Вольдемар понял это и страшно побледнел.
Но он сознавал, что заслужил такое обращение. Он не испытал ни гнева, ни обиды, напротив — был полон смирения.
— Выслушайте меня, князь,— сказал он мягко,— меня привели к вам не прихоть и не опрометчивость, а влечение сердца, побороть которое я не имею сил! Я пришел к вам не как принц, а как человек, нуждающийся в вашем совете и помощи, в исцелении, так не откажите мне в этом подаянии, идущем от вашего великодушного сердца, сделавшего так много людей счастливыми, не отталкивайте меня, как презренного изгоя! — Он шагнул к Эбергарду, голос его дрогнул.— Я пришел к вам с просьбой, с надеждой, будьте благодетельны, как всегда!
Князь остался холоден, и когда заговорил, в голосе его не было обычного участия.
— Я всю жизнь свою старался быть справедливым, принц Вольдемар; справедливость и сила воли должны быть поддержкой человеку всегда. Мой девиз — одинаковая справедливость ко всем, и я никогда ему не изменил! Говорите, я выслушаю вас и, в согласии с этим девизом, отвечу вам. Но должен сознаться, что мне было бы приятнее, если бы вы не требовали от меня никаких слов… Впрочем, довольно, я вас слушаю!
Принц благодарно склонил голову и заговорил.
— Постараюсь быть краток, князь, чтобы не отнимать у вас драгоценное время, но начать придется издалека…
В одной немецкой столице жил-был мальчик; отец перед смертью назначил ему наставника, которого считал добрым, справедливым и умным. Этот полунаставник-полусоветник воспользовался своей властью над мальчиком, чтобы различными путями завлечь его в объятия греха, а мальчик, не зная всей низости его души, целиком доверял наставнику.
Мальчика должен был бы удерживать страх перед сатаной, он должен был бы опомниться раньше, но поверенный так ловко поймал его в свои сети, так искусно сумел увести с праведного пути, что юноша и не замечал своих заблуждений. Этот лженаставник увлек его в мир, состоящий из одних удовольствий, где все было для него легким и доступным; это был Мефистофель, толкающий юношу в пропасть.
Несчастный юноша совсем уже потерял способность сопротивляться. Сила греха велика, неодолима, и гибель настает неожиданно!
Однажды юноша увидел на безлюдной дороге прекрасную девушку; она молилась. Неведомая сила повлекла его к этому юному чистому существу, он хотел только поклониться девушке, но она исчезла!
Он полюбил эту девушку так горячо и пылко, как никого еще не любил! Презренный наставник заметил это. Неспособный поверить в истинную любовь, он нашел способ завлечь девушку и подтолкнуть ее в объятия ослепленного юноши. Она ответила ему на любовь, и однажды в минуты страстного восторга он поклялся доверчивой девушке в вечной любви и принес ее в жертву своим страстям.
Презренный советник понимал, что, полюбив девушку, юноша может расстроить его планы, и он нашел средство заставить его заподозрить невинную девушку в обмане, измене и бросить ее. После этого негодяй, обманув юношу, вытолкнул несчастную беспомощную девушку на улицу, в непогожую ночь.
И это еще не все! Он запер ее в отдаленном доме, а когда юноша все-таки узнал о бедствиях несчастной, еще раз солгал ему, заявив, что она — сумасшедшая.
Но тут как будто голос свыше сказал юноше: «Не верь этой презренной твари!»
С этой минуты юноша был спасен.
Он поспешил к дому, где томилась взаперти несчастная, и вызволил ее. Теперь он любил ее еще больше, чем прежде.
Однако низкий советник почувствовал, что юноша избавился от его влияния и может быть теперь опасен для него. Посредством лести и обмана он приобрел власть и воспользовался ею для того, чтобы изгнать юношу, превращавшегося уже в зрелого мужчину.
Таким образом юноша, исполненный любви к девушке, опять оказался разлучен с ней, а между тем его сердце принадлежало ей навеки; когда же он возвратился из мест ссылки и надеялся найти несчастную, чтобы тысячекратно вознаградить за все испытания, он узнал, что ее уже нет…
Тут Вольдемар замолчал. Голос его дрожал, лицо исказила мука, и он закрыл его руками.
Но князь Монте-Веро оставался холоден и недвижим. Справившись с волнением, принц продолжал:
— Конечно, юноша превратился в мужчину, и вместе с лучшими его качествами возрастала и его любовь… к умершей! Он считал это карой Господней: отныне ему суждено вечно любить мертвую! Ее образ не покидал его, он молился за нее, во сне произносил ее имя, последние ее слова, исполненные любви, отзывались в его сердце, как небесное благословение. Он любил ее так искренне и горячо, что клятва, произнесенная им в минуту восторга любви, была исполнена.
Но промысел Божий устроил так, что серьезный, перестрадавший и исправившийся человек увидел на базаре королевы маленькую прелестную девочку, с таинственной силой привлекшую к себе его симпатии. Через некоторое время он снова пришел на базар, виделся с девочкой, говорил с ней; в конце концов он вызволил ее из воспитательного дома, где она подвергалась издевательствам, и отдал в привилегированный монастырь, не зная того, что это его родная дочь!
Совсем недавно этот человек узнал, что и мать девочки жива!
С трепетно бьющимся сердцем он узнал, что Маргарита, которую он оплакивал как мертвую, находится во Франции и что она — ваша дочь. А заблуждавшийся юноша, много перестрадавший и ставший мужчиной, который сожалеет о своем прошлом,— вот он, перед вами!…
Вольдемар умолк и, приблизившись к Эбергарду, протянул ему руку.
— Неужели нам непозволительно исправлять свои ошибки? Вы молчите, князь? Я пришел к вам с сердцем, переполненным чувствами и озаренным лучом надежды — о, не заставляйте его угаснуть! Даруйте счастье двум сердцам… отдайте мне руку вашей дочери, которую я любил, люблю и буду вечно любить!
Эбергард был тронут, это стало заметно по его глазам. Он молчал, думал…
Затем он протянул руку стоявшему перед ним принцу.
Этот благородный жест означал, что князь заключает с принцем мир, все прощает ему и готов забыть случившееся.
С сияющим лицом Вольдемар опустился перед ним на колени.
«Отец!» — хотел воскликнуть он, но слово осталось непроизнесенным.
Не пришло еще время!
Эбергард поднял принца, он не любил, чтобы перед ним стояли на коленях. Он сказал потеплевшим голосом:
— Для меня благодеяние все то, что вы мне рассказали. Ваши слова, в искренность и правдивость которых я верю, примирили меня с вами настолько, насколько это возможно. Большего я вам сказать не могу. Вернитесь к себе домой и постарайтесь найти там покой и утешение. Что касается Маргариты, то скоро она уезжает со мной за океан, в Монте-Веро.
Вольдемар встал. Казалось, он не хотел верить своим ушам, но лицо его за какие-то секунды приняло выражение глубокой скорби.
— Так вы на самом деле хотите погасить тот лучик надежды, с которым я пришел к вам? Вы действительно отвергаете единственную священную просьбу в моей жизни и разбиваете самую искреннюю любовь, какая только существовала на земле?
— Будет лучше, если я скажу прямо: руки своей дочери я вам никогда не отдам,— твердо произнес князь.— Не заставляйте меня объяснять причину отказа, она обусловлена прошлым. Да будет между нами мир, принц! Не сердитесь на меня, мой отказ — это результат глубоких раздумий и зрелой предусмотрительности.
— И вы не оставляете мне ни капли надежды? Может быть, со временем…
— Никогда, принц! Мы должны расстаться навеки! Считайте, что Маргарита для вас умерла, как вы и полагали долгое время.
— Прощайте! — со стоном вымолвил Вольдемар.— Жизнь без Маргариты для меня невыносима, и я положу ей конец!
— Вы назвали себя мужчиной,— сказал Эбергард — Неужели у вас меньше сил и мужества, чем у несчастной страдалицы, ради которой вы пришли сюда? Прощайте, принц, что предназначено нам судьбой, то должно исполниться.
Принц, шатаясь, вышел.
Через минуту донесся шум отъезжающего экипажа.
Эбергард остался на месте, чело его вновь омрачилось.
— Я только исполнил свой долг,— проговорил он в задумчивости,— и со временем принц это поймет. Возбужденное состояние, в котором он находился сегодня, мешало ему судить об этом спокойно, но через несколько лет он сам скажет: иначе и быть не могло!