Славу, однако, петух встретил, как своего, и даже милостиво согласился принять от него подношение — пакетик чипсов, которые начал клевать с явным удовольствием.

— Очень разборчивый! Семечки терпеть не может, обожает чипсы и воблу. Марк ему каждый раз воблу приносил.

— А пиво?

— Нет, пива не пьет. И к женскому полу очень недоверчиво относится. Мужик!

— Как же этот мужик без гарема-то?

— А тут же дальше частные дома начинаются. Вот туда и летает.

— Какой-то у него странный хозяин — петуха держит для соседских кур?

Слава засмеялся, скамейка мелко задрожала.

— Был бы хозяин, был бы странный. А это вольная птица. Почти цыпленком тут появился, должно быть, сбежал от кого-то. Ну и прижился.

— А зимой как же?

— На чердаке живет, там тепло.

— Ясно. Интересная птичка. Но бог с ним, с петухом. По правде сказать, я хотела задать два вопроса. Один ничего себе, а один немного некорректный.

— Ну, тогда начнем с некорректного, — усмехнулся Слава.

— Что на данный момент у Марка происходило в личной жизни? Ну, то есть, было что-то постоянное или все больше так, на один вечер?

— Постоянное. Уже около года, — Слава вздохнул. — Я ждал, когда вы спросите. Марина, фамилию, правда, не знаю. Я звонил ей сразу после… ну, когда узнал. Ее в городе нет.

— И давно?

— С неделю. Не то в командировке, не то в отпуске, может, за свой счет взяла, я по телефону не очень понял.

— Слава, совсем нескромный вопрос. У них все нормально было?

— В каком смысле? — удивился он, и я вспомнила о его профессии. — Что может быть нормального или ненормального в отношениях двоих? У всех все по-разному, как сравнить, тем более судить?

— Может, ссорились из-за чего-то… у всех есть свои острые углы, а? Напряженность, внутренние конфликты какие-то?

— А-а… об этом… Безоблачностью там, конечно, не пахло. Всякое случалось.

— По разным причинам или…

— Марина его все уехать уговаривала.

— Уехать?!!

— Ну да, куда-нибудь подальше и поглуше.

— Зачем?

— Да она считала, что он слишком много пьет, а, оставаясь в журналистской тусовке, прекратить это совершенно невозможно. Правда ведь?

— Ну… В некотором смысле. То есть, насчет тусовки. Хотя тоже от персонажа зависит. Но в целом верно: быть журналистом и при этом оставаться трезвенником — весьма затруднительно. Но и до пьянства дело очень редко доходит. Вот Марк… Ну, пил, конечно, но алкоголиком его вряд ли можно было назвать. Я, конечно, не спец по наркологии, но Марк запросто мог сказать: «Мне пока хватит, еще материал надо закончить». Несколько раз наблюдала, как вообще отказывался, потому что на важную встречу должен был ехать. Так что, он сам выбирал, когда и сколько, а алкоголик, по-моему, ничего уже не выбирает.

— Да может быть, Марина и не считала его алкоголиком. Просто у нее на пьяных была…

— Аллергия?

— Ну, примерно в этом роде. Сперва пыталась условия диктовать, мол, выпьешь — на глаза не появляйся.

— А Марк?

— Вначале, вроде бы, держался, потом надоело. Я, собственно, не был особенно в курсе их отношений, не мое это дело. Так, отдельные замечания проскальзывали. Иногда в компаниях общих бывали. По-моему, Марина действительно его любила…

— А он?

— Ну, Рита, вы ведь его знаете, то есть, знали. Мягкий, мягкий, такой меланхолик, а где сядешь, там и слезешь. И не из упрямства или там несгибаемости какой-то особенной, а, скорее, наоборот, от нерешительности. Нет так нет, пожмет плечами и забудет. Или не забудет, попереживает какое-то время, назад может запросто вернуться. Вроде и готов во всем идти навстречу, а на деле все так и будет течь, как текло. Да и работу свою он любил. А ведь Марина этот переезд придумала как раз, чтобы из привычной тусовки его вытащить.

— М-да. А тусовка везде одна и та же. Причем чем дальше в глушь, тем меньше событий, значит, скучнее работа и чаще празднуют. Нет, не представляю Марка вне журналистики. Что бы он делал?

— Ну, по диплому-то он историк, мог преподавать, например. Но в последнее время вроде разговоров про отъезд я не слышал. Как-то у них это, кажется, притерлось.

Я призадумалась. Судя по рассказу Славы, неизвестная мне Марина обладала как раз тем характером, благодаря которому человек берет на себя право решать за… скажем, за соседа. Ах, дорогой, как ты можешь сыпать в еду столько перца, это ужасно вредно! Я тебя люблю и желаю тебе только добра, разве ты мне не веришь? Ну и так далее.

Оставался, однако, еще один вопрос.

— Вам в связи с Марком говорит что-нибудь фамилия Куприянов? Возможно, Валерий Петрович.

— Точно, Куприянов. Тогда у нас с вами разговор получился сумбурный, я, признаться, запамятовал. Точно, Марк сказал «Куприянов».

— А по какому поводу?

— Ну, он спрашивал, могут ли перепутать анализы в клинике. Вроде бы кто-то ему про такое рассказывал. Проверяется человек — аж четыре креста. А потом, в другом месте повторяет — ничего подобного, все чисто. Я как раз фамилию вспомнить не мог. Точно, Куприянов. Имени Марк не называл, а фамилию упомянул. Так, мельком. Все больше интересовался, насколько такая путаница возможна.

— И что?

— Да все бывает, конечно, лаборанты тоже люди. Только очень редко.

— Погодите, Слава, я что-то не понимаю. Если человек проверяет результаты в другом месте — значит, уверен, что у него все должно быть чисто. А если он уверен — тогда зачем с самого начала проверялся. Я, наверное, не очень внятно это сформулировала, но…

— Да я понял. Тут как раз все объяснимо. Вы просто не совсем точно представили себе ситуацию. Человек ведь обращается в такую клинику не обязательно потому, что подозревает — где-то что-то подцепил. И даже скорее всего не поэтому. Мало ли какие проблемы случаются, да хоть с той же потенцией. А проверяют РВ — или аналогичную реакцию — при этом хотя бы ради уверенности, что дело не в этом. Ну и вдруг вылезает четыре креста.

— Слава, извините, я все-таки не совсем в теме. РВ — это реакция Вассермана, да? А четыре креста?

— Интенсивность. Как раз про такую ситуацию Марк и рассказывал. Пациент в шоке, потому как абсолютно точно знает — неоткуда. Вроде непорочного зачатия. Бросается на жену — где бывала, откуда приволокла. Жена заявляет, что у мужа крыша съехала, потом обижается и с обиды идет и проверяется — чисто. Муж потихоньку приходит в себя, начинает шевелить мозгами и тоже делает повторные анализы — и тоже чисто. Получается, что перепутали результаты там, куда он первоначально обращался.

— А Марк не говорил, где именно этому Куприянову анализы перепутали?

Слава покачал головой.

— Нет. Это я запомнил бы. Ведь как раз я ему про самые заметные из них и рассказывал. И вроде особенного интереса он ни к одной не проявил.

20

В дверях подъезда я столкнулась с местным бомжом Венечкой. Он живет в нашем подвале, причем с таких незапамятных времен, что даже участковые, сменяющиеся у нас каждый год, его не трогают, а передают по наследству, как переходящее знамя — из уважения к постоянству, должно быть. Безобиднейшее, в общем, создание и даже довольно интеллигентное. Единственная (кроме запаха, конечно) утомительная черта — привычка рассказывать каждому, кто неосторожно попался на дороге, про то, как он растерял свое могучее здоровье — то в горах Тянь-Шаня, то на полярной станции, то в какой-нибудь суперсекретной лаборатории. Только в космос Венечка, кажется, не летал. По крайней мере, я не слышала.

Увидев меня, он почему-то раздумал выходить на улицу — вероятно, решил, что я подходящий объект для выражения безграничной любви к человечеству вообще и отдельным его представителям в частности. Невзирая на глубокий вечер, от высшей стадии самосозерцания Венечка был еще довольно далек и даже пытался разговаривать. Я, собственно, не против. Если недолго. В отличие от большинства своих «коллег» Венечка вызывает у меня скорее сочувствие, нежели осуждение. Обычно человек начинает пить, потом продает квартиру, после чего и опускается окончательно. Короче, сам дурак. У Венечки все было наоборот. Действительно, не повезло: квартиру он потерял в результате чьих-то махинаций — просто кинули мужика при обмене, и все дела. Какое-то время держался, пытался чего-то добиться, «провернуть фарш назад», но, естественно, безуспешно. Потом, так же естественно, запил. Однако, невзирая на все свои «хождения по мукам» к окружающему миру относится более чем дружелюбно.