малейший шанс выбраться на берег? — спросил он.

— Нет, нет, и весь груз потонул, — ответил мой отец с неподдельной печалью в голосе. — Берега-то тут ох какие коварные. Аккурат за Протоком есть подводный завертыш, и закручивает он аж до самой большой земли. Черт подери, если уж суждено было кому разбиться, что бы им не сесть на камни к востоку, чтоб честный человек собрал, что сгодится по хозяйству. Так нет же, все досталось этим мерзавцам с Аррана, что б им пусто было! Бочку пустую, может, и занесет сюда, а вот сундук какой или тело чье-то — так это нет, даже и не думай.