Оба негра вошли в ярко освещенный подъезд, у которого останавливалось множество экипажей с масками.

Купив входные билеты, Сандок и Моро отправились в обширную гардеробную, где можно было подобрать всевозможные домино. Здесь же находились и кабины для переодевания. Сандок позаботился обо всем заранее и заказал два костюма турчанки, которые теперь были ему вручены.

Сандок и Моро закрылись в одной из кабин и с удовольствием рассматривали пестрые шелковые женские костюмы; они должны были оказаться им впору, потому что оба негра были среднего роста.

Широкие голубые шелковые шаровары, шитое золотом платье, цепь с луной, кокетливый тюрбан с ниспадавшей паранджой и черная маска — надев это, оба негра стали неузнаваемы и не могли налюбоваться друг на друга.

Сложение и походка негров часто бывают очень гибкими и пластичными, а ноги совершенно схожи с женскими; остальное сходство довершили ватные подкладки; движения их также приобрели кошачью вкрадчивость.

Выйдя из кабины, они направились через множество гостиных в большую залу, где уже толпились маски.

Обойдя ее раз и другой, наши турчанки отправились в находившийся по соседству роскошный зимний сад; там прохаживалось множество кавалеров, но барона между ними не было видно.

Негры приступили к делу умно. Уговорившись встретиться через четверть часа в большой зале, они разошлись в разные стороны.

Одно лишь обстоятельство могло расстроить их так хорошо разработанный план. Барон мог отыскать уже свою турчанку и вместе с ней покинуть маскарад…

Однако в залах попадалось много масок в наряде турчанки, и Сандок не терял надежды.

Число масок увеличивалось с каждой минутой.

Пока Моро разглядывал пеструю толпу, почти совершенно забыв о цели их приезда, Сандок, пройдя в боковую залу, заметил в стороне господина, одетого в старинный французский костюм и, по-видимому, прихрамывающего.

Господин этот тоже, как видно, кого-то ждал и поминутно оглядывался. Вот он повернул в очередной раз голову, встрепенулся и направился к одинокой турчанке, сидевшей в дальнем конце залы. Если под маской маркиза скрывался барон, а в костюме турчанки была его избранница, в следующую же минуту весь план Сандока мог рухнуть.

Негр быстро протиснулся сквозь толпу и догнал барона.

Наступила решительная минута!

Дойдя до маркиза, окутанная паранджой турчанка слегка дотронулась до его плеча и прошла мимо как ни в чем не бывало.

Барон, привыкший к подобным похождениям, заметил этот маневр и тотчас последовал за ней.

У колонн главной залы он догнал ее.

— Прекрасная маска,— прошептал маркиз, быстро пожав руку турчанке,— не тебя ли я ищу?

Сандоку нельзя было пускаться с бароном в долгие объяснения, чтобы не быть узнанным по голосу и произношению.

— Это не трудно узнать, маска,— тихо отвечал тонким голосом Сандок.— Если вы действительно тот, кого я вчера встретила, так скажите мне ваше имя!

— Превосходно! — засмеялся маркиз.— О, как ты хитра, прекрасная турчанка, но мне кажется, что именно с тобой я уговорился встретиться сегодня в маскараде. Убеди меня в этом, приподними маску и паранджу!

— Никогда! — прошептала турчанка-Сандок с видимым неудовольствием.— Это противу правил маскарада!

— Премило, маленькая плутовка,— проговорил хромой маркиз, осматривая фигуру турчанки,— чтобы рассеять во мне последние сомнения, скажи, где мы с тобой вчера встретились?

— На бульварах! Дайте вашу руку!

Маркиз, вполне убежденный, что перед ним вчерашняя незнакомка, шутки ради протянул ей ладонь, и турчанка ногтем в перчатке написала не ней буквы Б и Ш.

— Да-да, моя очаровательная Франсуаза, это мы! Войдем в одну из ниш главной залы, нам с тобой надо чокнуться за счастливую встречу.

— Нет, нельзя, моя сестра ждет меня в зале, нам надо ехать домой!

— Твоя сестра? — удивленно переспросил Шлеве.— Вчера ты говорила, что у тебя нет родственников!

Сандок спохватился, что ему надо вести себя более осмотрительно.

— Да, совершенно верно,— прошептала турчанка, направляясь с маркизом к главной зале,— родственников у меня нет, но есть мачеха и сводная сестра!

— Бедное дитя, я понимаю! Может быть, удастся уговорить твою сестру остаться здесь? Вчера ты не сказала мне, где живешь, сегодня я непременно должен узнать это!

— О, не спрашивайте, прошу вас!

— Я должен знать, где ты живешь! — упрямо повторил барон.— Твоя красота, которой я вчера имел возможность любоваться больше, чем сегодня, сделала меня твоим поклонником! Да-да, твоим поклонником! Я всецело пленен твоей прекрасной фигуркой и желал бы узнать тебя поближе. Надеюсь, мне удастся уговорить твою сестру остаться еще ненадолго, а потом я провожу вас домой!

— Это невозможно, что скажет мачеха?

— Вы уложите ее спать, а затем побеседуете со мной несколько минут!

— Но кучер нас выдаст!

— Кошелек мой заставит его молчать, будь покойна! Может быть, ты опасаешься еще кого-нибудь, например, отца?

— Мой отец умер, он был Камердинером у императора!

— Камердинер императора? Так вы живете в Тюильри?

— Нет, в Сен-Клу!

— Отчего ты говоришь так тихо и невнятно?

— Чтобы нас никто не мог подслушать!

— Очаровательно, моя милая Франсуаза! Как же вам можно одним ехать ночью в Сен-Клу? Я должен проводить вас!

— Вот идет моя сестра!

— Турчанка, в таком же костюме, как и ты? Вас трудно различить! — сказал Шлеве, радуясь мысли о предстоящем наслаждении.

— Как зовут твою сестру, Франсуаза? — спросил барон, когда вторая турчанка была уже в нескольких шагах от них.

— Бабет, но не заговаривайте с ней, она очень некрасива собой!

— Некрасива собой? — переспросил барон, а про себя подумал: «Ах, плутовка, она наверняка завидует сестре! Та, должно быть, еще привлекательней ее! Но поглядим…»

— Если вы спросите ее о чем-нибудь, она вам не ответит ни слова,— предупредила турчанка-Сандок.— Но я попробую уговорить ее, чтобы она позволила вам поехать с нами!

— Превосходно, моя очаровательная Франсуаза, постарайся! Я сгораю от нетерпения!

В то время, как мнимая турчанка разговаривала со своей сестрой, Шлеве имел достаточно времени, чтобы налюбоваться ее прекрасной статной фигурой. Он ни минуты не сомневался в том, что это та самая красотка, которую он встретил вчера на бульварах. Он рисовал в своем воображении ее прелести и до того был уверен в успехе, что глаза его начали косить.

Он увидел, что Франсуаза повернулась к нему и сделала рукой знак следовать за ними. Он, не задумываясь, повиновался, и они втроем вышли на улицу.

— Барон может проводить нас домой! — сказал Сандок своей «сестре» достаточно громко, чтобы барон мог слышать.

— Под твою ответственность! — отвечала ей Бабет.

— Уже очень поздно,— проговорил барон, смело подходя к турчанкам, свернувшим за угол к экипажу,— позвольте мне проводить вас!

— С тем условием,— прошептала Франсуаза,— что дорогой вы не произнесете ни слова и исполните все, что я вам прикажу!

— Я человек послушный и готов поклясться, что исполню все в точности! — заверил барон.

«Попался! — с торжеством подумал Сандок.— Теперь ты в наших руках!»

Моро первым сел в экипаж. Сандок, как было условлено, вручил кучеру кошелек с монетами и приказал ему снова ехать в Сен-Клу. После этого он уселся рядом с Моро, а барон поместился напротив. Экипаж помчался по пустынным улицам…

В голове Сандока созрел план, напоминавший древний обычай его диких соплеменников; они привязывали свою жертву к дереву и, вырядившись самым фантастическим образом, начинали вокруг ритуальную пляску, сопровождаемую устрашающими завываниями и громкими криками. При этом каждый из танцующих, прыгая вокруг осужденного, по нескольку раз вонзал в его тело нож, пока оно не превращалось в кровавое месиво…

План Сандока не был столь кровожаден, но имел сходство: он намеревался до крайности возбудить страсть у ненавистного ему человека, а затем разыграть сцену пляски мертвецов.