Полицейские выбрались из подвала и собрались около своей кабины. Двое из них держали под прицелом Каннибала, приближающегося под конвоем с демонстративно поднятыми вверх руками.

Но следовавший за ними Найл осознавал, что психическое напряжение только нарастает, и в эпицентре этой плотной волны угрожающих флюидов находится как раз чернокожий здоровяк. Никто из полицейских не подозревал об угрозе, да и Найл только смутно предчувствовал беду, хотя именно древний инстинкт самосохранения и спас ему жизнь в очередной раз.

Все произошло стремительно.

Полицейский воздушный фургон готовился подняться в воздух. Мотор его уже начал едва слышно вибрировать, и пилот отжал тормозной стопор, выпустив струю белесого пара.

Командир жестом подозвал двух своих подчиненных и отдал пренебрежительную команду рядовым полицейским: – Джордан! Васкенс! Заберите труп этой мерзавки, чтобы он не протух тут… – сказал он и, не оборачиваясь, кивнул головой в сторону арки… – Ее дохлая тушка валяется там в дерьме, смотрите не запачкайтесь, потом не отмоетесь!

Это были последние слова в его жизни, и полицейские не успели даже вытащить пустые носилки из кабины…

Приблизившись почти вплотную к кабине под бдительным надзором этого офицера, Каннибал неуловимым движением руки выхватил из внутреннего кармана своей черной куртки какой-то стальной цилиндр. По размерам этот предмет значительно превосходил емкость для «ангельской пыли», и почему-то от одного его вида Найла охватил озноб ужасного предчувствия.

«Берегись!» – совершенно отчетливо прозвучало рядом предупреждение, и тихий голос был удивительно похож на самый лучший голос в мире, принадлежавший его матери Сайрис.

«Берегись, Найл!!!» – повторила она еще раз.

Голова вдруг наполнилась тупым звоном.

Однообразное металлическое гудение ворвалось в каждую клетку мозга, и из недр этого монотонного шума всплыло недавнее воспоминание. Внутренним слухом Найл отчетливо услышал рычание одурманенного наркотиком Каннибала.

«Где мои бомбы! – ревел чернокожий совсем недавно в подвале – Я взорву к черту этот долбанный город! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!!"

В тот момент, когда эти слова вынырнули из его памяти, Найл уже ринулся в сторону. Тело его опять, в который раз опередило надвигающиеся события. Он еще не успел ничего сообразить, а пальцы на ходу дергали выпуклый клапан, выпуская защитный шлем из утолщения на воротнике вакуумного костюма.

Арамидная ткань выплеснулась снизу мгновенно, от шеи до лба укрыв голову, и только это спасло ему жизнь. Промедли он еще мгновение и, как знать…

Полицейские не успели ничего сообразить, и Каннибал едва заметным движением руки метнул металлический цилиндр под брюхо пятнистой кабины.

Гром невероятной силы расколол тишину на тысячи мельчайших частей. Вылетели все стекла в ближайшей округе. Пахнуло раскаленной гарью, и почти в это же мгновение раздался еще один разрыв, не уступающий по силе первому.

Взорвался бак воздушного катамарана, доверху наполненный жидким топливом. Кабина «акулы» обернулась пульсирующим клубком ослепительного огня, окаймленного по краям черной бахромой ядовитого дыма.

Барабанные перепонки Найла защищала надежная арамидная ткань, но даже сквозь непробиваемый капюшон его хлестнуло по ушам так, что на мгновение он потерял слух.

Отчаянно он рванул в сторону, но не успел ничего сделать. Ударная волна мгновенно настигла его, обжигающее дыхание подхватило и швырнуло за каменный забор, ограждавший площадь тесного двора. Его перебросило через кирпичную стену, как пушинку.

В момент полета все слилось перед глазами в единую серую полосу.

Он только успел увидеть, как земля стремительно приближается, и со всей силой врезался в панели мостовой.

Руки инстинктивно, опять же без участия сознания, в последние секунды выбросились вперед. Тело смогло сгруппироваться и приготовиться к столкновению, но все равно удар вышел ошеломительной силы.

Словно со стороны, отчужденно, Найл еще успел услышать свой сдавленный крик, когда грянулся оземь. Дыхание перехватило и в это же мгновение он провалился в полную темноту, потеряв сознание…

В последний годы он иногда пытался представить себе, как развернулась бы его судьба, если бы десять лет назад в руинах разрушенного древнего города он не обнаружил складной жезл-ключ. Как ни странно, но эти мысли его посещали в особенно тяжелые минуты, потому что порой Найл с детской тоской думал, не ошибся ли он тогда, поднимая с песка незнакомый предмет.

С того момента, когда в его руках оказалась эта металлическая трубка, жизнь словно раскололась на две половины.

Одна половина осталась за спиной, в прошлом.

Там на каждом шагу человека подстерегали опасности, но все было понятно, и каждый день дарил мгновения удивительно чистой, целостной радости.

Обыкновенный босоногий мальчишка, прозябающий вместе со своей семьей в пещере, со временем должен был вырасти и превратиться во взрослого опытного охотника.

Найл стал бы главой семейства и обосновался бы вместе со старыми родителями и многочисленными детьми в новой, просторной и надежной пещере. Жизнь его была бы пронизана мыслями только об отце с матерью и о своем подрастающем потомстве.

Годами в окружающей обстановке ничего бы не менялось. Как и его предки, он спал бы с женой под каменными сводами логовища на толстом матрасе из душистой травы лисохвоста, накрывался бы одеялом из паучьего шелка и носил бы так называемую «тунику», бесформенный мешок с прорезями, грубо сшитый из ворсистой шкуры тысяченожки или пустынной гусеницы.

Утром его ждал бы глоток теплой железистой воды и порция жесткого сушеного мяса, сдобренная для хорошего настроения парой свежих плодов кактуса опунции.

Так жил его любимый дед Джомар, так жили и его родители, Улф и Сайрис, так суждено было пройти свой путь до далекого заката и ему. Каждый день заполнялся бы заботами и трудами, все силы уходили бы на поиски пищи и свежей воды, а вечером в объятиях красивой жены его ждала бы небольшая теплая награда за все старания.

Только сколько радостей дарило та, незамысловатая первобытная жизнь!

Навсегда Найл запомнил трепещущие крылья жаворонка, поднимающегося в мутно-перламутровое небо заката… вспышки ночных зарниц и серебристые жгуты хвостов падающих за край пустыни звезд… густой звонкий хор совокупляющихся лягушек, сходивших с ума от радости под проливным дождем, напоившим живительной влагой раскаленную, потрескавшуюся почву пустыни…

Но это все осталось в прошлом. Подняв складной жезл, он сделал выбор на всю жизнь, хотя и не имел тогда об этом ни малейшего представления.

Кто скажет, что судьба Избранника была когда-то легкой?

Гораздо проще жить и считать, что твоя жизнь определяется силами, находящимися вне твоих возможностей. Нужно только подчиниться этим силам и пустить собственное существование по течению. Так жили почти все обитатели паучьего городища, смирившиеся с неизбежностью власти черных смертоносцев. Так жили бы и их дети, если бы Найл не подобрал трубку и не переступил порог Белой башни.

После этого все изменилось в его судьбе. Он узнал мир, узнал о многих славных и мерзких страницах в жизни человечества. Но сколько опасностей ему пришлось пережить! Сколько раз он рисковал собственной головой!

Свободные люди, жители пустыни и обитатели паучьего Города, старые и молодые, все они мирно занимались своими обыденными делами и даже не подозревали, что где-то в это время Избранник Богини Дельты в очередной раз стоит на пороге жизни и смерти.

… Найл очнулся на грязных панелях и сначала долго не мог прийти в себя.

Только ментальный рефлектор оказал ему неоценимую помощь. Развернув медальон к груди, он пережил знакомое покалывание, и рассудок снова вернулся в черепную коробку, причем это произошло мгновенно, и как будто разум влетел в голову откуда-то извне. Память о недавних событиях навалилась на него с невыносимой тяжестью, в сознании точно что-то даже хрустнуло от напряжения.