Значит, Злодей у нас наверняка один, а Шутников неизвестно сколько.

На самом-то деле, достоверно на присутствие в доме Злодея указывает только этот чертов ингалятор. Даже аварию можно еще посчитать результатом злой игры случая, но синильная кислота не тот «продукт», а ингалятор не тот предмет, чтобы им можно было совпасть случайным образом.

Злобные письма — явно работа Шутника. Разорванная — ну хорошо, хорошо, разрезанная — цепочка — тоже. И испачканное полотенце, «кровавые» пятна на котором при тщательном обнюхивании удалось опознать как один из лосьонов.

Разлитый шампунь может быть и случайностью, и результатом деятельности Шутника. Но может оказаться и первым приветом от Злодея. Авария — либо случайность, либо еще один «подарочек» от Злодея. Ну, а «заряженный» ингалятор — гарантированно.

Забудем временно про Шутника и попытаемся определиться с кандидатурой Злодея.

Сам Герман. Возможность — по всем трем «эпизодам» — да. Мотивы — более чем сомнительные. К тому же, если он замышляет что-то против Кристины — за каким дьяволом пригласил меня?

Боб. Увы, но возможности у него были. Мотивы? Не представляю.

Ольга. Возможности — да. Мотивы? Возможно. Тщательно скрываемая ревность, либо лояльность по отношению к матери, либо что-то еще, мне неизвестное.

Вика и Тимур. Да на оба вопроса. Но только если авария была случайной. Если нет, оба, по понятным причинам исключаются. Тот, кто подстраивает автокатастрофу, не станет садиться в испорченную машину. Стоп. Что-то там Герман такое странное говорил — мол, высшие силы Злодея покарали. Получается, что он считает Тимура именно таким — фантастическим! — идиотом? Ох, нет, не верю. Тогда зачем такую чушь городить? Очень странно.

Светочка. Возможности — да, в том случае, если у нее все-таки есть мозги, чего до сих пор не замечено. Мотивы — Герман, конечно. Он-то ей вовсе не интересуется, зато она — даже очень.

Стас. Возможности — да. И аварию мог бы сам подстроить. Водитель он классный и, зная заранее, что колесо отвалится, вполне мог рассчитывать на то, что останется цел, плюс отведет от себя подозрения. Мотивы? Может, он тот самый Станислав из Приреченска? Оно бы, конечно, очень логично. Но в машину-то сели Вика с Тимуром. А он не останавливал. Значит, не знал, что с машиной что-то не так. То есть, если авария спланированная — Стас не Злодей. Если случайная — может быть.

Любвеобильный алкоголик на очередной остановке, наконец, избавил меня от своего присутствия. Но, увы, две подсевшие тут же кумушки принялись с жаром обсуждать не то собственные семейные неурядицы, не то сюжетные сплетения какого-то сериала: и что ей теперь делать? представляешь, что будет, если он обо всем узнает? кошмар!

И в самом деле кошмар. Почему я с самого начала зациклилась на версии ревности, ненависти и тому подобных чувствах? Мотив действительно бросается в глаза, но это же не означает, что он единственно возможный? Что у нас еще есть, кроме эмоциональных стимулов?

Особых материальных выгод ликвидация Кристины никому не приносит. Если говорить о не совсем материальных… Ольга и Боб — по отдельности или вместе — могут приуготовлять возвращение бывшей жены. Нина может сама рассчитывать на роль супруги. Светочка — тем более (в ее представлениях). У Зинаиды Михайловны может иметься некая устраивающая ее кандидатура.

Н-да. Как-то сомнительно все это выглядит. Нина — если предположить в ней желание стать новой мадам Шелест — могла бы начинать действовать в предыдущий период — не дожидаясь, пока Герман снова женится. Возвращение Марины — вообще фантастика, ей и там очень даже неплохо.

Очень хочется подозревать Светочку — она явно стремится завоевать сердце, а точнее, кошелек хозяина дома — но я до сих пор не могу понять, зачем она при этом Стасу глазки строит. Кидается на все, что в штанах, абсолютно автоматически? Да и есть ли у нее какие-то осмысленные желания и стремления? Если же предположить, что вся ее безмозглость — лишь искусная игра, тогда рядом с ней Сара Бернар за компанию с Ермоловой сопят в тряпочку.

Как мотив гораздо богаче обладание чьим-то секретом.

Самый подозрительный тогда Боб. Если существует некая тайна, обнародование которой может лишить его нынешнего удобного положения — не поручусь, как он поступит при риске все потерять.

Зинаида Михайловна? Если следовать логике мыльных опер, она может скрывать, что Герман вовсе не ее сын. У Стаса ситуация как у Боба: например, при всей его молодости он может быть криминальное прошлое, и он боится, что Герман про это узнает и выгонит. Правда, хороший водитель работу себе найдет без проблем, так что мотив «сокрытия» в случае Стаса сомнителен.

Ольга тоже может опасаться, как бы папе не рассказали про нее что-то ужасно нехорошее. Но что она в этом случае теряет? Сошлют «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов»?

Ага. Нина вообще может оказаться резидентом трех разведок или, наоборот, главарем международной наркосиндиката. А Кристина в таком случае должна быть тайным агентом Интерпола. Эка меня занесло!

Но, кстати, Интерпол не Интерпол, однако кое-что меня и впрямь смущает. Портреты «Кристина вчера» и «Кристина сегодня» как-то не совмещаются друг с другом. Вчера: сильная, упорная, даже жесткая, великолепно соображает, абсолютно точно знает, с какой стороны на хлебе масло. Сегодня: хрупкая, почти беспомощная, не очень умная, заботы о собственном благополучии с милой улыбкой перекладывает на окружающих.

А может, это два разных человека? — робко предположил внутренний голос. Может быть, — уныло согласилась я. А что? Тоже вариант, не хуже и не лучше других. Не хуже «агента Интерпола» наверняка. От фотографий, которые удалось посмотреть в учебной части, в школе и в детдоме, толку было немного. На фото в личном деле девочку от мальчика не отличить. Выпускная фотография тоже передавала лишь самое общее сходство — Галина Сергеевна, к примеру, выглядела на ней двадцатипятилетней красавицей-герцогиней. Снимки из детдома к жизненной правде были поближе, но тоже дела не проясняли. Такие правильные лица, как у Кристины, вообще с уверенностью опознать затруднительно: вроде она, а может, просто похожа. Вот будь у нее внешность Вупи Голдберг… Или родимое пятно в четверть лица. Тогда никаких сомнений бы не было.

28

У калитки я столкнулась с Ольгой — она провожала баскетбольного роста девицу с физиономией унылой лошади. Взгляд на такое, с позволения сказать, выраженье лица позволяет выбирать между двумя возможностями: не то человек непрерывно сдерживает зевоту, не то у нее болит не менее полудюжины зубов сразу. Ольга вежливо улыбнулась уходящей гостье и даже помахала ей рукой.

— С твоего курса? — самым естественным тоном поинтересовалась я.

— Из моей группы. Лилька Макарова. Пообщаться вдруг приспичило.

Лилька Макарова? Та-ак. Не из Приреченска ли эта «баскетболистка»? Конечно, Макарова — в наших широтах — почти Иванова, да и Лиля — не какая-нибудь Семирамида. Впрочем, и не Маша, Оля или Таня. И возраст подходит, и страшненькая, и филфак опять же. Многовато для простого совпадения. Подозреваемые, похоже, начинают плодиться просто почкованием. Еще неделя, и их хватит на небольшой партизанский отряд.

Но воля ваша! Пусть Кристина и классическая жертва, притягивающая потенциальных «агрессоров» просто по своей природе. Пусть мне трижды несимпатичен этот типаж — но «агрессоров»-то это не оправдывает. Как мини-юбка и декольте — не индульгенция для насильника. И если Шутника я еще могу как-то оправдать (не хочешь, чтобы тебе всю жизнь кнопки на стул подкладывали, — начни с себя, перестань быть «жертвой»), деятельность Злодея за гранью любой толерантности.

Пожалев мой перегруженный интеллект, кто-то там наверху, в божественных высях, взял на себя тяготы выбора — с кого начинать исполнение судьбоносных решений. Ни Германа, ни Кристины дома не было, а остальные сидели по своим комнатам. Досягаемым оказался лишь Боб, с привычной уже галантностью пригласивший меня «погулять». «Погулять» в его представлении означает вальяжно дойти до набережной, дабы посидеть на террасе углового кафе. Одна из официанток этого кафе, судя по всему, представляет идеального мужчину примерно так же, как и я: при появлении Бориса свет Михайловича она меняется в лице, а на меня глядит, как будто я собираюсь смыться, не расплатившись. Хотя платит вообще-то Боб.