7. ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ

На другой день, около полудня, в лавку папаши Ледрю вошел человек средних лет, обыкновенно одетый, с обыкновенным, маловыразительным лицом.

— Я хотел бы видеть мосье Ледрю.

— Вы видите его перед собой, — отозвался папаша Ледрю.

— Очень приятно, мосье, — вежливо произнес посетитель. — Я из полиции.

— Из полиции? — Папаша Ледрю нахмурился, его старое сердце беспокойно забилось. — Какое дело полиции до меня? Я честный коммерсант…

— Из  т о й  полиции, — многозначительно сказал посетитель, подняв кверху указательный палец, словно «та» полиция пребывала на небе.

Хотя папаша Ледрю имел смутное представление о «той» полиции, он еще больше струхнул. В его голове беспорядочно забегали мысли. Если бы дело шло о скупке краденого — за ним числились такие грехи, — он просто сунул бы в пасть этому типу несколько франков. Но ведь «та» полиция ведает шпионажем, разведкой, контрразведкой и прочими страшными делами, столь памятными каждому парижанину с проклятых времен оккупации. Правда, перед ним самый обыкновенный француз, а не бош, но одному богу известно, на что способны эти типы «оттуда».

— Так, так… — пробормотал папаша Ледрю. — И что же вам от меня надо? Уж не думаете ли вы, что я алжирский шпион? Или советский агент?

— Не знаю, — сказал посетитель. — Но я уполномочен моим комиссаром поговорить с вами об одном важном деле. Прошу вас запереть лавку, разговор предстоит секретный.

Папаша Ледрю достал из бездонного кармана своего фартука большущий ключ, покорно запер дверь и вернулся за прилавок.

— Простите меня, старика, — держась за сердце, он опустился на табурет, — мне трудно стоять…

— Это ваше право. А теперь потрудитесь ответить, — в голосе посетителя появились строгие ноты, — как попала к вам коллекция минералов, которую вы продали вчера некоему Эмилю Брокару?

При этом посетитель уставился на папашу Ледрю своими отнюдь не проницательными глазами.

— А-а, вот вы о чем! — приободрился было папаша Ледрю. — Ну, дружок, это моя коммерческая тайна.

— Во-первых, я вам не «дружок», — резко сказал посетитель. — А во-вторых, извольте тотчас же ответить на мой вопрос. Знайте: в этом деле замешаны силы и интересы, связанные с обороноспособностью Франции! Понятно?

— Господи боже мой! — выдохнул со стоном папаша Ледрю. — Надо же было мне связаться с этим проходимцем Брокаром! То-то он вырядился; как витринный манекен, во все модное, подлый изменник! Да и слыханное ли дело, — добавил он в полном смятении, — платить сто франков за паршивую коллекцию минералов, которой красная цена двадцать!..

— По выяснении всех обстоятельств этого темного дела Эмиль Брокар понесет заслуженное наказание, — бесстрастно, как судья, сказал посетитель, затем склонился к папаше Ледрю и снизил голос до шепота: — Не советую вам хитрить со мной, уважаемый. Признайтесь, что побудило вас назначить за эту, как вы выразились, «паршивую», коллекцию столь высокую цену? Выходит, вам было известно об  о с о б о м  ее значении? Не так ли?

— Помилуй меня бог, мосье, — слезно заговорил насмерть перепуганный папаша Ледрю, — ничего не было мне известно! Ну, принесли мне мальчишки коллекцию, продали за гроши. А тут подвернулся неожиданно разбогатевший проходимец Брокар, я понял, что можно сорвать деньгу, — и сорвал! Вот и все, клянусь вам вечным спасением!..

— Это какие же мальчишки? — строго спросил посетитель.

— Самые обыкновенные, ей же богу! Робер Картье и его приятель Поль, улица Кюмпьен, дом семнадцать! Вот и эти весы у меня от Робера и эти старинные часы! У него запропастился куда-то отец, ученый-геолог Анри Картье, он и распродает его барахло, чтобы не сдохнуть с голоду…

— Робер Картье, сын геолога Анри Картье, Компьен, семнадцать? — медленно, словно зазубривая, повторил посетитель. — Не так ли? — Он откинулся назад и удовлетворенно сказал: — Теперь я вижу, что вы говорите правду, мосье Ледрю. Сказанное вами совпадает с нашими сведениями. Вот именно: Робер Картье, сын Анри Картье, Компьен семнадцать…

— Ну да, Робер Картье, такой рослый, крепкий юнец, а тот, Поль, будет пожиже! У Робера есть тетка, она сейчас в лечебнице, а отец, черт его знает, пропал где-то без вести месяца два назад, наверное что-нибудь политическое, если только не хуже…

Папаша Ледрю чувствовал себя сейчас истинным патриотом, разоблачителем государственной измены. Если бы посетитель не прервал его, папаша Ледрю, охваченный пафосом доносительства, готов был говорить и говорить, пока не иссякло бы все, что было ему известно — и даже неизвестно — о семействе Картье.

— Мне все ясно, — с важностью заключил посетитель. — Я доложу комиссару, что вы дали чистосердечное показание. Но помните: никому ни слова, ни полслова о том, что у вас побывал представитель той полиции, а также об обстоятельствах, связанных с покупкой и продажей коллекции! Имена же Картье и Брокара, — он приложил ко рту ладонь, — держите под семью замками! Только в этом случае можем мы поручиться за вашу свободу…

— О мосье комиссар!

Когда посетитель покинул, наконец, лавку, папаша Ледрю утер полой фартука пот со лба и возблагодарил господа бога за чудесное избавление. И что за дельные, справедливые люди в этой высокой полиции! Они не только быстро установили полную его непричастность к измене, но даже не изъяли полученные им от изменника Брокара и все же честно заработанные сто франков! Что же такое было, однако, в этой коллекции минералов? Наверное, какое-нибудь взрывчатое вещество, не иначе. Удачно же избавился он от этого опасного товарца!..

На этом папаша Ледрю и успокоился.

А посетитель, выйдя из лавки, быстро миновал переулок, свернул за угол и сел в поджидавшее его такси. Не прошло и десяти минут, как он сошел у двери маленького кафе на дальней захолустной улочке, отпустил такси и вошел в помещение. За одним из столиков его поджидал Брокар.

— Ну как? — спросил тот порывисто и даже привстал от волнения.

— Все в порядке.

— Фамилия? Адрес?

— Фамилия, адрес.

— Обстоятельства?

— Обстоятельства.

— Браво, Фагэ! Мадемуазель — два коньяка!..

8. НА ПОРОГЕ ТАЙНЫ

Фагэ и на деле был полицейским шпиком, из самых мелких, к тому же из уголовной полиции. Не будь папаша Ледрю так напуган, он мог бы поставить этого дружка Эмиля Брокара в затруднительное положение простым требованием предъявить документ. Впрочем, папаше Ледрю была не по душе и уголовная полиция.

Так или иначе, первый успех окрылил Брокара. Отметив его со своим дружком скромным количеством коньяка — Брокар не питал пристрастия к крепким напиткам, — он направил Фагэ в полицейское управление, где у того, в свою очередь, был дружок, имевший доступ к секретной картотеке. Было вполне вероятно, что там среди тысяч и тысяч найдется карточка и на геолога Анри Картье, бывшего обладателя таинственной минералогической коллекции.

На этот раз Брокар поджидал Фагэ у себя на квартире, куда тот вскоре и явился.

— Есть! — выдохнул он еще в дверях: видимо, Брокар успел заразить его духом азарта. — Анри Батист Картье, геолог, Компьен, семнадцать!

— Давай сюда! — Брокар протянул к нему обе руки. — Все ли ты точно списал? Слово в слово?

— Ничего я не списал, не так-то все это просто!

— Как так? — опешил Брокар. — Почему не списал?

— Да разве он подпустит меня к картотеке? Ему за это голову снимут…

— Какое дело мне до того, кто из вас будет списывать! — закричал на него Брокар. — Ты ли, дружок, или твой приятель! Мне до зарезу нужна копия полицейской карточки на Картье, и дело с концом!

— Я понимаю, только он не согласен на двадцать…

— Врешь, он согласен! Это ты, ты решил сорвать с меня еще двадцать! Думаешь, не вижу этого по твоей ненасытной полицейской морде? Так знай же: ни гроша более!..

— Он требует пятьдесят франков, Эмиль… Я уже взял на себя смелость и предложил ему тридцать, но он ни в какую. У нас, говорит, на всякие услуги и поблажки существует твердая такса. Карточка — пятьдесят франков…