— Но, профессор, — сказала Алиса, — мне правда жаль, простите, что я пропускала ваши лекции.

— Прогуливала, — сказал профессор и горько улыбнулся.

— Прогуливала, — легко согласилась Алиса.

— Если вы будете продолжать в том же духе… — Профессор встал и нервно прошелся по аудитории. — Хорошо, — сказал он наконец, — готов признать, некоторые разделы моего курса могут казаться скучными. Но, в конце концов, вы пришли сюда учиться, причем сознательно. Вы, надеюсь, сами выбирали институт? Конечно, мой предмет не профильный, и тем не менее от этой оценки зависит ваш общий балл за весь год. А значит, перевод на второй курс. И у меня есть все основания поставить вам «неуд».

— Но, профессор!.. — Алиса скорчила умоляющую гримасу.

— Неужели мальчики и свидания — это все, что вас интересует? — Профессор почувствовал, что голос его дрожит от возмущения. — Хорошо, вы молодая девушка… Причем вы неглупая девушка, так что могли бы понять, что бесполезно приходить ко мне на зачет в мини-юбке. Конечно, мне ничего не стоило бы поставить вам тройку. Меня беспокоит другое… Скажите, зачем вы решили учиться? Вы не думали, что своим присутствием в институте лишаете шанса человека, которому знания необходимы? Человека, которому сравнительная филология нужна как воздух?

— Но, профессор, — подняла брови Алиса, — вы несправедливы! Во-первых, я многому у вас научилась…

— Как же, — хмыкнул профессор.

— А во-вторых, я пропускала ваши лекции по уважительной причине.

— И сейчас, как я догадываюсь, уважительная причина ждет вас за дверью? — скривился профессор.

— Что? А, да… Я имела в виду другое. Я должна вам признаться… Ваши лекции так заинтересовали меня, что я взяла на себя смелость заняться сравнительной филологией самостоятельно.

— Это так теперь называется? — поджал губы профессор. — И каковы ваши успехи? Может быть, у вас есть что мне продемонстрировать? Может быть, вы готовы к зачету? Ну давайте, удивите меня.

— Видите ли, профессор… — Алиса достала сумочку и принялась рыться в ней. — У меня есть одна теория… Если позволите, я ее изложу.

Профессор посмотрел на часы. День близился к вечеру, дома профессора ждала тишина, по крайней мере, там можно было завернуться в плед и выпить чаю.

— Хорошо, — вздохнул профессор, — у вас с вашей теорией есть сорок минут. Потом я вынужден буду вас покинуть.

— Годится, — кивнула Алиса, и волосы ее затанцевали, как медные пружинки. — Во время одной из лекций вы как-то сказали, что в ничтожно малом фрагменте текста содержится все произведение, его основная идея, отраженная как в капле воды. Что по одной строчке можно все сказать о стихотворении, что каждая сцена пьесы — это вся пьеса в миниатюре, что одно слово из любого языка уже говорит об особенностях мышления его носителей…

— Я так сказал? — поднял брови профессор. — Однако!..

— Для сравнения вы упомянули атомы. Или молекулы? Впрочем, не важно. И тут я задумалась. Ваша мысль — гениальная мысль! — не давала мне покоя. Я размышляла над вашими словами, как вы учили, — от частного к общему. Быть может, подумала я, всё в мире похоже на всё, всё содержится во всём?

— Это не ново, — профессор достал клетчатый платок и тихо высморкался.

— Вначале так и кажется, — кивнула Алиса. — Но давайте разовьем эту тему. Что, если Бог, создав мир, составил для нас некий кроссворд, разгадывая который, мы сможем понять самое себя? Я огляделась вокруг. Повсюду в мире я увидела оставленные для нас подсказки. Возьмем кошку, — развела ладони Алиса, и профессор вдруг живо представил себе урчащую рыжую кошку у нее на коленях. — Что имел в виду Создатель, создавая кошку? Падая, она всегда приземляется на четыре лапы. Не значит ли это, что кошка суть метафора поведения, приличествующего человеку в кризисных ситуациях? А может быть, это обещание?.. Верующие разных конфессий по-разному описывают Бога, но говорят они об одном и том же. Математики представляют мир в математических формулах, физики составляют своды законов, мы изучаем слова… Но ведь законы мироздания одинаковы и для физиков, и для математиков, и для филологов. Не ищем ли мы все одно кодовое слово, то есть это для нас истина принимает форму слова, как для математика и физика — формулы…

— Ну-ну, — сказал профессор и схватился за подбородок.

— Самое интересное в этой шараде то, что она одновременно технократична и гуманитарна. Иными словами, поэт может понять ее так же правильно, как и математик. А значит, мне вовсе не обязательно знать физику, математику и тригонометрию, как не обязательно знать филологию — достаточно лишь моих естественных склонностей, чтобы нащупать разгадку.

— То есть вы имеете в виду, что учиться вам не обязательно, — ядовито сказал профессор. — Удобная теория.

— Но ведь раньше существовали люди, — возразила Алиса, — которые не знали ни физики в ее современном виде, ни математики, ни филологии, а всё же они как-то жили… Неужели вы думаете, что Бог ждет от нас особых познаний, прежде чем сможет открыть нам суть? Перед нами лежит целый мир, с заключенной в его сердцевине тайной. Меня интересует эта тайна, а значит, меня интересует совокупность всех знаний, потому что я хочу видеть картину в целом, а не ее фрагменты — ну знаете, как в альбомах иллюстраций, все эти странные придумки с укрупнением деталей?.. Я полагаю, истину нужно искать в точке пересечения всех теорий.

Алиса извлекла из сумочки и положила перед собой на парту пособие по физике для поступающих в вузы.

— Что это, физика? — изумился профессор.

— Лирика, — ответила Алиса. — Я думала, думала… И однажды меня осенило: так, значит, я могу начать распутывать клубок с любого конца? Если все в мире содержится во всем, может быть, в поэзии зашифрованы основные законы мироздания, вплоть до тех, что еще не были открыты? В конце концов, поэты много знают об этом мире, потому что они умеют наблюдать…

— Не понимаю, какое это имеет отношение к моему предмету… — сказал профессор и потер нос.

— Если это так, — продолжала Алиса вкрадчиво, — закон должен действовать и в обратную сторону. Если бы, читая учебник физики, я обнаружила в нем поэзию, я сочла бы это доказательством.

— И что же, вы прочли учебник физики?.. — придвинулся ближе профессор, нечаянно наступив Алисе на ногу. — Признаться, сам я не открывал его со школы… Однако странно, что вы вообще в состоянии читать какие-либо учебники.

— Первый семестр я посвятила поиску физики и геометрии в литературных источниках. Это было необходимо для статистики. — Алиса выдержала многозначительную паузу.

— Давайте дальше про учебник, — махнул рукой профессор.

— Итак, возьмем пособие по физике. Многие вопросы изложены в нем недостаточно глубоко и даже поверхностно. И тем не менее я обнаружила здесь не меньше философии и чувств, чем в дешевом романе с пестрой обложкой…

— Что вы говорите, — хмыкнул профессор. — Например?..

— Откроем наугад, — сказала Алиса и открыла книгу. — Цитирую: «Материальная точка. Материальной точкой считается любое тело, размеры которого в рассматриваемом явлении несущественны и ими можно пренебречь». Уже одна эта фраза много говорит душе человека подготовленного. Действительно, так ли значим наш социальный статус и физиологические особенности? И далее: «Одно и то же тело в одних условиях можно считать материальной точкой, а в других — нельзя». Допустим, когда вы находитесь в статусе учителя и читаете лекцию, а я сижу на задней парте, мы обречены на довольно унизительные отношения и по сути не являемся сами собой. И совсем другое дело сейчас. В данную минуту у меня гораздо больше оснований считать вас материальной точкой.

— Алиса, я польщен, — сказал профессор.

— Конечно, вы можете возразить, что эта аллегория притянута за уши. Но пойдем дальше. Глава вторая. Динамика. «Свободным считается тело, не взаимодействующее с другими телами, которое покоится и движется прямолинейно и равномерно». Как я могу понять эту фразу? А так, что по определению я свободна: во-первых, я, как видите, абсолютно спокойна; во-вторых, предельно прямолинейна, и я медленно двигаюсь к собственной цели. И все это — несмотря на угрозу проваленной сессии.