Съемки требовали от Лайзы полной отдачи сил – начинались они с гримерной, где она проводила, сидя в кресле, по нескольку часов, пока умелые руки Чарльза Шрамма превращали ее лицо в безобразную маску. По словам самой актрисы: «Я потом привыкла к своему новому лицу. И поэтому, перед тем как сыграть сцену, в которой я вижу себя в зеркале и кричу от ужаса, мне пришлось пойти в комнату одной и рассказать себе все страшные истории, какие я только знала! Только так мне удалось перепугать себя до смерти».
В начале 1969 года родители Лайзы, и Винсенте и Джуди, пережили по романтическому увлечению. Джуди сочеталась в Лондоне по католическому обряду с Микки Динсом. Позднее он напишет о ней биографическую книгу под названием «Не плачь, дорогая моя». В это же самое время у Винсенте произошло охлаждение в отношениях с Дениз – та влюбилась в Прентиса Кобхейла, владельца универмага из Сан-Франциско. Если верить Дорис Лилли, журналистке, ведущей колонку светской хроники, поначалу Винсенте сильно переживал, однако затем нашел утешение в лице британской публицистки Ли Андерсон. Вскоре они уже жили вместе, а затем и поженились.
Новое замужество Джуди пришлось на самый тяжкий период в ее жизни. Несмотря на отдельные успехи, ее концерты уже не шли ни в какое сравнение с ее прежними выступлениями. Карьера ее резко пошла под уклон, а вот зависимость от алкоголя и наркотиков, наоборот, резко возросла. Джуди как никогда нуждалась в ком-то сильном, таком, как, например, Винсенте, Сид или Лайза, кто бы служил ей опорой и направлял ее жизнь. Микки Динсу это было явно не по плечу. Он был без ума от Джуди, ее образа жизни и решительно не желал прислушиваться к предостережениям друзей, тщетно пытавшихся открыть ему глаза на то, какой камень на шею он себе вешает.
Когда Микки с Джуди приехали в Нью-Йорк, друзья пытались поместить ее в больницу, но Джуди наотрез отказалась. Вместо этого однажды вечером, когда Микки куда-то отлучился, Джуди позвала к себе Питера и уговорила отвезти ее в клуб «O'Пюсе», где Питера хорошо знали и где он пользовался популярностью. Тот выполнил ее просьбу, и они провели чудный вечер, вспоминая былые дни, когда они только познакомились в Гонконге, а затем отплыли в Токио. Джуди была одета в стиле своей молодости – белый, украшенный вышивкой свитер поверх черного платья и соломенная шляпка с цветами. Они много выпили – Джуди пропустила несколько тройных порций неразбавленной водки и ее развезло до того, что когда они добрались до дома, оказалось: она успела где-то потерять и белый свитер, и шляпку с цветами. Как позднее вспоминал Питер, было в этом вечере нечто восхитительное и печальное.
20 июня 1969 года Лайза с Питером уединились на уик-энд в местечке Саутгемптон на Лонг-Айленде. Вскоре ей предстояли съемки «Джуни Мун», и она хотела хорошенько сосредоточиться.
Ранним безмятежным утром в воскресенье 22 июня раздался телефонный звонок, которого Лайза ждала уже не первый год. Трубку снял Питер. Звонила секретарша Лайзы Дина Уэнбл, у которой было сообщение из Лондона. Питер отправился будить жену, с ужасом думая о том, что он ей сейчас скажет.
«Дорогая, – дрожащим голосом произнес он. – Просыпайся. Мне надо тебе что-то сказать». Лайза вскочила как ошпаренная. В ее глазах читался неподдельный ужас.
«Что-нибудь с мамой? Она заболела?»
«Я покачал головой, – рассказывал позднее Питер. – И сказал ей, что Джуди умерла».
Итак, Джуди умерла, а с ней умерла и частичка души Лайзы.
За шесть лет до этого, летом 1963 года, между сорокалетней Джуди и семнадцатилетней Лайзой возникла неведомая им раньше близость. Звезда Джуди постепенно закатывалась, Лайза же только что изведала свой первый профессиональный успех. Они никогда еще не были так близки, как тем летом. Лайза тогда начала совать свой нос в личную жизнь матери. Джуди же сделала для себя открытие, что ее дочурка совсем скоро не только повзрослеет, но и станет профессиональной актрисой. Джуди тогда пыталась делиться с ней опытом, пыталась ввести Лайзу во все тонкости артистического мастерства. По мнению Джуди во время исполнения песни следовало сосредотачивать внимание на значении слов. «Никогда не забывай, о чем твоя песня, – говорила она. – Ведь ты поешь не просто ноты. И если тебе удается удержать какую-то ноту, это еще не значит, что слова не имеют особого значения».
Тогда, шесть лет назад, Лайза многому научилась у матери. И вот теперь матери не стало. По словам Питера, когда он сообщил Лайзе это печальное известие, она поднялась, вышла на улицу и, сев на траву, минут пять безутешно рыдала.
Муж Джуди, Микки Динс, проснулся среди ночи в их доме на Кадоган-Лейн. Джуди рядом с ним не оказалось. Он пошел посмотреть в ванную. Дверь была заперта, а изнутри никто не откликнулся. Не желая взламывать дверь, он вышел, нашел часть крыши, на которую ему удалось влезть, и заглянул в окошко. Увиденное заставило его вздрогнуть от ужаса. Джуди, в чем мать родила, сидела на унитазе, подперев голову руками. Микки открыл окно и потянулся к ней. Она уже успела окоченеть. Когда Микки наконец протиснулся в ванную, его поразил ее вид. «Я заметил, что кожа у нее какая-то бледная, с голубоватым, а местами красным оттенком, а лицо – все перекошено. Изо рта и носа у нее сочилась кровь, и время от времени изнутри нее доносился какой-то звук, похожий на стон».
Коронер, с присущей британцам невозмутимостью, констатировал, что Джуди скончалась «случайно, в результате передозировки барбитуратов». Незадолго до этого ей исполнилось 47 лет.
В тот же самый день было объявлено медицинское заключение, а частный врач, у которого лечилась покойница, созвал пресс-конференцию, чтобы заявить миру следующее: «Она жила у времени взаймы. Когда восемь лет назад я провел обследование, у нее обнаружился цирроз печени. Я тогда еще подумал про себя, что дай Бог, если она протянет еще максимум лет пять. Однако она прожила на три года дольше, чем я тогда предполагал. У нее был бойцовский характер. Она жила под огромным напряжением, но ведь для нее, как вы знаете, главным был девиз – «Шоу должно продолжаться».
Очередное откровение последовало чуть позднее от Сони Рой, жены одного британского музыканта. По ее словам, она и ее муж Харри были вместе с Джуди в ночь, когда она умерла. Соня поведала, будто Джуди сказала им, что чувствует себя совершенно опустошенной, в этой жизни ее уже ничто не удерживает – будто у нее на тот момент на четыре миллиона долларов долгов, – и поэтому ей ничего не остается, как наложить на себя руки. По словам Сони Рой, они с мужем взялись уговаривать Джуди не совершать глупостей и, как им показалось, в конечном итоге им удалось убедить ее не предпринимать опрометчивых шагов.
Но с другой стороны, такой конец был вполне предсказуем. Какой еще выход оставался знаменитой звезде, чье тело и дух были изуродованы саморазрушением, и лишь голос сохранил былую притягательность. Первому Лайза позвонила отцу – в Голливуд, где он в ту пору снимал на студии «Парамаунт» картину «В ясный день можно увидеть вечность» с участием Барбры Стрейзанд. Это был самый дорогой мюзикл из тех, что ему когда-либо доводилось снимать, и он сильно опасался, как бы что-нибудь не испортить. Его брак с Дениз окончательно зашел в тупик, и теперь они просто ждали удобного момента, чтобы обговорить условия развода.
Вот как в своей автобиографии Винсенте описывает звонок Лайзы: «В воскресенье 22 июня я как раз был занят составлением графика съемок на следующую неделю, когда неожиданно зазвонил телефон. На проводе была Лайза, из НьюЙорка.
– Пап…
– Да, милая!
На другом конце провода молчание, а затем:
– Сегодня умерла мама.
– Прости, милая … мне очень жаль».
Винсенте писал, будто ему показалось, что Лайза каким-то чудом сохранила самообладание и даже рассуждала вполне по-философски. Теперь ее в большей степени заботило, что еще предстояло сделать.
«Я должна убедиться, что мама не убивала себя, – произнесла Лайза. – Мама бы никогда этого не сделала. В последние несколько дней у нее было такое замечательное настроение».